По образованию симонов летчик испытатель но по профессии никогда не работал потому что боялся высоты
Опубликовано: 01.07.2024
В 2018–2019 учебном году произошли изменения в требованиях к выполнению задания 27 ЕГЭ по русскому языку. Этот вид работы связан с правильной трактовкой прочитанного текста. Особое внимание хочется уделить изучению критерия №2, где требуется написать комментарий к сформулированной проблеме исходного текста.
Итак, что проверяют эксперты по данному критерию?
Комментарий к сформулированной проблеме исходного текста
Сформулированная экзаменуемым проблема прокомментирована с опорой на исходный текст.
Экзаменуемый привел не менее 2 примеров-иллюстраций из прочитанного текста, важных для понимания проблемы.
Дано пояснение к 2 приведенным примерам. Выявлена смысловая связь между ними.
Фактических ошибок, связанных с пониманием проблемы исходного текста, в комментарии нет.
Сформулированная экзаменуемым проблема прокомментирована с опорой на исходный текст.
Экзаменуемый привел не менее 2 примеров-иллюстраций из прочитанного текста, важных для понимания проблемы.
Дано пояснение к 2 приведенным примерам, но не выявлена смысловая связь между ними,
или
Выявлена смысловая связь между примерами, но дано пояснение только к одному примеру.
Фактических ошибок, связанных с пониманием проблемы исходного текста, в комментарии нет.
Сформулированная экзаменуемым проблема прокомментирована с опорой на исходный текст.
Экзаменуемый привел не менее 2 примеров-иллюстраций из прочитанного текста, важных для понимания проблемы, но дано пояснение только к одному примеру, смысловая связь между примерами не выявлена,
или
экзаменуемый привел 1 пример-иллюстрацию из прочитанного текста, важный для понимания проблемы, и дал пояснение к нему.
Фактических ошибок, связанных с пониманием проблемы исходного текста, в комментарии нет.
Экзаменуемый привел 2 примера-иллюстрации из прочитанного текста, важных для понимания проблемы, но не пояснил их значение
Экзаменуемый привел 1 пример-иллюстрацию из прочитанного текста, важных для понимания проблемы, но не пояснил его значение
Примеры-иллюстрации из прочитанного, важные для понимания проблемы, не приведены,
или
проблема прокомментирована без опоры на исходный текст,
или
в комментарии допущены фактические ошибки (одна и более), связанные с пониманием исходного текста,
или
прокомментирована другая, не сформулированная экзаменуемым проблема,
или
вместо комментария дан простой пересказ текста,
или
вместо комментария цитируется большой фрагмент исходного текста
Работаем по формуле <Рисунок1>:
Пример-иллюстрация – это информация из текста, имеющая непосредственное отношение к объяснению сформулированной проблемы. Данная информация может быть передана различными способами: 1 путь – указание номеров предложений, 2 путь – прямое или косвенное цитирование из текста, 3 путь – аналитический пересказ.
Воспользуемся приёмом маркировки текста: подчеркиваем, выделяем нужные слова и предложения, которые могут нам помочь при формулировке проблемы, поднимаемой автором (помним, что в тексте может быть затронуто несколько проблем).
При выборе проблемы нужно ориентироваться на 2, как минимум, примера из текста. (Как в итоговом декабрьском сочинении идем «от обратного»: из предложенных на выбор тем могу привести к одной из них в качестве аргументов не менее 2 произведений, могу их (аргументы) прокомментировать - выбираю тему и пишу сочинение).
Приведение примеров-иллюстраций при написании сочинения обязательно должно сопровождаться добавлением слов и выражений, носящих оценочный характер. Данный вид работы и будет являться комментированием.
Что же такое комментарий? Что значит «проблема прокомментирована с опорой на исходный текст»?
Комментарий – разъяснение, рассуждение, замечание о чем-нибудь.
Комментирование – это объяснение проблемы, выявленной в прочитанном тексте. Комментарий не должен приравниваться к пересказу (Это грубая ошибка!). Учащийся на примерах из анализируемого текста доказывает правильное понимание сформулированной им проблемы (т.е. если вы можете привести примеры-иллюстрации из исходного текста, подтверждающие проблему - значит она понята вами верно).
Какие слова и выражения могут помочь прокомментировать проблему?
Автор (//рассказчик//герой) отмечает. обращает внимание. указывает. размышляет. констатирует. относится с пониманием. сочувствует. негодует и т.д.
Ещё одним требованием К2 является установление смысловой связи между примерами. Данное условие можно выполнить, используя в сочинении слова и выражения, подчёркивающие смысловые отношения между примерами: примеры-иллюстрации могут дополнять друг друга, сравниваться друг с другом, сопоставляться, также отношения могут строиться на причинно-следственных связях или быть противоположными друг другу.
Средства выражения смысловых отношений:
- использование союзов (и, тоже, также – при дополнении и сопоставлении; а, но, однако – при сравнении и противопоставлении);
- использование глаголов и других частей речи, образованных от них (сравнивает, противопоставляет, сопоставляя, дополняя).
В качестве примера комментирования проблемы обратимся к тексту из сборника «Русский язык. Подготовка к ЕГЭ-2019» под редакцией Н.А.Сениной. Рассмотрим фрагмент из романа «Живые и мертвые» К.М.Симонова (Вариант 1).
(1) Через пятьсот шагов они увидели стоявшую в гуще молодого ельника 45-миллиметровую противотанковую пушку.
(2) Возле пушки на толстом слое рыжей старой хвои сидели вперемежку бойцы Хорышева и те пятеро артиллеристов, о которых он доложил Серпилину.
(3) При появлении комбрига все встали, артиллеристы чуть позже других, но все-таки раньше, чем Хорышев успел подать команду.
(4) - Здравствуйте, товарищи артиллеристы! – сказал Серпилин.
(5) – Кто у вас за старшего?
(6) Вперед шагнул старшина в фуражке со сломанным пополам козырьком и черным артиллерийским околышем.
(7) На месте одного глаза у него была запухшая рана, а верхнее веко другого глаза подрагивало от напряжения.
(8) Но стоял он на земле крепко, словно ноги в драных сапогах были приколочены к ней гвоздями; и руку с оборванным и прожженным рукавом поднес к обломанному козырьку, как на пружине; и голосом, густым и сильным, доложил, что он, старшина девятого отдельного противотанкового дивизиона Шестаков, является в настоящее время старшим по команде, выведя с боями оставшуюся материальную часть из-под города Бреста.
(9) – Откуда, откуда? – переспросил Серпилин, которому показалось, что он ослышался.
(10) – Из-под города Бреста, где в полном составе дивизиона был принят первый бой с фашистами, не сказал, а отрубил старшина.
(11) Наступило молчание.
(12) Серпилин смотрел на артиллеристов, соображая, может ли быть правдой то, что он только что услышал. (13) И чем дольше он на них смотрел, тем все яснее становилось ему, что именно эта невероятная история и есть самая настоящая правда, а то, что пишут немцы в своих листовках про свою победу, есть только правдоподобная ложь и больше ничего.
(14) Пять почерневших, тронутых голодом, пять пар усталых, натруженных рук, пять измочаленных, грязных, исхлестанных ветками гимнастерок, пять немецких, взятых в бою автоматов и пушка, последняя пушка дивизиона, не по небу, а по земле, не чудом, а солдатскими руками перетащенная сюда с границы, за четыреста с лишним верст.
(15) – На себе, что ли? – спросил Серпилин, проглотив комок в горле и кивнув на пушку.
(16) Старшина ответил, а остальные, не выдержав, хором поддержали его, что бывало по-разному: шли и на конной тяге, и на руках тащили, и опять разживались лошадьми, и снова на руках.
(17) – А как через водные преграды, здесь, через Днепр, как? – снова переспросил Серпилин.
(18) – Плотом, позапрошлой ночью.
(19) – А мы вот ни одного не переправили, - вдруг сказал Серпилин, но хотя он обвел при этом взглядом всех своих, они почувствовали, что он упрекает сейчас только одного человека – самого себя.
(20) – А что лес прочешут, не побоялись?
(21) – Надоело бояться, товарищ комбриг, пусть нас боятся!
(22) – Так и не прочесывали?
(23) – Нет, только минами кругом все закидали. (24) Командира дивизиона насмерть ранили.
(25) – А где он? – быстро спросил Серпилин и, не успев договорить, уже сам понял, где..
(26) В стороне, там, куда повел глазами старшина, под громадной, старой, до самой верхушки голой сосной желтела только что засыпанная могила; даже немецкий широкий тесак, которым резали дёрн, чтобы обложить могилу, ещё не вынутый, торчал из земли, как непрошеный крест.
(27) На сосне ещё сочилась смолой грубая, крест-накрест зарубка. (28) И ещё две такие же злые зарубки были на соснах справа и слева от могилы, как вызов судьбе, как молчаливое обещание вернуться.
(29) Серпилин подошел к могиле и, сдёрнув с головы фуражку, долго молча смотрел на землю, словно стараясь увидеть сквозь нее то, чего уже никому и никогда не дано было увидеть, - лицо человека, который с боями довел от Бреста до этого заднепровского леса всё, что осталось от его дивизиона: пять бойцов и пушку с последним снарядом.
(30) Серпилин никогда не видел этого человека, но ему казалось, что он хорошо знает, какой это человек. (31) Такой, за которым солдаты идут в огонь и в воду, такой, чьё мертвое тело, жертвуя жизнью, выносят из боя, такой, чьи приказания выполняют и после смерти. (32) Такой, каким надо быть, чтобы вывести эту пушку и этих людей. (33) Но и эти люди, которых он вывел, стоили своего командира. (34) Он был таким, потому что шёл с ними.
На примере сочинений учеников 11 класса рассмотрим, как можно прокомментировать проблему, сформулированную на основе прочитанного текста.
Синий цвет – пример-иллюстрация
Оранжевый цвет - комментарий
Зелёный цвет – смысловая связь между примерами
Работа №1
Что заставляло солдат в годы Великой Отечественной войны преодолевать себя и совершать невозможное? Над проблемой человеческих возможностей во время тяжёлых военных событий предлагает задуматься советский военный корреспондент, поэт и прозаик Константин Симонов.
Автор, стремясь показать человека на войне, сопоставляет две ситуации , которые убеждают нас в величии и героизме русских солдат. Одна из них отражена в предложениях №6-10 текста. Дивизион, в котором состояли артиллеристы, первым принял бой с фашистами под Брестом. Старшина, несмотря на физическую изможденность, крепко стоит на ногах перед комбригом. Храбрость, мужество, желание победить, защитить свою Родину помогли солдатам противостоять врагу и выжить в тяжёлом и страшном бою. Артиллеристы, оставшиеся в живых, стали доказательством отваги и силы духа. Также Симонов описывает подвиг пятерых бойцов: «Пять почерневших, тронутых голодом, пять пар усталых, натруженных рук, пять измочаленных, грязных, исхлестанных ветками гимнастерок, пять немецких, взятых в бою автоматов и пушка, последняя пушка дивизиона, не по небу, а по земле, не чудом, а солдатскими руками перетащенная сюда с границы, за четыреста с лишним верст..» Изнурённые голодом, долгой дорогой, пережившие сражение под Брестом солдаты, преодолевая боль, усталость, трудности, двигались навстречу победе. Каждый их шаг вперед был шагом героев, шагом к подвигу и к верной смерти. Этот пример показывает, что, защищая Отчизну, самые обыкновенные люди совершают героические поступки, так как ими движет чувство долга перед своим народом.
Работа №2
В чём заключается героизм, проявленный во время Великой Отечественной войны? Данную проблему поднимает в своём тексте Константин Михайлович Симонов.
Автор говорит о том, что война была выиграна благодаря силе, стойкости и мужеству советских солдат. Именно такие люди описаны во фрагменте , взятом для анализа: «Пять почерневших, тронутых голодом лиц…» Солдаты, которым «надоело бояться» , потому что они находятся на своей земле, борются за её свободу, готовы и дальше сражаться с врагом. Это и есть настоящий героизм!
Мужество, несомненно, проявил и командир малочисленной дивизии. На войне важную роль играет моральный дух армии. Следить за настроем подчиненных должен командир. Если за ним «солдаты идут в огонь и в воду», его «приказания выполняют и после смерти», то этот человек предан своему делу.
Оба примера демонстрируют храброе поведение людей во время войны, раскрывают героические поступки советских воинов.
Работа №3
Каким должен быть настоящий командир и какими качествами обладать? Такую проблему ставит перед читателями Константин Симонов, который сам был участником Великой Отечественной войны 1941-1945 годов.
Автор представленного фрагмента из романа «Живые и мёртвые» сопоставляет два эпизода .
Первый пример мы видим в предложениях №20-24. Командир и его солдаты не побоялись остаться в лесу, где их могли обнаружить враги, наоборот, чудом уцелевший дивизион хотел, чтобы боялись его. Автор подчёркивает, что как уверенность командира в свои силы передавалась артиллеристам, так и солдатская вера в своего командира укрепляла их убеждённость в успехе дела. Поэтому командующему любого ранга надо быть уверенным в себе, несмотря ни на что.
Другим примером служит предложение №29, где говорится о погибшем командире, который с боями от самого Бреста до заднепровского леса довёл остатки своего дивизиона. Из этого следует, что, чтобы совершить такой поступок, военачальнику надо обладать сильным и стойким моральным духом.
Оба примера, дополняя друг друга, позволяют автору наиболее полно показать глубину поставленной проблемы.
Что больше всего вызывало в людях страх в годы войны? Что являлось для них источником духовных сил и помогало преодолеть страх? Именно эти вопросы возникают при чтении текста русского советского писателя и военного корреспондента Константина Михайловича Симонова.
Раскрывая проблему преодоления страха в годы войны, автор описывает беженцев в пропылённых, оборванных, жалких одеждах, передаёт чувства своего героя – Синцова. С востока навстречу беженцам шли молодые парни в гражданском – мобилизованные, которым предстояло вступить в сражение с врагом. Трагедия заключалась в том, что некоторые из них могли погибнуть раньше того, как получат в руки оружие.
Вид огромного деревенского кладбища и маленькой деревни вызывает в душе Синцова потрясение. В нём вдруг возникает «острое, болезненное чувство родной земли, которая где-то там, позади, уже истоптана немецкими сапогами». И в то же время Синцов испытывает изнурительный страх, не зная, что будет дальше. Но всё же страшная тяжесть первых дней войны «не смогла раздавить его души», он был готов сражаться за Родину.
Два примера: описание новобранцев, которых ведёт вперёд вера и долг, чувства Синцова, который преодолевает страх первых дней войны, - дополняя друг друга, подводят читателей к мысли о стойкости и мужестве советских людей, готовых жертвовать собой ради защиты Отечества.
Авторская позиция заключается в следующем: неизвестность в годы войны страшила людей. Они переживали за свою страну и свой народ. Любовь к родной земле и к своему народу помогала им преодолеть страх.
Невозможно не согласиться с мнением автора. Несомненно, в первые годы войны многие испытывали страх, потому что не знали, что произойдёт со страной, которую они так любили, с народом и с армией, которую они считали непобедимой. Но наши предки преодолевали страх, так как черпали силы для борьбы и ненависти к жестокому врагу в чувстве родной земли, которую защищали многие поколения, похороненные в этой земле. В повести Б. Л. Васильева «А зори здесь тихие» девушки-зенитчицы преодолевают страх в борьбе с фашистскими диверсантами, потому что понимают, что защищают Родину.
Мы пришли к выводу, что любовь к своей стране, ненависть к фашистам помогали советским людям преодолевать страх и оставаться верным своему долгу и Родине.
(1)Среди оборванных старух, стариков и детей особенно странно выглядели на этой дороге молодые женщины в модных пальто, жалких и пропылённых, с модными, сбившимися набок пыльными причёсками. (2)А в руках узлы, узелки, узелочки; пальцы судорожно сжаты и дрожат от усталости и голода.
(3)Всё это двигалось на восток, а с востока навстречу по обочинам шоссе шли молодые парни в гражданском, с фанерными сундучками, с дерматиновыми чемоданчиками, с заплечными мешками, — шли мобилизованные, спешили добраться до своих заранее назначенных призывных пунктов, не желая, чтоб их сочли дезертирами, шли на смерть, навстречу немцам. (4)Их вели вперёд вера и долг; они не знали, где на самом деле немцы, и не верили, что немцы могут оказаться рядом раньше, чем они успеют надеть обмундирование и взять в руки оружие… (5)Это была одна из самых мрачных трагедий тех дней — трагедия людей, которые умирали под бомбёжками на дорогах и попадали в плен, не добравшись до своих призывных пунктов.
(6)А по сторонам тянулись мирные леса и рощицы. (7)Синцову в тот день врезалась в память одна простая картина. (8)Под вечер он увидел небольшую деревушку. (9)Она раскинулась на низком холме; тёмно-зелёные сады были облиты красным светом заката, над крышами изб курились дымки, а по гребню холма, на фоне заката, мальчики гнали в ночное лошадей. (10)Деревенское кладбище подступало совсем близко к шоссе. (11)Деревня была маленькая, а кладбище большое — целый холм был в крестах, обломанных, покосившихся, старых, вымытых дождями и снегами. (12)И эта маленькая деревня, и это большое кладбище, и несоответствие между тем и другим — всё это, вместе взятое, потрясло душу Синцова. (13)От острого и болезненного чувства родной земли, которая где-то там, позади, уже истоптана немецкими сапогами и которая завтра может быть потеряна и здесь, разрывалось сердце. (14)То, что видел Синцов за последние два дня, говорило ему, что немцы могут прийти и сюда, но, однако, представить себе эту землю немецкой было невозможно. (15)Такое множество безвестных предков — дедов, прадедов и прапрадедов — легло под этими крестами, один на другом, веками, что эта земля была своей вглубь на тысячу сажен и уже не могла, не имела права стать чужой.
(16)Никогда потом Синцов не испытывал такого изнурительного страха: что же будет дальше?! (17)Если всё так началось, то что же произойдёт со всем, что он любит, среди чего рос, ради чего жил: со страной, с народом, с армией, которую он привык считать непобедимой, с коммунизмом, который поклялись истребить эти фашисты, на седьмой день войны оказавшиеся между Минском и Борисовом?
(18)Он не был трусом, но, как и миллионы других людей, не был готов к тому, что произошло. (19)Большая часть его жизни, как и жизни каждого из этих людей, прошла в лишениях, испытаниях, борьбе, поэтому, как выяснилось потом, страшная тяжесть первых дней войны не смогла раздавить его души, как не смогла раздавить и души других людей. (20)Но в первые дни эта тяжесть многим из них показалась нестерпимой, хотя они же сами потом и вытерпели её.
Улица получила имя Михаила Симонова благодаря Совету ветеранов Авиастроительного района и СОШ № 62
Улица имени советского военного летчика-испытателя Михаила Васильевича Симонова появилась в Авиастроительном районе Казани в 2005 году. Об этом сказано в постановлении, подписанном Камилем Исхаковым – тогда он занимал должность главы администрации города.
«В преддверии знаменательной даты – 60-летия Победы над фашистской Германией… постановляю: переименовать часть ул. Шатурская от ул. Годовикова до ул. Челюскина – в честь Героя Советского Союза, полковника Военно-Воздушных сил Симонова Михаила Васильевича, в послевоенное время летчика-испытателя, командира летного отряда на Казанском авиационном производственном объединении им. С. П. Горбунова», – сказано в документе.
Сейчас на улице располагаются многоквартирные жилые дома и частные постройки. Кроме того, здесь работают детские сады № 9, 14, 20 и 404, СОШ № 33 и 62, Центр внешкольной работы Авиастроительного района, а также банки и ряд торговых объектов.
Ранее на доме № 6 была открыта памятная доска. Через некоторое время ее переместили на здание СОШ № 62. Как рассказала корреспонденту ИА «Татар-информ» замдиректора школы Елена Малькова, инициатива о переименовании улицы поступила от Совета ветеранов Авиастроительного района, школа их в этом поддержала. Она также добавила, что Михаил Симонов неоднократно бывал в гостях в СОШ № 62 и между ним и коллективом школе завязались дружеские отношения.
Стать летчиком Симонов мечтал с детства
С сыном Михаила Симонова Василием мы встретились в парке «Крылья Советов» в Авиастроительном районе. Здесь герой любил проводить свое свободное время. У него даже была любимая лавка – она находится на Аллее Славы с правой стороны возле памятника Валерию Чкалову. «Когда мы выходили гулять, здесь всегда было много молодежи. Они прогуливались большими компаниями, и некоторые из них садились на спинки, а ноги ставили на сами лавочки. Отец постоянно ругался, говорил – надо администрацию попросить, чтобы забили туда гвоздей, пусть неповадно будет», – вспоминает Василий Михайлович.
Расположившись поудобнее, он начал свой рассказ о детстве отца. Михаил Васильевич Симонов родился и провел свое детство на Украине в поселке Кутейниково. Его отец работал фельдшером, а в 1914 году, когда началась Первая мировая война, был призван на фронт. «Он не вернулся, не известно, что с ним случилось, пропал без вести. Мать осталась с пятью детьми, и тогда они пережили голодомор», – вспоминает сын героя.
Когда Михаилу Симонову было 6 лет, он впервые увидел самолет. Крылатая машина пролетала так низко, что мальчик даже смог разглядеть пилота, сидящего за штурвалом.
«Увидел самолет в первый раз – диковина. Отец рассказывал, что очень хотел тогда оказаться на месте летчика», – отметил Василий.
С тех пор юный Симонов твердо решил связать свою жизнь с авиацией. Окончив школу, он поступил в ремесленное училище, а после устроился на работу слесарем-котельщиком на заводе в Горловке. Во время призыва комсомола в авиацию Симонов решил попытать счастья и пройти комиссию. «Ему насобирали на комиссию денег – 3 рубля, и он ее прошел», – добавил сын Героя Советского Союза. Тогда юноша поступил в Балашовскую школу летчиков Гражданского воздушного флота и с успехом окончил ее. После этого его отправили на Дальний Восток, где он работал линейным пилотом.
«Первую свою награду отец получил за то, что из Петропавловска-Камчатского вывез бюллетени голосования в Верховный Совет СССР. Когда он прилетел в Хабаровск, погода была отвратительная, трасса – очень плохая. То море было в двух метрах под самолетом, то наоборот – его закидывало высоко. Такие броски были!» – поделился Василий Михайлович, добавив, что отца тогда наградили патефоном и пластинками с песнями Утесова, Шульженко и других известных певцов.
В Хабаровске Симонов создал семью. В 1938 году у счастливых родителей родился первенец – сын Василий, а уже в военные годы (1941 г.) – дочь Зинаида. Работал Михаил Васильевич в «Аэрофлоте», в 1939 году, когда началась Советско-финляндская война, отправился на подготовку военных летчиков в Узбекистан. «Там он прошел подготовку, а конфликт быстро закончился, и их распустили опять по месту работы», – вспоминает Василий рассказы отца.
Первое боевое задание летчик выполнил уже на следующий день после начала ВОВ
В 1940 году Михаила Симонова призвали на службу в армию. Его направили в полк авиации дальнего действия под руководством полковника Александра Голованова. По словам его сына, там собрались самые опытные гражданские летчики. Боевые вылеты они совершали на двухмоторном дальнем бомбардировщике ДБ-ЗФ (Ил-4).
«Уже 23 июня отец вылетел на первое задание в составе трех самолетов. Бомбил переправы через реку Березина – там была немецкая пехота и танки. Они эту переправу разбомбили, но один наш самолет – его друга – поддели. Но он удачно приземлился на своей территории и вернулся в часть», – добавил собеседник агентства.
В военные годы Симонов выполнял боевые задачи в Берлине, а также в других сателлитах фашистской Германии: Будапеште, Бухаресте, Кенигсберге. Также воевал на многих фронтах в СССР: Ленинградском, Сталинградском, на Курской дуге и других.
«Однажды ему дали закодированную радиограмму и сказали: «Если хорошо отбомбишься в Берлине, то дай ее в райцентр». Он удачно отбомбился и дал эту радиограмму. Если ее расшифровать, то в ней говорится: «Нахожусь над логовом фашистского зверя, задание выполнил, возвращаюсь домой», – поделился Василий Михайлович с корреспондентом, предположив, что именно за это отцу и присвоили звание Героя СССР в 1942 году. Он также вспомнил, что Михаилу Симонову одному из первых вручили орден Отечественной войны.
Василий рассказал, что во время войны отец хотел эвакуировать его в тыл вместе с другими детьми, а жену вывезти на самолете, однако женщина не согласилась на такие условия. Тогда семья оказалась сначала в Донбассе, а после – в Узбекистане. Связь между летчиком и его семьей периодически терялась.
Из-за неразорвавшейся фашистской мины получил прозвище Заговоренный
Михаил Васильевич, делясь воспоминаниями о войне с сыном, рассказывал, что каждый полет сопровождался риском погибнуть. При выполнении боевых задач его самолет всегда летел первым. «Ему тогда было 29 лет, он был опытным летчиком. Каждый раз думал, что не вернется. Двенадцать раз его самолет подбивали, но он удачно дотягивал до места», – подчеркнул Василий.
Однажды у двухмоторного самолета, в котором летел Симонов, вышел из строя один из моторов. Кроме того, штурмана, с которым он вышел на задание, ранили. Так летчик в темноте проделал путь мимо Карпатских гор и сел на чужом аэродроме.
«Когда уже рассвело, отец решил пройти по следу своего самолета, чтобы успокоиться, и пошел по следам от колес. Тогда он понял, что одно колесо проехало прямо по мине, но она не разорвалась. Оказывается, немцы перед этим сбросили мины – аэродром был заминирован. После этого ему дали кличку Заговоренный», – рассказал сын героя.
Еще один случай в подтверждение такого прозвища произошел уже после войны – в 1946 году. Тогда на Красной площади должен был состояться парад авиации. Однако из-за плохой погоды его отменили, и два экипажа решили вернуть в Казань. Самолет, в котором планировал лететь Симонов, не завелся, и он улетел на другом. «Уже в Казани сидит он на кухне с мачехой, как вдруг прибегают с завода. Она открыла дверь, а ей с порога и говорят: “Мы приносим вам глубокие соболезнования, ваш муж погиб”. Она очень удивилась и отвечает: “Как погиб? Так ведь он на кухне сидит, кушает”».
Первым в мире посадил на льдину тяжелый самолет
После войны Михаил Симонов продолжил службу в дальней авиации на Крайнем Севере. В 1949 году он первым в мире посадил на льдину тяжелый самолет (Ту-4). Он должен был высадить членов арктической станции «Северный Полюс-2», а после обеспечивать их горючим. «Отец продолжил там работу по строительству взлетных полос или аэродромов. Когда из командировки вернулся, за Северный полюс ему еще орден Ленина дали», – вспоминает сын Василий.
Вернувшись в Казань, он устроился на Казанский авиационный завод № 22 имени С. П. Горбунова, где сначала работал летчиком-испытателем, а после – замначальника летно-испытательной станции.
«Некоторые его недолюбливали. Отец никогда не подписывал акты о приемке недоработанных самолетов. Он видел гибель людей, а какие-то недоработки в самолетах именно этим и грозят», – отметил наш собеседник.
Чтобы поддержать отца, Василий Симонов с семьей переехал жить в Казань из Хабаровска
Василий долгое время жил вдали от своего отца – в Хабаровске. Однако в 1994 году вынужден был переехать в Казань.
«Однажды мне пришло письмо. Супруга мне и говорит: “Ты что, сам себе написал?” А почерк у нас с отцом был совершенно одинаковый. Мы жили в разных городах, учились по-разному, но вот так вот совпало. Мы с ним долго переписывались, и через некоторое время он пригласил меня в Казань», – рассказал Василий Симонов.
После теплого приема семья вернулась в Хабаровск, однако ненадолго – скончалась супруга Михаила Васильевича, и он попросил сына о помощи. «Мы прожили в Казани, наверное, месяца полтора – сколько было возможно в силу нашего отпуска – и улетели. Но через месяц он снова написал – приезжайте, я не могу один», – добавил спикер.
Семья планировала перевезти Михаила Васильевича в Хабаровск, однако жена Василия, которая работала врачом, настояла – если сменить климат, сердце героя может не выдержать. Так семейство обосновалось в Казани.
На пенсии Симонов стал «свадебным генералом», выращивал цветы и завел пасеку
Когда Симонов вышел на пенсию, сразу купил дачу с большим участком. Михаил Васильевич держал сорок ульев с пчелами, выращивал овощи и фрукты, а также очень любил заниматься с цветами.
«Отец стал “свадебным генералом” – как какой-то праздник, везде его приглашали. Очень любил рассказывать истории, был очень веселый человек. Он пользовался большим уважением и среди высших чинов», – поделился воспоминаниями Василий.
90-летний юбилей Михаила Васильевича отмечали с размахом – чествовали в здании городской администрации. «Подарили автомобиль – “окушку” и еще много чего. А потом было большое застолье – присутствовали и чиновники из администрации, и герои войны, очень много людей было», – добавил собеседник ИА «Татар-информ».
Для похорон Михаила Симонова создали специальную комиссию
Михаил Васильевич Симонов ушел из жизни в 2004 году – вскоре после своего 90-летнего юбилея. Распоряжением первого Президента Республики Татарстан Минтимера Шаймиева была создана республиканская комиссия по организации его похорон, гражданская панихида прошла в ДК им. Ленина. Похоронили Героя Советского Союза со всеми воинскими почестями на кладбище «Сухая Река».
Вскоре там же открыли и памятник Симонову. Надпись на стеле гласит: «Герои уходят, а память о них вечна». С обратной стороны памятника изображен самолет Пе-8, летящий в разрывах зенитных снарядов. «Отец всегда рассказывал, что зенитные снаряды – это такая красота! Это расцветающие в небе розы, но эти розы несут смертельную опасность», – заключил Василий Михайлович.
Мне всё больнее смотреть, как идёт разбазаривание государственных средств, как разваливаются авиационные КБ и вместе с ними - вся авиационная промышленность. Такой бесхозный и бесперспективный путь, который выбрал Михаил Петрович Симонов, ведёт в тупик. Но рано или поздно всё должно встать на свои места. Надо сказать, количество "самолётов XXI века", выпускаемых различными фирмами, в том числе Сухого и нашей, превосходит все разумные пределы. Мне эта ситуация немного напоминает ситуацию в нашем кинематографе: картин снимается мизерное количество, а количество ежегодных премий всё увеличивается.
14. ВОЗДУШНЫЕ БОИ В ЛИПЕЦКЕ
Решить вопрос, какой самолёт имеет больше преимуществ - МиГ-29 или Су-27, - можно было очень просто: в учебном воздушном бою. Конечно, микояновцам было интересно узнать, какой самолёт лучше, но главной причиной, по которой мы настаивали на проведении таких боёв, было не это. Главное, в таком бою можно было смоделировать свои действия против условного противника. Скажем, против "связки" американских истребителей F-15 - F-16, примерно подходящих под "весовую категорию" Су-27 и МиГ-29. Конечно, аналогия этих "связок" достаточно условна. Но даже при всей условности такого боя в нём можно было выработать тактику действий как против одиночного тяжёлого истребителя, так и против "связки" тяжёлого и лёгкого истребителей (F-15 - F-16).
Сама эта идея подсказывалась здравым смыслом. Кстати, многие военные и гражданские институты - ЦНИИ-30, ГНИКИ, ЛИИ, ЦАГИ, НИИАС её поддержали. Но как всегда, главным противником здравого смысла выступил Михаил Петрович Симонов. Любая инициатива натыкалась на его прямое противодействие. Правда, на уровне главных конструкторов и технических руководителей фирмы Сухого наша инициатива поначалу встретила поддержку. Мы даже совместно подготовили программу воздушных боёв, за три недели проработав очень большой материал. Но оказалось, что этот вопрос находится в исключительной компетенции их генерального конструктора. И если на нашей фирме генеральный конструктор Беляков дал мне полный карт-бланш на решение этого вопроса то у суховцев ни главный конструктор Никитин, ни главный конструктор Марбашев были не вправе это делать. А генеральный конструктор Симонов, как я уже сказал, эту идею категорически отверг.
По его мнению, такие воздушные бои не имели смысла, потому что якобы и без них было ясно, что Су-27 значительно лучше МиГ-29. В частности, суховцы утверждали, что их самолёт обладает более высокими лётными качествами. Действительно, на меньших скоростях - 500–550 км/час - Су-27 имел небольшое преимущество, но зато на скоростях свыше 550 км/час - а это основной боевой диапазон - наш самолёт выглядел значительно сильнее. Ещё одним преимуществом Су-27 считался его мощный локатор. Но оценивать локатор только по его мощности может только дилетант. Мощность сама по себе в бою значит не очень много, так как дальность обнаружения и дальность захвата цели и её сопровождение зависят не столько от мощности локатора, сколько от размеров цели, то есть её отражающей поверхности. А Су-27, между прочим, в 1,5 раза больше МиГ-29. И это наводило нас на определённые размышления.
В любом случае нам интересно было проверить качества самолёта Су-27 в бою и самим убедиться, насколько утверждения суховцев соответствуют действительности. Но такую возможность мы не получили.
Тогда я решил зайти с другого бока и предложил Михаилу Петровичу совместно решить вопрос о полётах лётчиков его фирмы на МиГ-29, а наших - на Су-27. Но и этот вариант он отверг. Возможно, в этом отказе у него, как генерального конструктора, был свой резон: наш самолёт уже был принят на вооружение, но продвижение его шло не совсем гладко, а Су-27 только проходил испытания, и в ходе облёта были возможны всякие неожиданности. Нас это, впрочем, не пугало. Желание наших лётчиков-испытателей посмотреть "узкие" места суховской техники было сильнее. Но у Симонова возобладал страх возможной потери самолёта. Впрочем, я думаю, ещё больше он боялся того, что даже при облёте могло выясниться, что преимущество Су-27 перед МиГ-29, о котором он всем рассказывал, - не больше чем миф. Как бы там ни было, договориться нам так ни о чём и не удалось, и сближения фирм, на которое я надеялся, не получилось.
Правда, в конце нашего разговора Михаил Петрович сказал мне:
- Чтобы ты не подумал, что я вообще против нашего сотрудничества, я могу лично тебе предоставить возможность вылететь на Су-27, но только на чистый пилотаж, без испытания самолёта на крайних точках.
Но я от этого предложения отказался:
- В отличие от вас мы готовы всех ваших лётчиков вывезти на МиГ-29 и показать им любую точку, какую они захотят увидеть, в любом диапазоне высот и скоростей, на любом режиме и в любом сочетании. И этот вопрос уже согласован с руководством фирмы. Если же вы не готовы к такому взаимному контакту, а можете предоставить возможность вылететь на Су-27 только мне, и то только на облёт как строевому лётчику, мне такой полёт не нужен. Такой полёт я могу выполнить и в другом ведомстве.
Казалось, идее этих воздушных боёв так и не суждено осуществиться, потому что никто не хотел идти наперекор мнению Симонова. И всё-таки такой человек нашёлся. Им оказался начальник Центра боевого применения в Липецке Суламбек Асканов (мы его звали Сергеем Сергеевичем).
Когда я стал шеф-пилотом, мы начали очень тесно сотрудничать с этим Центром, представлявшим собой элитную часть ВВС. Там служили самые сильные лётчики из строевых частей, велась очень большая научно-методическая и исследовательская работа. Мы понимали всю важность тесного контакта с сотрудниками Центра, которые не только выявляли недостатки в матчасти, но и давали нам много полезных советов.
Сначала лётчики отнеслись к нам настороженно и недоверчиво, решив, что главная наша задача - не выявлять недостатки своих самолётов, а маскировать их. Но когда они поняли, что руководство нашей фирмы действительно заинтересовано в тесном контакте с институтом, что нами движет искреннее стремление сделать свою машину лучше, а значит, совместно с ними искать пути наиболее эффективного решения проблем, у нас закипела настоящая творческая работа.
Уже месяца через три у нас установился тот стиль работы, который даёт наилучшие результаты во взаимодействии двух таких ведомств. Практически раз в две недели я вылетал в Липецк, участвовал там в полётах, вместе с ведущими лётчиками и начальниками отделов анализировал исследовательские материалы, искал пути решения возникающих проблем. Сотрудники института, в свою очередь, не раз бывали у нас на фирме.
Во многом такому продуктивному сотрудничеству способствовало назначение новым начальником Центра Сергея Асканова, ингуша по национальности. У него имелся громаднейший опыт повседневной строевой работы, он дослужился до замкомандира дивизии. Среди лётного состава он выделялся своей интеллигентностью. Никто никогда не слышал, чтобы он повышал голос на подчинённых и уж тем более ругался матом, чем традиционно грешат лётчики, любящие крепкое словцо. Асканов был великолепным лётчиком. Его отличала очень хорошая техника пилотирования - очень мягкая, без сильных рывков. Все фигуры он выполнял энергично, но в то же время они выглядели слитно, как единый комплекс.
Такой же выразительный почерк пилотирования отличал одного из лучших пилотажников из Кубинки, военного лётчика Володю Шилова. Все буквально засматривались его пилотажем. Радиусы виражей у него были минимальные, но он настолько красиво вычерчивал их в воздухе, что было понятно: лётчик выполняет их с лёгкостью и какой-то удивительной свободой.
Работа в должности начальника Центра боевого применения позволила Сергею Асканову проявить весь свой интеллект, все творческие способности, использовать богатейший опыт лётной работы. Сергей очень много сделал для работы по МиГ-29 и Су-27. Он видел не только их достоинства и недостатки, но и то, что отношение к самолётам наверху очень субъективное. Установка сверху была однозначная: Су-27 показать полностью готовым к эксплуатации, практически лишённым дефектов, а МиГ-29, напротив, - требующим больших доработок. Асканов это всё понимал и очень эту ситуацию переживал. Мы с ним обсуждали её неоднократно, и однажды он мне вдруг сказал:
- Знаете, Валерий Евгеньевич, я решил провести воздушные бои между "МиГом" и "Су".
С одной стороны, меня его решение, конечно, обрадовало, с другой - я понимал, что оно может стоить ему карьеры, и счёл нужным его предостеречь. Но Сергей был человеком принципиальным, он хотел получить объективную картину и поэтому решения своего менять не стал. Такие бои были проведены. Более сотни боёв показали, что в 80 процентах преимущество было на стороне МиГ-29. Причём наш самолёт выигрывал и ближние, и средние, и даже дальние маневренные бои, которые заведомо считались "коньком" Су-27. Как мы и предполагали, на первый план выступила не мощность его локатора, а размерность нашего "двадцать девятого".
Этот результат стал оглушительным для многих, и его предпочитали не афишировать. С научно-методической точки зрения эти эксперименты были проведены достаточно корректно, и сомневаться в достоверности их результатов не было никаких оснований. Впрочем, мы были бы довольны, даже если бы наш МиГ-29 выиграл пятьдесят процентов боёв.
- ЖАНРЫ 360
- АВТОРЫ 272 809
- КНИГИ 639 896
- СЕРИИ 24 313
- ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 601 843
ПРИЗНАНИЕ В ЛЮБВИ
Как создается имя летчика? Работой. Тут ничто не поможет тебе выдвинуться в первые ряды. Только работа — твоя работа в воздухе, в небе. Ну, допустим, ты добился своего: тебе помогли, тебе поверили, тебе дали машину — новую, редкостную… Что ж, пожалуйста, садись, лети. Сумеешь оседлать ее – тебя заметят, и ты, как мечтал, станешь знаменитостью. Только учти: полет небезопасен. Новую машину изучали в лабораториях, «продували» в аэродинамических трубах, но как она поведет себя в воздухе, никто не знает. Если б знали, к чему тогда испытания? Может, она не будет слушаться рулей, может, на предельной скорости у нее отвалится крыло, может, случится в небе пожар. Да мало ли что может быть: ты ведь первый… Садись, лети.
Знай: тут ты не сможешь притвориться. Это в тылу фанфарон сойдет порой за смельчака, наглец — за героя. На передовой все становится на свое место: смелый там смел, трус труслив. Так вот на испытательном аэродроме всегда война: и вчера, и сегодня, и завтра. Если ты действительно смел, иди: машина ждет тебя.
Один полетишь. Один на виду у всех. И оценена будет не общая работа, в которой не видать, кем что вложено, а твоя работа, и только твоя… Ты все еще веришь в себя? Садись, лети. Но если плохо полетишь, тебя сразу уберут с аэродрома. Во имя твоей же драгоценной жизни турнут отсюда!
А если хорошо полетишь… Учти: тут мало быть смелым однажды. Собрать все силы в минуту опасности, задавить в себе на мгновение страх — на это способны, пожалуй, многие. Здесь труднее. Если ты хорошо полетишь, тебя признают. И окажут доверие: дадут испытывать новую машину. Еще более сложную.
Достанет у тебя сил на эту каждодневную войну с капризами машин, с небом, с самим собой — изволь. И если хорошо будешь работать, спасибо скажут тем, кто помог тебе: они не зря старались, стране нужны испытатели. Если ты мечтал о больших заработках — что ж, своим трудом ты заслужишь их, труд испытателя оплачивается высоко. Но жадность будет убита в тебе этой работой — она не из тех, за которые можно взяться во имя житейских благ. Желание славы привело тебя сюда. Тут надобно прежде всего договориться, что есть слава. Если ты мечтал, чтоб тебя узнавали на улицах и девицы ждали тебя у подъезда с мокрыми букетиками цветов, так этого не будет. Тогда уж надо стать лирическим тенором или, еще того лучше, актером кино — вот кому проходу не дают на улице. А известны ли тебе имена лучших наших летчиков-испытателей. Нет, тут шумной славы не выйдет. Впрочем, если ты тщеславен, бахвалься на здоровье! Только это уже не будет хвастовство: говорить о настоящих, взаправду пережитых опасностях — это не значит хвастать. Да и захочется ли тебе тешить своим сокровенным чье-то ленивое любопытство? А друзья и без твоих рассказов будут все знать: они всегда рядом с тобой.
Итак, собирай в кулак все лучшее, что в тебе есть — волю, выдержку, хладнокровие, смелость, преданность Отчизне — и иди. Твое будущее в твоих руках — работай. На этом пути ты заслужишь уважение товарищей, благодарность народа и скромное имя летчика-испытателя.
…О летчиках-испытателях эта маленькая повесть. В ней нет вымысла. Те, кого вы встретите на страницах книги, названы действительными именами. Потому что нельзя, на мой взгляд, «сочинять» такие судьбы, да и не к чему, когда сама жизнь знакомит нас с героями. Я видел этих людей, бывал у них на заводе и дома, в лабораториях и на летном поле, я сдружился со многими из них — пусть они останутся такими, какими и узнал их и запомнил. И если не удастся вложить эти судьбы в «единый сюжет», меня утешит другое: читатель будет знать, что все описанное случилось в действительности, имело, как говорится, место.
Мне осталось добавить, что я люблю этих людей, о которых решился писать.
В начале августа 1945 года летчика-испытателя первого класса Алексея Николаевича Гринчика вызвали в Наркомат авиационной промышленности. Он отправился туда с утра. Надел новый коричневый костюм, в котором был (он знал это) особенно широкоплеч, надел белую ослепительную рубашку, с вечера приготовленную женой. Дина любила, чтобы муж был наряден. Он сделал вид, что соглашается на весь этот парад, лишь уступая ей. Вызов в наркомат Дину не встревожил: с тех пор, как Гринчик стал заместителем начальника летной части, ему часто приходилось туда ездить. О том, что на сей раз его вызнали не просто в наркомат, а к наркому, он не сказал.
Дина вышла на крыльцо проводить его. Так у них было заведено: куда бы он ни отправлялся (не только на полеты), она всегда провожала его. И всегда встречала. Утро занималось солнечное, просторное. Было тихо, аэродром еще молчал.
Жена снова придирчиво оглядела костюм мужа. Гринчик был хорош. Белый воротник красиво оттенял смуглоту его кожи. Она поправила воротник, стряхнула невидимую пушинку с плеча, задержала на плече теплую руку.
— Леша, может, наркома встретишь?
— Возможно, — сказал он.
— Леша, ты бы поговорил с ним…
— Опять ты об этом!
— Так ведь если к слову придется.
— Леша, ты не сердись. Так нельзя жить, как ты живешь. Работа и работа, о себе совсем не думаешь. Ты ведь не просить — требовать имеешь право. Разве ты не заслужил?
— Другие в Москве живут. Вчера встретила Катю Лаптеву — помнишь их? На днях переезжают…
— Слушай, — сказал Гринчик, — не дождется того нарком, чтобы Гринчик у него квартиру просил!
Он ехал в город и по пути старался угадать, о чём пойдет разговор в наркомате. Проступков за собой он не помнил, выдающихся достижений тоже как будто не было. Продолжалась доводка старых машин, начались испытания двух новых, транспортных, особых новинок пока не поступало. В последний месяц Гринчик и вовсе не был на аэродроме, он отдыхал на Крымском побережье. Зачем его вызвали? Вчера Марк Галлай, узнав об этом, сказал: «Ясно. Тебя назначают начальником главка. А что? С таким загаром…»
— Мы пригласили вас затем, — сказал нарком, — чтобы предложить большую и очень ответственную работу. Речь идет, Алексей Николаевич, о том, чтобы вы провели испытания нового истребителя… Реактивного.
Так начался разговор. Разговор простой и в то же время, с точки зрения обычной логики, несколько странный. Гринчик сразу принял предложение, поблагодарил за доверие и честь. Нарком уточнил задание, назвал конструктора, помянул о сроках, объявил сумму вознаграждения. Гринчик сказал, что дело не в деньгах, что конструктора он знает, задание принимает, к работе может приступить хоть завтра. Они отлично поняли друг друга; агитировать летчика не требовалось.
Тема, таким образом, была исчерпана.
И все же нарком продолжал беседу. Он хотел, как он выразился, «полной ясности». Задание необычное, говорил нарком. Таких истребителей еще не было. И первым пойдет Гринчик, инженеров рядом с ним в полете не будет. Его потому и выбрали, что он сам по образованию инженер. Ручаться тут ни за что нельзя — надо, чтобы испытатель знал это. Ведь у него семья: жена и дочь. На такое дело человек должен идти с открытыми глазами… Гринчик ответил, что если бы ему нужны были гарантии безопасности, он выбрал бы другую профессию. О семье (вот оно и пришлось к слову) сказал, что жена его тоже выходила замуж с «открытыми глазами»: знала, за кого шла. «А машину я беру!» — упрямо заключил он. Но последнее слово нарком все-таки оставил за собой. Пусть Алексей Николаевич подумает, ознакомится с эскизным проектом, посоветуется с людьми и завтра даст свой окончательный ответ.
Странное дело, всегда одно и то же: им предлагают вести испытания. Предлагают? Да, конечно. В приказном порядке это не делается. Не было такого случая. Но не было ведь и такого случая, чтобы испытатель, настоящий испытатель, отказался от задания.
Значит, формальность? Пожалуй, что и так. Тебе предлагают машину, ты изучаешь ее, готовишься к полетам, ведешь испытания. Тебе и в голову не приходит погружаться в глубины психологии. Предложили, приказали — не все ли равно? Не приходит в голову и такой простой вопрос: вправе ли ты отказаться от полета? Плохо себя чувствуешь — обязан доложить. Считаешь задание неправильным — непременно скажи: обсудят. Просто боишься — ну, иди тогда в управдомы.
Читайте также: