Если договор подписан неуполномоченным лицом а работы выполнены

Опубликовано: 04.07.2024

В гражданском обороте нередки случаи, когда за одну из сторон в договоре подписывается лицо, которое не наделено на это полномочиями, либо кто-то с подражанием подписи, например, директора общества. Чаще всего такие действия имеют рутинный характер, ведь договоры то и дело заключаются дистанционно путем направления сторонами друг другу подписанных экземпляров по почте либо курьером.

При этом суды, столкнувшись с рассмотрением дел об оспаривании факта заключения договора, для установления истины вынуждены разбираться, действительно ли сделка накладывает на общество обязательства помимо его воли или же договор исполнялся сторонами, а позиция о недействительности лишь скрывает злоупотребление правом.

Становление единого подхода

В судебной практике дела, связанные с оспариванием сделок, заключенных неуполномоченным, а в некоторых случаях – неустановленным лицом, традиционно вызывают вопросы о квалификации таких сделок и о том, нарушает ли такая сделка сама по себе права стороны, от имени которой она была заключена.

Высшими судами на протяжении времени менялась позиция относительно того, как лицу, ставшей стороной сделки поневоле, защитить свои права.

Во второй половине 1990-ых годов договоры, заключенные неуполномоченным или неустановленным лицом, признавались судами незаключенными, и такая практика получила поддержку со стороны Высшего арбитражного Суда РФ (постановление Президиума ВАС РФ от 1 августа 1995 г. № 7357/94, постановление Президиума ВАС РФ от 16 мая 2000 г. № 6612/98).

Но в постановлении Президиума ВАС РФ от 10 января 2003 г. № 6498/02 такие сделки квалифицированы иначе. Согласно правовой позиции Суда при совершении сделки от имени юридического лица лицом, которое не имело на это полномочий в силу закона, ст. 174 Гражданского кодекса не применяется. ВАС РФ разъяснил, что в таких правоотношениях стоит руководствоваться ст. 168 ГК РФ о недействительности сделок, не применяя при этом п. 1. ст. 183 ГК РФ.

С тех пор аналогичный подход был взят на вооружение судами при рассмотрении споров о недействительности сделок.

Несколько позднее Президиум ВАС РФ в Определении от 9 августа 2012 г. № ВАС-8728/12 по делу № А56-44428/2010 высказал позицию, что договор, заключенный неустановленным лицом, не отвечает требованиям закона, поэтому является ничтожным согласно ст. 168 ГК РФ независимо от признания его таковым судом.

С течением времени первоначальная позиция ВАС РФ о признании сделок, подписанных неуполномоченным лицом, незаключенными потеряла свою актуальность.

Например, арбитражный суд Северо-Кавказского округа в своем постановлении от 14 мая 2015 г. по делу № А53-6874/14 указал, что договор, подписанный неустановленным лицом, не соответствует требованиям закона и поэтому является ничтожным, а основанием для признания договора незаключенным в силу ст. 432 ГК РФ может являться лишь несогласование сторонами существенных условий, предусмотренных законом для данного вида договоров.

При этом в обоснование позиции суды, помимо положений непосредственно о недействительности сделок, обычно исходят из следующих норм ГК РФ:

юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы (ст. 53 ГК РФ);
для заключения договора необходимо выражение согласованной воли двух сторон(ст. 154 ГК РФ);
сделка в письменной форме должна быть совершена путем составления документа, выражающего ее содержание и подписанного лицом или лицами, совершающими сделку, или должным образом уполномоченными ими лицами (ст. 160 ГК РФ);
общие положения о форме договора (ст. 434 ГК РФ).

Важно также иметь в виду, что заключение сделки неустановленным лицом обладает теми же правовыми последствиями, что и заключение сделки неуполномоченным лицом, поскольку последующее одобрение сделки порождает для одобрившего ее лица все правовые последствия. Об этом в своем Определении от 4 июня 2013 г. № 44-КГ13-1 высказалась коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации.

Восстановление прав в виде освобождения от обязательств

П. 1 ст. 183 ГК РФ в совокупности с разъяснениями, данными ВС РФ в п. 122-123 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" подводят к тому, что сделка является заключенной между "лжепредставителем" и иной стороной договора, но для представляемого никаких последствий не наступает.

Следуя данной логике, в некоторых спорах арбитражные суды приходили к выводу, что стороне для защиты своих прав достаточно не совершать действий, направленных на конвалидацию (последующее одобрение) сделки, заключенной неуполномоченным или неустановленным лицом.

В постановлении арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 3 июля 2015 г. № Ф04-21327/2015 по делу № А70-5966/2014 высказана позиция, что заключение сделки неуполномоченным лицом не влечет ее недействительности, а лишь не создает никаких последствий для лица, от имени которого подписана сделка, если только это лицо впоследствии прямо не одобрит сделку.

Суд исходил из буквального толкования абз. 1 ч. 1 ст. 183 ГК РФ, согласно которому при отсутствии полномочий действовать от имени другого лица или при превышении таких полномочий сделка считается заключенной от имени и в интересах совершившего ее лица, если только другое лицо (представляемый) впоследствии не одобрит данную сделку.

Однако такой подход в определенных ситуациях способен привести к нарушению прав лица, от имени которого была заключена сделка неуполномоченным или неустановленным лицом.

В качестве примера приведем вымышленный случай, где неуполномоченное лицо заключает договор аренды нежилого помещения и подписывается от имени собственника. Очевидно, что действия, направленные на исполнение договора со стороны арендатора, будут нарушать права собственника нежилого помещения.

Арендатор может попробовать произвести государственную регистрацию договора аренды, в том числе путем подачи заявления в суд, а также требовать от собственника имущества предоставить доступ к арендованному помещению.

Собственнику помещения ничего не остается, как в каждой отдельной спорной ситуации доказывать непричастность к договору, заключенному от его имени с нарушениями.
Из этого простого примера мы видим недостатки позиции, согласно которой "заключение сделки неуполномоченным лицом не создает никаких последствий для лица, от имени которого подписана сделка".

В действительности же права и интересы собственника нежилого помещения будут защищены в полной мере лишь вступившим в законную силу судебным актом о признании договора аренды недействительным.
Так может ли суд "сыграть на опережение" и признать сделку недействительной без применения двусторонней реституции в случае, когда имущественные интересы уже восстановлены в других спорах, а новые негативные последствия могут возникнуть лишь в теории?

В похожей ситуации оказался истец в деле № А40-99614/17 о признании недействительными инвестиционных договоров (постановление Арбитражного суда Московского округа от 28 апреля 2018 г. № Ф05-4979/18 по делу № А40-99614/2017).

Требования основаны на том, что неустановленным лицом от лица общества "Транссервис" были заключены инвестиционные договоры, порождающие определенные права и обязанности в отношении имущества, принадлежащего истцу.

Первоначально решением от 31 октября 2017 г. арбитражный суд города Москвы в иске отказал, а Девятый арбитражный апелляционный суд не нашел оснований для отмены решения суда и удовлетворения исковых требований общества.

Отказывая в иске, суды исходили из того, что истец не сослался на конкретные нормы, указывающие на недействительность такого рода договоров в силу несоблюдения их простой письменной формы.

Помимо прочего, недоказанным суды посчитали и сам факт того, что оспариваемыми сделками в принципе нарушены права истца и общество потерпело какие-либо негативные имущественные последствия.
Однако постановлением арбитражного суда Московского округа от 28 апреля 2018 г. судебные дело было направлено на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Окружной суд обратил внимание судов нижестоящих инстанций на то, что при рассмотрении дела не был рассмотрен довод о ненаделении полномочиями лица, подписавшегося в договорах в качестве представителя по доверенности. Не проверены доводы о том, существует ли доверенность и почему она отсутствует в материалах настоящего дела и других судебных дел.

При новом рассмотрении дела Арбитражным судом города Москвы от 21 августа 2018 г. инвестиционные договоры признаны недействительными. Суд установил, что ответчики не опровергли довод истца о том, что лицо, подписавшее инвестиционные договоры, не имело полномочий на их подписание и доверенности на подписание договоров не выдавалось.

В судебном акте отмечено также, что именно оспариваемые инвестиционные договоры были использованы ответчиками в целях незаконной регистрации права собственности на объекты недвижимости, расположенные на принадлежащих истцу земельных участках (записи о регистрации были оспорены в рамках другого судебного спора).

Суд первой инстанции также высказал крайне важную позицию, что восстановление прав истца заключается в его освобождении от всяких обязательств, возникающих из оспариваемых гражданско-правовых сделок, а признание сделок недействительными в полной мере восстановит нарушенные права общества, что соответствует смыслу ст. 12 ГК РФ.

Остается надеяться, что такой подход не станет единичным, и суды будут в каждом конкретном деле оценивать, защищены ли права истца общими положениями п. 1 ст. 183 ГК РФ или же сделка в случае применения недобросовестными лицами различных правовых механизмов может затронуть имущественное положение лица, от имени которого она заключена неуполномоченным или неустановленным лицом.

Фирме следует до начала сделки запросить у контрагента документы, которые свидетельствуют о проявлении должной осмотрительности. Главную роль среди них играет доверенность, которая подтверждает полномочия должностных лиц, подписавших первичку.

Закон о бухучете (подп. 7 п. 2 ст. 9 Федерального закона от 06.12.2011 № 402-ФЗ (далее — Закон о бухучете)) предписывает фирме обеспечить идентификацию должности и личной подписи лица, подтверждающего данные в первичном документе. Работник, должность и личные реквизиты (Ф. И. О.) которого не соответствуют указанным в доверенности (приказе), не вправе подписывать первичку. Это в полной мере распространяется и на оформление электронных документов. Владелец сертификата ключа подписи не имеет права передавать его другому лицу и должен хранить ключ в тайне. Более того, в Законе об электронной цифровой подписи (п. 2 ст. 12 Федерального закона от 10.01.2002 № 1-ФЗ (далее — Закон об электронной цифровой подписи)) сказано, что при несоблюдении обязанностей по хранению ключа ЭЦП возмещение причиненных вследствие этого убытков возлагается на владельца сертификата ключа.

Таким образом, требование идентификации и соответствия должностного лица его подписи в первичном документе установлено на уровне федерального законодательства. Инспекторы могут использовать это обстоятельство при формальной оценке события в различных ситуациях, в том числе и при налоговых проверках. А поскольку ответственность за нарушение правил оформления документов законодательством прямо не предусмотрена, риски возникают у той стороны, которая подтверждает этими документами расходы, включаемые в базу по налогу на прибыль, и предъявление к вычету «входного» НДС. Это компании, которые покупают товар, заказывают услуги или работы. Нередко инспекторы квалифицируют отсутствие обязательных реквизитов в первичном документе как отсутствие самого документа (ст. 120 НК РФ). Если же выясняется, что должностное лицо контрагента невозможно установить либо оно не уполномочено подписывать первичку, налоговики вменяют фирме непроявление должной осмотрительности и осторожности. Часто и у самого бухгалтера при проверке полученного от контрагента первичного документа или счета-фактуры возникает сомнение в достоверности подписи должностного лица и достаточности его полномочий. Разберемся в возможных последствиях принятия к учету «сомнительных» документов, а также рассмотрим, как фирме защититься от претензий инспекторов и проверить полномочия должностного лица контрагента, подписавшего первичку.

Налоговые риски

Инспекторы возражают против включения в расчет базы по налогу на прибыль расходов, которые подтверждены документами, оформленными с нарушениями установленных правил. Свою позицию они аргументируют тем, что база определяется на основании первичных учетных документов (ст. 313 НК РФ), которые должны быть оформлены по правилам российского законодательства (п. 1 ст. 252 НК РФ). Кроме того, отсутствие оформленной надлежащим образом первички является основанием для привлечения фирмы к налоговой ответственности, предусмотренной статьей 120 Налогового кодекса (письмо Минфина России от 09.06.2011 № 03-02-07/1-187).

Позиция налоговиков находит поддержку в некоторых решениях судов. Так, арбитры приняли сторону инспекторов, которые сумели доказать получение компаниями необоснованной налоговой выгоды (пост. Президиума ВАС РФ от 25.05.2010 № 15658/09, ФАС ВВО от 18.05.2011 № Ф01-1780/11). Проверяющие поставили под сомнение реальность сделки. Первым аргументом в совокупности доказательств являлись документы, подписанные лицами, полномочия которых фактически не подтверждались. Лица, значащиеся в документах как руководители, отказались подтвердить свои подписи и участие в сделках. Проигравшие компании не смогли доказать, что проявили должную осмотрительность при выборе подрядчиков.

В то же время есть примеры противоположных решений. Суды поддержали возражения предпринимателей, (пост. ФАС МО от 15.02.2013 № Ф05-361/13, Президиума ВАС РФ от 08.06.2010 № 17684/09) установив, что инспекция не представила доказательств проведения сделок без должной осмотрительности. Налоговики не доказали того, что предприниматель знал или должен был знать об указании контрагентами недостоверных сведений или о подложности представленных документов.

Таким образом, на основании судебной практики мы считаем, что добросовестное исполнение поставщиком обязанностей налогоплательщика не является обязательным условием для признания расходов у покупателя при расчете последним налога на прибыль.

Требования к оформлению счетов-фактур в отношении реквизита должности менее жесткие, чем для первички. В счетах-фактурах необязательно указывать фактическую должность «иного уполномоченного лица». Тем не менее фамилию и инициалы подписавшего документ следует расшифровывать (письмо Минфина России от 23.04.2012 № 03-07-09/39).

Счета-фактуры, подписанные неуполномоченными (неустановленными) лицами, налоговики квалифицируют как оформленные с нарушениями требований пункта 6 статьи 169 Налогового кодекса.

С такой позицией нередко соглашаются судьи. Так, Президиум ВАС РФ (пост. ВАС РФ от 11.11.2008 № 9299/08) отметил, что счета-фактуры, подписанные лицом, которое не имело на это права, не подтверждают возможность принять к вычету НДС. По мнению ФАС Московского округа, подписанные неуполномоченным лицом счета-фактуры не могут подтверждать факт реального совершения хозяйственной операции (пост. ФАС МО от 07.10.2008 № Ф05-8260/2008), а также право на вычет (даже в том случае, если установлен факт реальной поставки товаров) (пост. ФАС МО от 24.03.2008 № КА-А40/2007-08).

Однако есть решения, когда арбитры указывают, что счета-фактуры, подписанные неуполномоченными (неустановленными) лицами, не являются препятствием принять к вычету НДС. Их позиция основывается на том, что пункт 6 статьи 169 НК РФ не обязывает фирму проверять наличие у поставщика полномочий на подписание счетов-фактур (пост. ФАС СЗО от 21.05.2009 № А42-5547/2008, ФАС ЦО от 01.12.2008 № А36-871/2008). Налоговым законодательством не предусмотрена ответственность компании за неправомерные действия ее контрагентов (пост. ФАС МО от 13.01.2009 № КА-А40/12650-08). Так, ФАС Московского округа, отклоняя доводы инспекций, указывал, что подписание первички неустановленным лицом не опровергает факт совершения хозяйственных операций (пост. ФАС МО от 07.08.2008 № КА-А40/7343-08), а договоры, заключенные между фирмой и контрагентами, выполнены в полном объеме и оплачены (пост. ФАС МО от 27.11.2007 № КА-А40/12178-07).

Способ защиты от рисков — проявление осмотрительности

По нашему мнению, если операции (события) реально имели место в жизни компании, то правда в споре с налоговиками будет на ее стороне. Ведь во время реального события всегда появляются косвенные документы и результаты в деятельности фирмы, доказывающие расходы или «входной» НДС, предъявленный продавцом. Такими документами могут быть договоры, переписка с поставщиком, транспортные накладные, внутренние накладные и требования, акты, описи и другие подтверждения. В досудебном порядке или в суде, составляя акт возражений или жалобу в Управление ФНС, фирма имеет очень высокие шансы выиграть налоговый спор.

Хорошим помощником здесь может стать Гражданский кодекс. Он указывает, что при отсутствии полномочий действовать от имени другого лица или при превышении таких полномочий сделка считается заключенной, если другая сторона своими действиями подтвердит одобрение сделки (ст. 183 ГК РФ). Последующее одобрение сделки стороной в договоре создает, изменяет и прекращает для нее гражданские права и обязанности по данной сделке с момента ее совершения.

Позиция фирмы значительно упрочится, если она до начала сделки соберет документы, свидетельствующие о проявлении должной осмотрительности. Многие компании запрашивают у контрагента сведения, подтверждающие реальную деятельность и полномочия лиц, подписывающих документы. Таким образом они выполняют рекомендации финансового и налогового ведомств в проявлении должной осмотрительности (письма Минфина России от 04.02.2010 № 03-02-07/1-43, от 06.07.2009 № 03-02-07/1-340, от 10.04.2009 № 03-02-07/1-177, от 31.12.2008 № 03-02-07/2-231, ФНС России от 11.02.2010 № 3-7-07/84). Перечень запрашиваемых документов включает:

- копию устава (иные учредительные документы);

- копию свидетельства о государственной регистрации и постановке на учет в ИФНС;

- копии лицензий, разрешений, аккредитации или членства в саморегулируемых организациях, если таковые обязательны;

- выписку из ЕГРЮЛ на момент заключения договора;

- доверенность, подтверждающую полномочия должностных лиц;

- копию приказа, подтверждающего полномочия должностных лиц;

- приложение к договору с перечнем должностных лиц, полномочных подписывать документы по сделке.

Согласно письмам ФНС России, также можно выполнить следующие действия (письма ФНС России от 24.05.2011 № СА-4-9/8250, от 11.02.2010 № 3-7-07/84):

- проверить, не привлекался ли контрагент и его должностные лица к налоговой или административной ответственности;

- получить доказательства реальности деятельности контрагента (на сайте nalog.ru, раздел «Проверь себя и контрагента» нужно убедиться, что юридический адрес контрагента не является адресом массовой регистрации).

Кроме того, можно проверить:

- ИНН контрагента (сайт nalog.ru, раздел «Проверь себя и контрагента»);

- наименование фирмы, реквизиты, контакты должностных лиц на официальном сайте контрагента;

- не является ли генеральный директор контрагента дисквалифицированным лицом, не лишен ли он по решению суда права занимать руководящие должности и заниматься предпринимательской деятельностью (сайт nalog.ru);

- представляет ли контрагент налоговую и бухгалтерскую отчетность (можно запросить у него копию отчетности с отметкой инспекции);

- уплачивает ли контрагент налоги в бюджет и взносы во внебюджетные фонды.

По данным бухгалтерского баланса контрагента можно оценить его финансовое и имущественное состояние. Следует обратить внимание на показатель величины нераспределенной прибыли или непокрытого убытка, наличие объектов основных средств, товаров и других оборотных активов, размеры дебиторской и кредиторской задолженности.

Главную роль в перечне запрашиваемых у контрагента документов играет доверенность. Именно она подтверждает полномочия должностных лиц. Для руководителя компании таким документом является выписка из ЕГРЮЛ или выписка из протокола собрания учредителей о назначении генерального директора. Ранее мы указывали, что необходимо подтвердить достоверность подписи. Она является обязательным реквизитом по закону. Чтобы избежать споров с налоговиками по поводу признания документа по формальным признакам, рекомендуем обязательно запрашивать у контрагента доверенность и выписку из ЕГРЮЛ.

Отметим, что при выборе параметров контроля следует руководствоваться принципом рациональности. Большое количество документов часто носит формальный характер и не помогает в оценке реальной деятельности партнера. Если следовать всем рекомендациям, то на каждого контрагента придется открывать целое досье. А это неизбежно отвлечет часть трудовых и финансовых ресурсов компании. Рекомендуем включить в систему внутреннего контроля (п. 1 ст. 19 Закона о бухучете) специальный раздел, посвященный проявлению должной осмотрительности и осторожности при выборе контрагента. А также определить в нем перечень критериев и документов, подтверждающих реальность сделок, полномочия должностных лиц контрагента. Перечень запрашиваемых документов следует подбирать в соответствии с масштабом деятельности самой компании.

Полномочие выступает в качестве субъективного права доверителя, которому не корреспондирует соответствующая обязанность поверенного.

При совершении сделок посредством представителей возможны ситуации, когда поверенный действует вне пределов предоставленных ему полномочий. Кроме того, бывают случаи, когда таким способом регулярно заключается значительное количество схожих сделок с одним и тем же составом лиц. В итоге, контрагент может просто не отследить сроки действия доверенности представителя.

В гражданском праве последствия, которые наступают, если осуществляется представительство без полномочий, предусматриваются ст. 183 ГК.

Понятие представительского полномочия

Для того, чтобы разобраться с особенностями действий, совершаемых неуполномоченными лицами, необходимо уяснить природу представительского полномочия.

В гражданском праве существует целый ряд точек зрения, касающихся этого института. Согласно одной позиции полномочие выступает в качестве субъективного права доверителя, которому не корреспондирует соответствующая обязанность поверенного. Другие представители науки приводят обратное определение, согласно которому представительское полномочие является правом поверенного, которому отвечает обязанность доверителя принять все совершенные первым действия.

В большей степени к рассматриваемой ситуации подходит иное определение. Согласно нему, представительское полномочие – это право, предоставленное поверенному на основании акта или закона, имеющее производный от правоспособности и дееспособности представляемого характер.

Учитывая это понятие, можно сделать вывод о том, что представительское полномочие, оформленное надлежащим образом или принадлежащее в силу закона, служит продолжением волеизъявления представляемого.

Понятие представительства без полномочий

Определив особенности представительского полномочия, легко подобрать понятие действий, совершаемых в отсутствие него.

Они обладает следующими признаками.

Их целью выступает представление интересов конкретного лица. Представитель пытается создать, изменить или прекратить определенный набор прав и обязанностей представляемого.
Представительство без полномочий предполагает отсутствие правового основания для заключения сделки. Примерм может служить лишение родительских прав, в результате чего отец или мать ребенка до 14 лет утрачивает право действовать от его имени. Другим примером выступает доверенность. Она может быть прекращенной (тогда полномочия вовсе отсутствуют), либо предоставлять меньший объем прав.
Заключение сделки неуполномоченным лицом подразумевает наступление определенных последствий для ее участников. Они предусматриваются в ст.183 ГК.

В итоге получится следующее определение. Под представительством без полномочий следует понимать действия поверенного или другого определенного законом лица, направленные на возникновение, прекращение или изменение прав и обязанностей представляемого, совершаемые при отсутствии полномочий на то и подразумевающие определенные последствия, предусмотренные законом.

Порядок, особенности и правила заключения сделки неуполномоченным представителем

Главной особенностью заключения таких сделок выступает убежденность поверенного в том, что он действует в соответствии с предоставленными ему полномочиями.

Общее правило состоит в том, что такие сделки не вносят изменений в состав прав и обязанностей представляемого. Однако есть исключение, предусмотренное ч. 2, ст. 973 ГК. Она дает возможность представителю выходить за пределы указаний доверителя, если это делается в интересах последнего и связано с внезапно возникшими обстоятельствами. Дополнительным требованием выступает невозможность связи с представляемым.

Последствия заключения сделки неуполномоченным лицом

Остальные правила связаны с наступающими последствиями. Такие сделки затрагивают интересы 3-х сторон.

Главным итогом такой сделки для представителя выступает то, что н будет признан ее стороной. Это требуется для обеспечения интересов добросовестного контрагента, который привлекает необходимые ресурсы, полагая действительность сделки. Однако есть ряд особенностей. Если речь идет о дополнениях или изменениях действующих договоров, то перемена лиц в обязательстве невозможна, как и самостоятельное действие подписанного документа.

Сделка станет обязывающей для представляемого только после того, как он ее одобрит. Статус стороны, в этом случае, будет иметь обратную силу для доверителя. В качестве признания может служить письмо, устное сообщение, принятие претензий контрагента, совершение действий в рамках сделки (приемка, оплата и т.д.), акцептованное инкассо, заключение сделки по предоставления обеспечения по ней, а также просьба об отсрочке платежа или иного исполнения.

Контрагент, узнав об отсутствии правомочий представителя, может отказаться от исполнения сделки и предъявить иск о возмещении вызванных этим убытков. Правило о возмещении не применяется, если удастся доказать недобросовестность истца (когда он знал или должен был знать об отсутствии правомочий).

Юзефович Жанна Юрьевна – кандидат юридических наук, доцент кафедры Гражданского и трудового права, гражданского процесса Московского университета Министерства внутренних дел Российской Федерации имени В.Я. Кикотя.

Аннотация: Статья посвящена правовой квалификации сделок, подписанных неустановленным лицом. В статье рассмотрены различие подходы к правовой квалификации указанных сделок на основании судебной практики. Целью статьи является определения наиболее удачной правовой квалификации сделок, подписанных неустановленным лицом. В статье делается вывод о наиболее оптимальном варианте оценке таких сделок исходя из экономических последствий для гражданского оборота.

Ключевые слова: Незаключенная сделка, несуществующая сделка, недействительная сделка, подделка подписи, судебная практика, неуполномоченное лицо.

Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 1 за 2019 г. [1] поднял старый, но, по всей видимости, до сих пор актуальный вопрос гражданско-правовой квалификации договора, подписанного неустановленным лицом.

Данный вопрос уже длительное время встает перед высшими судебными инстанциями России и решается он ими неоднозначно.

Впервые Высший Арбитражный Суд Российской Федерации (далее – ВАС РФ) дал гражданско-правовую квалификацию договору, подпись на котором нанесена неустановленным лицом, в постановлении Президиума от 01 августа 1995 г. № 7357/94 [2], где указано, что согласно результатам экспертизы подпись руководителя банка на гарантийном письме выполнена неизвестным лицом, что в свою очередь повлекло отсутствие правовых последствий и незаключенность договора.

Квалификация договора, содержащего поддельную подпись, как незаключенного в дальнейшем была развита в постановлениях Президиума ВАС РФ от 14 декабря 1999 г. № 5584/98 [3]и от 16 мая 2000 г. № 6612/98 [4].

Следует отметить, что признавая факт незаключенности договора, суд всегда оценивал сделка на факт последующего одобрения в порядке, установленным ст. 182 ГК РФ, отмечая что в материалы дела не представлены доказательства одобрения договора стороной, подпись от имени которой была подделана.

Перед тем как судить об актуальном подходе Верховного Суда Российской Федерации (далее – ВС РФ) о квалификации договора, подпись на котором нанесена неизвестным лицом, на предмет незаключенности или недействительности необходимо отметить, что ВС РФ разграничивает эти два понятия. Так в Определении от 07 июля 2015 г. по делу № 78-КГ15-7 [5] Верховный Суд Российской Федерации отмечает различия между незаключенным договором и недействительным, которое по его мнению сводится к тому, что незаключенный договор в отличие от недействительного не порождает каких-либо правовых последствий и отсутствует фактически, то есть как в правовой плоскости, так и в фактической реальности, как волеизъявление, несущее какой-либо правовой смысл.

С таким подходом в Российской юридической науке согласны далеко не все ученые, так Шахматов В. П., [6] Тузов Д. О. [7], не проводят различий между недействительной сделкой и ничтожной.

Постановлением Президиума ВАС РФ от 10 января 2003 г. № 6498/02 [8] был изменен подход ВАС РФ к рассматриваемым сделкам, которые с данного судебного акта ВАС РФ стал квалифицировать как недействительные.

Так, в названном деле продавец обратился в суд с иском к покупателю о применении последствий недействительности ничтожной сделки (договора купли-продажи квартиры). После второго круга рассмотрения дела суды первых двух инстанций удовлетворили иск. Суды сделали вывод, имела место подделка подписей единоличного исполнительного органа истца в договоре и в акте приема-передачи главным бухгалтером общества. Суд кассационной инстанции отменил данные судебные акты и направил дело на новое рассмотрение, указав в соответствии с толкованием ст. 183 ГК РФ совершение сделки от имени общества неуполномоченным лицом означает, что договор заключен от имени подписанта — главного бухгалтера. При этом само общество сделку не заключало. Суд надзорной инстанции пересмотрел судебные акты по протесту заместителя Председателя ВАС РФ Витрянского В. В. и оставил в силе акты суда первой и апелляционной инстанций, принятые на втором круге, — об удовлетворении заявленного иска. Президиум ВАС РФ указал, что по смыслу п. 2 постановления Пленума ВАС РФ от 14.05.1998 № 9 при совершении сделки от имени юридического лица лицом, которое не имело на это полномочий в силу закона, ст. 174 ГК РФ не может быть применена. В спорах такого рода надлежит руководствоваться ст. 168 ГК РФ, при этом п. 1 ст. 183 ГК РФ применяться не может.

Указанная правовая позиция получила широкое распространение в дальнейшем. Арбитражные суды по указанным делам признают договоры, подписанные неустановленными лицами, недействительными (ничтожными) сделками. Они обосновывают свою позицию нарушением в этом случае положений ст. 53 ГК РФ (юридическое лицо действует через свои органы), ст. ст. 153, 154 ГК РФ (общее определение сделки и договора), ст. ст. 160, 434 ГК РФ (письменная форма сделки, форма договора), либо ограничиваются отсылкой к ст. 168 ГК РФ.

Казалась бы что на уровне судебной практики данный вопрос решен и не требует коррекции со стороны ВС РФ. Однако 12 декабря 2017 г. ВС РФ рассмотрена кассационная жалоба по иску Кейзик А. В. к ПАО Национальный Банк «Траст» [9], в которой ВС РФ расценил подписание договора неустановленным лицом как свидетельство незаключенности. «Суд второй инстанции не учел, что отсутствие воли одной из сторон на заключение агентского договора не является основанием для признания такой сделки недействительной. Такая сделка может быть признана незаключенной либо заключенной в зависимости от последующих действий поименованных в сделке сторон (пункт 2 статьи 183 Гражданского кодекса Российской Федерации)». Из приведенной цитаты следует, во-первых, такой договор является незаключенным, во-вторых, он может быть исцелен последующим одобрением сделки представляемым.

В тоже время согласно п. 6 Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 1 за 2019 г. [1] договор, подпись на котором нанесена неустановленным лицом следует считать ничтожным по п. 2 ст. 168 ГК РФ как сделку нарушающая требования закона и при этом посягающая на права и охраняемые законом интересы третьих лиц.

Представляется, что подход, отраженный в Определении ВС РФ от 12 декабря 2017 г. № 5 КГ17-210 [9], если придерживаться разделению категорий несуществования и недействительности сделки, является более верным. Согласно такому подходу недействительная сделка и несуществующая являются не однопорядковыми категориями. Так, несуществущая (незаключенная) сделка не может быть признана недействительной, поскольку первая не существует фактически, то есть в реальной плоскости, в отличие от недействительной сделки, которая не существует лишь для права, то есть не несет каких-либо правовых последствий, не запускает механизм действия нормы права, которую хотели привести в действие стороны или сторона сделки.

Подпись является подтверждением воли стороны на совершение сделки. Сделка представляет собой акт волеизъявления, направленный на создание, изменение или прекращение гражданских прав или обязанностей.

В соответствии с п. 1 ст. 432 Гражданского кодекса Российской Федерации: «Договор считается заключенным, если между сторонами, в требуемой в подлежащих случаях форме, достигнуто соглашение по всем существенным условиям договора». [10]

В отсутствие волеизъявления одной из сторон договор не может считаться сделкой, и, следовательно, не заключен.

Представляется, что применение п. 1 и 2 ст. 183 ГК РФ, даже по аналогии не совсем корректно. В соответствие с п. 1 и п. 2 ст. 183 ГК РФ «при отсутствии полномочий действовать от имени другого лица или при превышении таких полномочий сделка считается заключенной от имени и в интересах совершившего ее лица, если только другое лицо (представляемый) впоследствии не одобрит данную сделку <. > Последующее одобрение сделки представляемым создает, изменяет и прекращает для него гражданские права и обязанности по данной сделке с момента ее совершения». [10] Представитель, совершая сделку от имени другого лица (представляемого), действует в соответствие со ст. 19 ГК РФ под своим именем. Соответственно, подписывая сделку в качестве представителя, он может («имеет право» и одновременно «обязан») проставить свою личную подпись. Если неустановленное лицо ставит не свою подпись от своего имени, а подпись другого лица, указывая при этот, что этого подпись этого лица речь идет не о представительстве, а о незаконной попытке выдать себя за другое лицо.

Если не углубляться в теоретические рассуждения, а руководствоваться только интересами гражданского оборота, то оба варианта правового регулирования имеют право на существование. Правовые последствия признания сделки незаключенной или недействительной схожи. Оба варианта предусматривают трехгодичный срок исковой давности. В случае применения реституции стороны возвратят друг другу все полученное по недействительной сделке, а в случае признания договора несуществующим у сторон появится право заявить виндикационный или кондикционный иск. Экономический эффект будет тождественным.

Как в случае признания сделки недействительной, так и в случае признания сделки незаключенной возможно применение эстоппеля - принципа утраты права на возражение при недобросовестном или противоречивом поведении. П. 5 ст. 166 ГК РФ и п. 2 ст. 431.1. ГК РФ, не позволяют признавать недействительные сделки таковыми, если поведение оспаривающей стороны, давало основание полагаться на ее действительность. Аналогичное правило, только касающееся незаключенных договоров, содержится в п. 3 ст. 432 ГК РФ.

Стабильное развитие гражданского оборота требует предсказуемости и невозможности одностороннего недобросовестного, безосновательного отказа от обязательств. То есть создания для стороны, полностью или частично исполнившей обязательство, такого правового режима, который мог бы исключить ссылки недобросовестного контрагента на наличие оснований для признания сделки ничтожной, лишения недобросовестной стороны сделки права на предъявление иска о ее недействительности в случае, когда ее условия полностью или частично исполнены другой стороной. При этом для принципа эстоппель несущественно, произведено ли такое исполнение добросовестной или недобросовестной стороной, а важно, что исполнение условий сделки реально осуществлялось, поскольку действия по исполнению сделки свидетельствуют о законченности волеизъявления лица. [11, с. 184]

В связи с неоднозначностью судебной практики особое значение приобретает наметившийся в последние годы подход в отношении того, что избрание заявителем неверного способа защиты права не должно влечь безусловный отказ в удовлетворении иска. С таким подходом судебной системы нельзя не согласиться. Соответствующие разъяснения судов имеются в судебной практике: касательно выбора между недействительной и несуществующей сделкой в п. 1 Информационного письма ВАС РФ № 165 от 25 февраля 2014 г.: «Поскольку предъявленное истцом требование по своей сути направлено на констатацию отсутствия между предприятием и обществом правоотношения из договора аренды, а ошибка в правовой квалификации, которую допустил истец, считая сделку оспоримой, не приводит к различию в последствиях (эта сделка не исполнялась сторонами), в иске не может быть отказано лишь на основании такой ошибки». [12] Также следует отметить общий подход ВС РФ: «По смыслу части 1 статьи 196 ГПК РФ или части 1 статьи 168 АПК РФ суд определяет, какие нормы права следует применить к установленным обстоятельствам. Суд также указывает мотивы, по которым не применил нормы права, на которые ссылались лица, участвующие в деле. В связи с этим ссылка истца в исковом заявлении на не подлежащие применению в данном деле нормы права сама по себе не является основанием для отказа в удовлетворении заявленного требования». [13]

Таким образом, если придерживаться теории дифференциации несуществующих и ничтожных сделок, то представляется, что договор, подпись на котором нанесена неустановленным лицом следует признать незаключенным, однако его квалификация заявителем как недействительного ни с теоретико-правовой, ни с практической точки зрения не будет считаться ошибкой. Выбор неверного способа защиты права не должен служить основанием для отказа в удовлетворении иска. В точки зрения потребностей гражданского оборота, как было показано в настоящем исследовании, оба способа защита права имеют одинаковый эффект.

В большинстве случаев, заключенная неуполномоченным лицом сделка, по факту, порождает юридические последствия, что в свою очередь побуждает само лицо, чьи права нарушены такой сделкой, искать возможность отменить эти последствия.

Как следует из судебной практики, существует несколько возможных способов оспаривания таких сделок.

Выбор способа защиты, в первую очередь, зависит от того, состояло ли лицо, заключившее сделку, в трудовых или гражданско-правовых отношениях с лицом от чьего имени такая сделка заключалась или не состояло.

Если лицо, заключившее сделку, не состояло в каких-либо отношениях с лицом, от чьего имени такая сделка заключалась, способ защиты вытекает из самого содержания права собственности.
Согласно пунктам 1 и 2 ст.210 ГК Республики Беларусь собственнику принадлежат права владения, пользования и распоряжения своим имуществом.
Собственник вправе по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия, не противоречащие законодательству, общественной пользе и безопасности, не наносящие вреда окружающей среде, историко-культурным ценностям и не ущемляющие прав и защищаемых законом интересов других лиц, в том числе отчуждать свое имущество в собственность другим лицам, передавать им, оставаясь собственником, права владения, пользования и распоряжения имуществом, отдавать имущество в залог и обременять его другими способами, а также распоряжаться им иным образом.
Исходя из того, что распоряжаться имуществом может только его собственник или лицо уполномоченное собственником, то сделка заключенная неуполномоченным лицом, не будет соответствовать требованиям законодательства и в силу ст.169 ГК Республики Беларусь, будет являться ничтожной.

Если же лицо, совершившее сделку, обладало какими-либо полномочиями на совершение действий в силу занимаемой должности (исполнительный орган юридического лица), в силу трудовых отношений или в силу гражданско-правовых отношений с представляемым (ст.ст.183, 185, 861 ГК Республики Беларусь), надлежащим способом защиты права будет предъявление иска об оспоримости сделки по основаниям ст. 175 ГК Республики Беларусь.

Следует отметить, что в большинстве случаев суд дает оценку доводам о наличии или отсутствии полномочий у конкретного лица на совершение сделки не с точки зрения формального подхода, а путем анализа и сопоставления конкретных обстоятельств совершения сделки, а также факта наличия и характера взаимоотношений стороны сделки и лица, совершившего сделку в пользу такой стороны.

Пример из судебной практики.
Обстоятельства дела.
Компания «Л» обратилась в экономической суд с требованиями об установлении факта ничтожности договоров об ипотеке от 04.08.2015, от 30.04.2015, заключенных ИП «Л» с ЗАО «Ц» в обеспечение исполнение обязательств ИООО «Л», ИТУП «Ф» по кредитным договорам, согласно статье 169 ГК как сделок, не соответствующих требованиям законодательства (пункту 1 статьи 7 Закона Республики Беларусь от 20.06.2008 «Об ипотеке»).
В обоснование заявленных требований компания «Л» сослалась на то, что ИП «Л», которому заложенное имущество принадлежит на праве хозяйственного ведения, не было получено согласие собственника на передачу этого имущества в залог в связи с тем, что решения собственника от 20.07.2015 и от 23.04.2015 о даче согласия на заключение с ЗАО «Ц» договоров ипотеки подписаны от имени компании «Л» лицом, не уполномоченным на представление интересов истца.
ЗАО «Ц» возражало против удовлетворения заявленных требований, сославшись на имеющиеся решения собственника от 20.07.2015, от 23.04.2015 о даче согласия ИП «Л» на заключение с ЗАО «Ц», которые от имени собственника были подписаны В., действовавшим на основании доверенности от 28.11.2014. В подтверждение наличие такой доверенности сослалось на действия В. по назначению на основании этой же доверенности нового директора ИП «Л» К., сведений по которой внесены в контракт.
В ходе рассмотрения дела судом первой инстанции было установлено заключение ИП «Л» договоров об ипотеке от 04.08.2015 и от 30.04.2015 с ЗАО «Ц» в обеспечение исполнение обязательств ИООО «Л», ИТУП «Ф».
ИП «Л» предоставило ЗАО «Ц» в залог недвижимое имущество, общей площадью 428,2 кв.м, принадлежащее ему на праве хозяйственного ведения.
В качестве документа, выражающего согласие компании «Л» как собственника недвижимого имущества, на заключение названных договоров были предоставлены решения учредителя от 20.07.2015, от 23.04.2015, подписанные от его имени В. на основании генеральной доверенности, составленной 28.11.2014 в присутствии удостоверяющего должностного лица С., чья подпись удостоверена 04.12.2014 главой администрации округа Никосия С., апостиль удостоверен 04.12.2014 в г.Никосия за №276282/14.

Решение суда
Оценив представленные в материалы дела документы, суд первой инстанции пришел к выводу, что договоры об ипотеке от 04.08.2015, от 30.04.2015 не соответствуют статье 7 Закона, так как заключены без согласия собственника недвижимого имущества на их заключение, поскольку у сторон отсутствует доверенность от 28.11.2014, выданная В. Данные выводы суд положил в основу принятого решения, которым установил факты ничтожности названных договоров, применив статью 169 Гражданского кодекса Республики Беларусь.
Доводы ЗАО «Ц» о наличии у В. права на подписание согласия от имени собственника отклонил, посчитав несостоятельными его ссылки на факт подписания этим же лицом контракта с действующим руководителем ИП «Л» К. При этом бремя доказывания наличия у В. права выступать от имени собственника суд возложил на ЗАО «Ц». Заявленное ходатайство о направлении судебного поручения компетентному органу Республики Кипр по вопросу выдачи доверенности осталось не разрешенным надлежащим образом.
Суд апелляционной инстанции согласился с выводами суда первой инстанции, отклонив доводы ЗАО «Ц», и указав, что представленные заявителем доказательства являются недопустимыми и не подтверждают полномочия В. на дачу от имени истца согласия на заключение договоров.

Отменяя решение суда первой инстанции и апелляционное постановление по данному делу, Верховный Суд Республики Беларусь исходил из следующего.
Пунктом 3 статьи 276 Гражданского кодекса Республики Беларусь установлено, что юридические лица не вправе продавать принадлежащее им на праве хозяйственного ведения недвижимое имущество, сдавать его в аренду, в залог, вносить в качестве вклада в уставный фонд хозяйственных обществ и товариществ или иным способом распоряжаться этим имуществом без согласия собственника.
В соответствии со статьей 169 Гражданского кодекса Республики Беларусь сделка, не соответствующая требованиям законодательства, ничтожна, если законодательный акт не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения.
В силу статьи 100 Хозяйственного процессуального кодекса Республики Беларусь каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать те обстоятельства, на которые оно ссылается как на обоснование своих требований и возражений, если иное не предусмотрено законодательством.
Следовательно, для установления факта ничтожности сделки по заявленному истцом основанию им подлежал доказыванию факт отсутствия согласия собственника на передачу имущества в залог при заключении договоров, а также факт отсутствия у лица, подписавшего документ о согласии, какого-либо права выступать от имени собственника в любых правоотношениях с участием ИП «Л».
Однако, как усматривается из материалов дела, истцом факт отсутствия такого согласия со стороны собственника надлежащим образом подтвержден не был, представленные решения учредителя от 20.07.2015, от 23.04.2015 как доказательства наличия такого согласия в установленном процессуальным законодательством порядке не оспорены, отсутствие у В. права на представление интересов собственника при осуществлении ИП «Л» хозяйственной деятельности также истцом не доказано.
Так, наличие согласия собственника на передачу в залог недвижимого имущества следует из:
факта наличия решений о таком согласии со ссылкой на доверенность с конкретными реквизитами, а именно, что В. действовал на основании генеральной доверенности, составленной 28.11.2014 в присутствии удостоверяющего должностного лица С., чья подпись удостоверена 04.12.2014 главой администрации округа Никосия С., апостиль удостоверен 04.12.2014 в г.Никосия за №276282/14;
наличия доказательств, объективно подтверждающих существование доверенности с вышеуказанными реквизитами, в частности, на основании этой же доверенности В. в качестве представителя учредителя ИП «Л» 27.02.2015 заключил от имени компании «Л» контракт с К., согласно которому последняя принята на должность директора и работает в данной должности до настоящего времени, при этом полномочия ее как представителя третьего лица истцом не оспаривались;
объяснениями К., данными в судебном заседании, о том, что она воспринимала В. в качестве полномочного представителя компании «Л», который постоянно контролировал работу возглавляемого ею субъекта хозяйствования и перед которым она отчитывалась о проделанной работе;
фактом наличия у данного лица иных доверенностей, указывающих, что В. до выдачи указанных решений выполнял функции представителя компании «Л», о чем свидетельствует факт представления им в регистрирующий орган новой редакции устава ИП «Л» на основании генеральной доверенности от 13.01.2014 (удостоверена 13.01.2014 чиновником-заверителем С., чья подпись была засвидетельствована районным уполномоченным в Никосии). Также В. ранее выдавались доверенности от компании «Л» с правом распоряжения имуществом компании;
показаниями самого В., данными органам предварительного расследования при проведении проверки, в которых он наличие доверенности от 28.11.2014 однозначно не опровергал, а лишь ссылался на то, что не помнил своих полномочий касаемо ИП «Л».
Таким образом, в силу изложенного ЗАО «Ц», заключая договоры об ипотеке №5-43/15-И1 от 04.08.2015, №5-21/15-И1 от 30.04.2015 с ИП «Л», получив решения собственника, подписанные В., проверив указанные в доверенности полномочия, а также исходя из обстановки, в которой совершались сделки, действовал добросовестно и разумно, полагая, что согласие собственника имущества, передаваемого в залог, получено.
При таких обстоятельствах суд первой инстанции необоснованно возложил бремя доказывания факта отсутствия у В. права на дачу согласия от имени собственника на заключение договоров ипотеки на ЗАО «Ц».
С учетом предмета доказывания по настоящему делу в силу положений статьи 100 Хозяйственного процессуального кодекса Республики Беларусь именно компании «Л» необходимо было представить доказательства, что В. не имел никакого отношения к собственнику имущества – компании «Л», в том числе при даче согласия на заключение договоров ипотеки, представить доказательства того, что указанная в решениях собственника доверенность с конкретными реквизитами не выдавалась и соответствующими должностными лицами не удостоверялась.
Такие доказательства в материалы дела истцом представлены не были.
В ходе судебного разбирательства сторонами в соответствии со статьей 105 Хозяйственного процессуального кодекса Республики Беларусь не заявлялось о подложности решений учредителя ИП «Л» от 20.07.2015, от 23.04.2015 со ссылкой на фиктивность сведений о полномочиях В., поэтому при вынесении решения по делу у суда первой инстанции не имелось оснований не принимать во внимание представленные банком решения от 20.07.2015, от 23.04.2015 только лишь потому, что к ним не была приложена доверенность представителя собственника имущества, существование которой в ходе рассмотрения дела истцом не было опровергнуто, а напротив нашло свое подтверждение представленными в дело доказательствами.
Кроме того, суд кассационной инстанции учел, что исходя из статей 113, 276 Гражданского кодекса Республики Беларусь собственник имущества унитарного предприятия обязан осуществлять контроль за деятельностью унитарного предприятия, использованием по назначению и сохранностью имущества, принадлежащего унитарному предприятию.
Исходя из установленного статьей 2 Гражданского кодекса Республики Беларусь принципа добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений, в случае отсутствия согласия собственника на передачу в залог имущества, истец мог и должен был поставить вопрос об этом не тогда, когда было возбуждено производство по делу о банкротстве в отношении основных кредитополучателей и возникла необходимость в обращении взыскания на его имущество, а при выявлении данного обстоятельства в ходе осуществления контроля.
Что касается доводов истца об отсутствии у В. полномочий на дачу согласия от имени собственника, то истцом фактически указывалось на превышение представителем собственника своих полномочий в части дачи согласия собственника на совершение сделок, что выходит за рамки предмета настоящего судебного разбирательства, так как свидетельствует не о нарушении требований актов законодательства при совершении сделки, а об оспаривании данной сделки по правилам статьи 175 Гражданского кодекса Республики Беларусь.
При таких обстоятельствах судебная коллегия по экономическим делами Верховного Суда Республики Беларусь констатировала, что судебные инстанции необоснованно пришли к выводу о наличии оснований для установления факта ничтожности сделок, поэтому обжалуемые судебные постановления были отменены с принятием нового постановления об отказе в удовлетворении заявленных требований в полном объеме.

Таким образом, для правильного выбора способа защиты своего права, прежде всего следует определится с вопросом превысило ли лицо свои полномочия при заключении сделки, либо у такого лица вообще не было никаких полномочий.

Читайте также: