Должность родэ из произведения чехова какая была

Опубликовано: 02.10.2024

В произведении Чехова «Смерть Чиновника» одним из главных персонажей является Иван Дмитриевич Червяков. Он занимает должность экзекутора в небольшом государственном учреждении и следит за хозяйственными делами. Иван Дмитриевич предстает перед читателем в образе воспитанного, сдержанного и вежливого мужчины. Иван Дмитриевич является мелким чиновником, женат.

Главные события рассказа разворачиваются в тот момент, когда Червяков приходит на спектакль в местный театр. Иван Дмитриевич, наслаждаясь актерской игрой и полностью вовлеченный в сюжетную линию спектакля, вдруг сильно чихнул на человека, сидящего впереди. Этим человеком оказывается высокопоставленное лицо, генерал по фамилии Бризжалов. Испугавшись, Червяков начинает убеждать себя в том, что доставил своим поступком массу неприятностей и расстроил генерала. Он начинает всячески пытается перед ним извиниться. Но генерал спокойным тоном объясняет Ивану Дмитриевичу, что совсем на него не сердится.

Но Червяков, будучи натурой тонкой и мнительной с полным отсутствием какого-либо уважения к себе, наоборот, начинает придумывать про себя всякие небылицы. На самом деле, Червяков был настоящим трусом, который боится людей выше его по чину и положению в обществе.

На протяжении нескольких дней, рассказав своей жене о невежестве по отношению к Бризжалову, переживает и старается найти хотя бы малейший повод, чтобы принести свои извинения генералу. Он начинает преследовать генерала. Тот, в свою очередь, при каждой встрече успокаивает Червякова, говоря о том, что не держит на него обиды. Но это не успокаивает Ивана Дмитриевича и он решается лично приехать к Бризжалову и отправляется к нему домой. Но генерал, уставший от назойливости и открытой навязчивости Червякова, начинает кричать на него и требует выгнать из своего дома непрошеного гостя. Иван Дмитриевич, оскорбленный и униженный поступком генерала, возвращается к себе домой. Не получив прощения он в сильнейшем стрессе и нервном потрясении падает на диван и внезапно умирает.

Образ Червякова – это слабая, мнительная, не имеющая мнения и чувства собственного достоинства личность. За маской воспитанного и сдержанного человека скрывался обычный трус, который панически боялся людей, стоящих выше его по рангу. Абсурд сюжета заключается в ом, что Червяков своей трусостью довел себя до самоубийства.

Из рассказа Чехова «Смерть Чиновника» можно сделать важный для себя и многих окружающих вывод: нужно уметь выражать свои мысли и собственное мнение, не терять чувство собственного достоинства, даже если рядом находится человек на несколько ступеней выше по статусу и положению в обществе.

Сочинение 2

Одним из основных персонажей произведения является Червяков Иван Дмитриевич, служащий заведующим хозяйством некоего учреждения, должность которого именуется экзекутором.

Писатель представляет Червякова в образе вежливого, воспитанного мужчины, состоящего в браке и являющегося мелким чиновником.

Сюжетная линия рассказа построена вокруг случайного события, произошедшего с Червяковым во время посещения театрального спектакля.

Ощущая себя на вершине блаженства, наслаждаясь великолепной игрой актеров, Червяков неожиданно чихает на сидящего впереди него человека, который по воле случая оказывается высокопоставленным чиновником Бризжаловым, имеющим генеральский чин.

С этого момента Иван Дмитриевич теряет чувство покоя, считая, что своим поступком разозлил невинного генерала и пытается всячески принести Бризжалову свои извинения. Генерал не сердится на экзекутора, о чем искренне и спокойно ему заявляет.

Отличаясь мнительностью и отсутствием чувство самоуважения, Червяков начинает придумывать для себя несуществующие проблемы, которые могут, по его мнению, возникнуть у него с оскорбленным генералом. Обнажая свои трусливые качества забитого человека, он страшится людей, имеющих более высокий общественный статус по сравнению с его должностью, пускай даже генерал и не является его прямым начальником.

Несколько дней переживающий Иван Дмитриевич ищет новые способы принесения извинений перед Бризжаловым и, в конце концов, решает посетить генерала в его доме, не понимая, что при этом он выглядит смешным и жалким.

Устав от назойливого мужчины и его испуганных слов прощения, генерал Бризжалов в гневе требует выгнать Червякова из дома. Униженный Иван Дмитриевич Червяков, вынужден вернуться домой, так и не уверившись в генеральском прощении его нелепой оплошности. Переживая сильнейший нервный срыв и не выдержав душевных страданий, Червяков бросается на старый диван и неожиданно умирает.

Описывая образ Червякова в рассказе, писатель раскрывает смысл одного из пороков общества того периода времени, состоящего в чинопочитании и постоянном желании услужить вышестоящему представителю класса чиновников.

Характеристика

Тема маленького человека – одна из главных тем литературы 19 века. У Пушкина, Гоголя, Достоевского и др. герои действительно занимают невысокую должность, и подвергаются гонениям, насмешкам и издевательствам сослуживцев и окружающих. Другое дело герой рассказа А.П.Чехова «Смерть чиновника». Экзекутор Иван Дмитриевич Червяков вполне своей жизнью доволен, он натура утонченная: посещает театры и наслаждается хорошими спектаклями. Правда, автор подсказывает: Червяков-фамилия говорящая,то есть лицо незначительное. Как известно, рожденный ползать и пресмыкаться… Для Чехова важно, что это чиновник. Он выносит это слово в название рассказа.

Отчего же может умереть чиновник? От страха. От страха перед вышестоящими людьми. Чихнул во время спектакля и с ужасом увидел, что впереди сидящий генерал протирает свою лысину. Первая мысль: не мой начальник…Затем: в чинах мы небольших, как бы чего не вышло. И начинаются мытарства Червякова: дважды подходит с извинениями во время антракта, по совету жены, которая поддержала мужа, идет в приемную генерала Бризжалова, чтобы еще раз засвидетельствовать свое почтение и принести извинения. Генерал и думать забыл о происшествии, оно для него и неважно: взбешенный, он громко кричит на Червякова. И этот крик так подействовал на чиновника, что тот пришел домой, лег и умер.

Смешно? Наверное, не совсем: и смешно, и грустно. У Чехова все рассказы такие. Невозможно представить, сколько в Червякове чинопочитания, раболепия, угодничества. Как глубоко вжилась в человека мысль, что он должен унижаться и угождать(пусть даже не своему генералу). Ведь чиновник занимает государственную должность, его обязанность исполнять законы, а не выслуживаться перед сильными мира сего.

Будем объективны: генерал Бризжалов испытывает неприязнь к Червякову, генерал не вспомнил бы про инцидент, если бы экзекутор со своими навязчивыми извинениями. А.П.Чехов утверждает, что чиновники отчасти сами виноваты в своем положении. Слишком крепко в них засела рабская психология. Писатель обвиняет не только общество, которое пренебрежительно относится к маленькому человеку, но и самих раболепствующих чиновников. «Выдавливать из себя по капле раба»,- призывал Чехов. Человек должен иметь чувство собственного достоинства, и тогда он не будет маленьким!

Также читают:

Картинка к сочинению Червяков в рассказе Смерть Чиновника

«Лошадиная фамилия»: краткое содержание

У отставного генерала Булдеева болит зуб. Что он только ни пробует, боль не проходит. Доктор предлагает вырвать зуб, но генерал наотрез отказывается. Домашние наперебой советуют народные средства.

Самый оригинальный способ предлагает приказчик Иван Евсеич – обратиться к отставному чиновнику Якову Васильичу, который якобы умеет заговаривать зубы. Живет знахарь в Саратове, но «лечит» даже по телеграфу.

К несчастью, приказчик не помнит фамилии знахаря. Иван Евсеич вспоминает лишь, что фамилия была «лошадиная», как-то связанная с лошадьми. А без фамилии непонятно, кому слать телеграмму с просьбой о помощи.

До вечера весь дом перебирает «лошадиные» фамилии: Кобылин, Жеребцов, Лошадинин, Табунов, Копытин, Тройкин, Уздечкин. Всё не то! Угадавшему правильную фамилию обещана награда в пять рублей, но и это не помогает.

Целую ночь Булдеев мучается от зубной боли, а наутро вызывает врача и тот удаляет больной зуб.

Уезжая, доктор встречает приказчика Ивана Евсеича и просит продать овса для лошади. Услышав это, приказчик вспоминает фамилию знахаря и бежит обрадовать хозяина: «Овсов, ваше превосходительство! Посылайте депешу Овсову!»

Однако генералу уже никакой знахарь не нужен, и он показывает приказчику два кукиша.

«Лошадиная фамилия». Иллюстрация Кукрыниксов

«Лошадиная фамилия» А.П. Чехова. Полный текст рассказа

У отставного генерал-майора Булдеева разболелись зубы. Он полоскал рот водкой, коньяком, прикладывал к больному зубу табачную копоть, опий, скипидар, керосин, мазал щёку йодом, в ушах у него была вата, смоченная в спирту, но всё это или не помогало, или вызывало тошноту. Приезжал доктор. Он поковырял в зубе, прописал хину, но и это не помогло. На предложение вырвать больной зуб генерал ответил отказом. Все домашние — жена, дети, прислуга, даже поварёнок Петька предлагали каждый своё средство. Между прочим и приказчик Булдеева Иван Евсеич пришёл к нему и посоветовал полечиться заговором.

— Тут, в нашем уезде, ваше превосходительство, — сказал он, — лет десять назад служил акцизный Яков Васильич. Заговаривал зубы — первый сорт. Бывало, отвернётся к окошку, пошепчет, поплюёт — и как рукой! Сила ему такая дадена…

— Где же он теперь?

— А после того, как его из акцизных увольнили, в Саратове у тёщи живёт. Теперь только зубами и кормится. Ежели у которого человека заболит зуб, то и идет к нему, помогает… Тамошних, саратовских на дому у себя пользует, а ежели которые из других городов, то по телеграфу. Пошлите ему, ваше превосходительство, депешу, что так, мол, вот и так… у раба божьего Алексия зубы болят, прошу выпользовать. А деньги за лечение почтой пошлёте.

— А вы попытайте, ваше превосходительство. До водки очень охотник, живёт не с женой, а с немкой, ругатель, но, можно сказать, чудодейственный господин!

— Пошли, Алёша! — взмолилась генеральша. — Ты вот не веришь в заговоры, а я на себе испытала. Хотя ты и не веришь, но отчего не послать? Руки ведь не отвалятся от этого.

— Ну, ладно, — согласился Булдеев. — Тут не только что к акцизному, но и к чёрту депешу пошлёшь… Ох! Мочи нет! Ну, где твой акцизный живёт? Как к нему писать?

Генерал сел за стол и взял перо в руки.

— Его в Саратове каждая собака знает, — сказал приказчик. — Извольте писать, ваше превосходительство, в город Саратов, стало быть… Его благородию господину Якову Васильичу… Васильичу…

— Васильичу… Якову Васильичу… а по фамилии… А фамилию вот и забыл. Васильичу… Чёрт… Как же его фамилия? Давеча, как сюда шёл, помнил… Позвольте-с…

Иван Евсеич поднял глаза к потолку и зашевелил губами. Булдеев и генеральша ожидали нетерпеливо.

— Ну, что же? Скорей думай!

— Сейчас… Васильичу… Якову Васильичу… Забыл! Такая ещё простая фамилия… словно как бы лошадиная… Кобылин? Нет, не Кобылин. Постойте… Жеребцов нешто? Нет, и не Жеребцов. Помню, фамилия лошадиная, а какая — из головы вышибло…

— Никак нет. Постойте… Кобылицын… Кобылятников… Кобелев…

— Это уж собачья, а не лошадиная. Жеребчиков?

— Нет, и не Жеребчиков… Лошадинин… Лошаков… Жеребкин… Всё не то!

— Ну, так как же я буду ему писать? Ты подумай!

— Сейчас. Лошадкин… Кобылкин… Коренной…

— Коренников? — спросила генеральша.

— Никак нет. Пристяжкин… Нет, не то! Забыл!

— Так зачем же, чёрт тебя возьми, с советами лезешь, ежели забыл? — рассердился генерал. — Ступай отсюда вон!

Иван Евсеич медленно вышел, а генерал схватил себя за щёку и заходил по комнатам.

— Ой, батюшки! — вопил он. — Ой, матушки! Ох, света белого не вижу!

Приказчик вышел в сад и, подняв к небу глаза, стал припоминать фамилию акцизного:

— Жеребчиков… Жеребковский… Жеребенко… Нет, не то! Лошадинский… Лошадевич… Жеребкович… Кобылянский…

Немного погодя его позвали к господам.

— Вспомнил? — спросил генерал.

— Никак нет, ваше превосходительство.

— Может быть, Конявский? Лошадников? Нет?

И в доме, все наперерыв, стали изобретать фамилии. Перебрали все возрасты, полы и породы лошадей, вспомнили гриву, копыта, сбрую… В доме, в саду, в людской и кухне люди ходили из угла в угол и, почёсывая лбы, искали фамилию…

Приказчика то и дело требовали в дом.

— Табунов? — спрашивали у него. — Копытин? Жеребовский?

— Никак нет, — отвечал Иван Евсеич и, подняв вверх глаза, продолжал думать вслух. — Коненко… Конченко… Жеребеев… Кобылеев…

— Папа! — кричали из детской. — Тройкин! Уздечкин!

Взбудоражилась вся усадьба. Нетерпеливый, замученный генерал пообещал дать пять рублей тому, кто вспомнит настоящую фамилию, и за Иваном Евсеичем стали ходить целыми толпами…

— Гнедов! — говорили ему. — Рысистый! Лошадицкий!

Но наступил вечер, а фамилия всё ещё не была найдена. Так и спать легли, не послав телеграммы.

Генерал не спал всю ночь, ходил из угла в угол и стонал… В третьем часу утра он вышел из дому и постучался в окно к приказчику.

— Не Меринов ли? — спросил он плачущим голосом.

— Нет, не Меринов, ваше превосходительство, — ответил Иван Евсеич и виновато вздохнул.

— Да может быть, фамилия не лошадиная, а какая-нибудь другая!

— Истинно слово, ваше превосходительство, лошадиная… Это очень даже отлично помню.

— Экий ты какой, братец, беспамятный… Для меня теперь эта фамилия дороже, кажется, всего на свете. Замучился!

Утром генерал опять послал за доктором.

— Пускай рвёт! — решил он. — Нет больше сил терпеть…

Приехал доктор и вырвал больной зуб. Боль утихла тотчас же, и генерал успокоился. Сделав своё дело и получив, что следует, за труд, доктор сел в свою бричку и поехал домой. За воротами в поле он встретил Ивана Евсеича… Приказчик стоял на краю дороги и, глядя сосредоточенно себе под ноги, о чём-то думал. Судя по морщинам, бороздившим его лоб, и по выражению глаз, думы его были напряжённы, мучительны…

— Буланов… Чересседельников… — бормотал он. — Засупонин… Лошадский…

— Иван Евсеич! — обратился к нему доктор. — Не могу ли я, голубчик, купить у вас четвертей пять овса? Мне продают наши мужички овёс, да уж больно плохой…

Иван Евсеич тупо поглядел на доктора, как-то дико улыбнулся и, не сказав в ответ ни одного слова, всплеснув руками, побежал к усадьбе с такой быстротой, точно за ним гналась бешеная собака.

— Надумал, ваше превосходительство! — закричал он радостно, не своим голосом, влетая в кабинет к генералу. — Надумал, дай бог здоровья доктору! Овсов! Овсов фамилия акцизного! Овсов, ваше превосходительство! Посылайте депешу Овсову!

— На-кося! — сказал генерал с презрением и поднёс к лицу его два кукиша. — Не нужно мне теперь твоей лошадиной фамилии! На-кося!

«Лошадиная фамилия». Иллюстрация М. Петрова

В чем суть и юмор рассказа?

«Лошадиная фамилия» – рассказ простой и понятный. По сути, это пересказ анекдота о недалеком человеке, который сбил всех с толку странной ассоциацией: для него Овсов – это что-то связанное с лошадьми.

«Лошадиная фамилия» – истинно чеховская зарисовка из русской жизни. Герои забавны и просты, вызывают улыбку и сочувствие. Несколькими штрихами писатель создает образ загородного имения отставного генерала, его домочадцев и царящих в доме порядков. Избегая описаний, Чехов рисует психологические портреты персонажей с помощью коротких реплик.

Рассказ смешон главным образом тем, что в его простодушных героях читатель узнает себя. Когда плохо, все мы готовы поверить даже пьянице, который вроде бы «заговаривает зубы по телеграфу». Все мы побаиваемся докторов, но бежим к ним за помощью, если становится совсем худо. Все мы порой не можем вспомнить элементарных вещей и путаемся в ассоциациях, как приказчик Иван Евсеич.

Не зря выражение «лошадиная фамилия» стало крылатым: им обозначают ситуацию, когда какое-то забытое слово вертится на языке, но вспомнить и назвать его никак не получается.

Фамилии персонажей – одна из выразительных художественных деталей. Как отмечал Ю. Тынянов, «…в художественном произведении нет неговорящих имен. В художественном произведении нет незнакомых имен. Все имена говорят. Каждое имя, названное в произведении, есть уже обозначение, играющее всеми красками, на которое оно только способно» [5, 27]. Вывод очевиден: для художественного произведения имена небезразличны.

Имя персонажа – одно из средств, создающих художественный образ. Оно может характеризовать социальную принадлежность персонажа, содержать характеристические черты личности.

Об именах героев литературных произведений написано немало работ. Но, как отмечает В. Никонов, «…об именах персонажей пишут много и плохо. Берутся за это , в большинстве не понимая трудностей» [3, 234]. Исследуя антропонимию чеховских произведений раннего периода, мы в полную меру осознали справедливость этого замечания. И все же сочли нужным внести свою, пусть незначительную лепту в разработку этой проблемы.

Для Чехова фамилии персонажей всегда составляли одну из существенных забот. Он зорко приглядывался к семейным именам современников, записывал звучные, характерные имена в своих тетрадях: Зигзагин, Ослицын, Дербалыгин, Рыцеборский и т. п. Он вслушивается, прикидывает – к какому из его будущих героев могло бы подойти то или другое наименование. Да и сам он не чуждался называться придуманными именами. В своих письмах друзьям называл себя то графом Черномордиком, то Аркадием Тарантуловым (позднее эти фамилии он «подарит» своим литературным героям), а то и Шиллером Шекспировичем Гете. А ранние произведения подписывал различными псевдонимами: Г. Балдастов, Лаэрт, дон Антонио Чехонте, Рувер и, наконец, знаменитый Антоша Чехонте.

Свой интерес к поиску интересных фамилий Антон Павлович передал герою рассказа « Perpetuum mobile », доктору Свистицкому, который «…лежал на диване и, от нечего делать, читал в «Календаре для врачей» фамилии петербургских и московских докторов, стараясь отыскать самую звучную и красивую» [8, Т. 2, 328].

В нашей работе по анализу антропонимов, взятых их произведений А. П. Чехова (1880–1887 ), мы воспользовались классификацией «говорящих» фамилий литературных героев, предложенной Б. Унбегаумом [6, 188–195] фамилии, характеризующие профессиональную деятельность персонажей; фамилии, указывающие на социальное положение; фамилии, отображающие моральные качества литературных героев; причудливые фамилии.

Хорошо зная с детства жизнь купцов, лавочников, Антон Павлович в своих ранних рассказах обыгрывал их наименования. Он создал ряд правдоподобных наименований представителей торгового люда. Например: Грешкин, Пятирылова, Размахалов, Кашалотов, Кричалов, Лубцоватский (прозрачное образование от «лупцевать»), Висляев (В. Даль: висляй «праздный шатун, повеса») и другие. Фамилии, как видим, действительно «говорящие» и не требуют комментариев. Среди фамилий этой группы не все, конечно, нелицеприятные, есть и такие, которые только несколько снижают образ литературного персонажа (Хихикин, Ескимосов, Переулков, Водянкин. ), есть и нейтральные (Луков, Гусин, Солодовников. ).

Не был обойден вниманием писателя и артистический мир. Он придумал немало сценических псевдонимов для своих персонажей – актеров и актрис. Но поскольку настоящие артистические псевдонимы являлись искусственными, то выдуманные Чеховым не выглядят слишком неправдоподобными. Например: Светловидов, Виоланский, Семирамидина, Милославский. Хотя необходимо отметить, что и здесь он награждает своих героев «говорящими», зачастую не очень благозвучными именами. Вот некоторые из них: Прилипчина, Балабайкин, Размахайкин, Свирипеева и т. п.

Чехов, зная об увлеченности артистов выбирать в качестве псевдонимов двойную (аристократическую!) фамилию, тонко подметил стилистический контраст между паспортным именем и сценическим: «Брама-Глинский (так он зовется по театру, в паспорте он значился Гуськовым) отошел к окну … и стал глядеть на улицу» [8, Т. 4,347]. Но если Брама-Глинский звучит по-аристократически, Дольская-Каучукова с небольшой долей иронии, то такие двойные фамилии, как Кишкина-Брандахлыцкая (В. Даль: брандахлыст «жидкий, плохой суп»), Щипцов-Закоулкин, Фениксов-Дикобразов, звучат безуважительно, приниженно. Фамилия Воробьев-Соколов (комик) построена по принципу сближения противоположностей.

Интересны фамилия, имя и отчество трагика из рассказа «Юбилей» – Тигров Василиск Африканыч, где Тигров от крестильного имени Тигрий, Василиск от греч. «зверь» и этимологически ясное отчество Африканыч (от крестильного имени «Африкан»).

Большое количество антропонимов представителей высшего и среднего командного состава указывает на их нравственную и профессиональную несостоятельность. Например: Скотов, Крокодилов, Раздавилов, Вывертов, Брындин (В. Даль: брындать «бить баклуши»), Дубякин, Шмыгалов (В. Даль: шмыга «шатун, повеса») и т. п. Или им придаются такие фамилии, как Запупырин, Зюмбумбунчиков, Финтифлеев, Фонтрябкин, Стремоухов и т. п., которые снижают образ человека, призванного служить во славу Отечества. Есть ряд небезынтересных наименований, отличающихся своей искусственностью, неправдивостью, похожестью на семинарские: Пепсинов (пепсин «фермент желудочного сока»), Кардамонов (кардамон «пряное растение»), Обтемперанский (темперамент?).

Особо надо отметить тот факт, что Чехов придавал стилистическую выразительность не только русским фамилиям, но и иностранным, в большинстве случаев немецким. Только один раз в рассказе «Исповедь, или Оля, Женя, Зоя» он дает перевод фамилии устами героя произведения: «Она теперь замужем за вашим соседом Карлом Ивановичем Ванце ( a propos : по-немецки Ванце значит… клоп. Не говорите этого Жене, она обидится)» [8 т. 1, 135 ] . В остальных случаях, если читатель незнаком с немецким языком, необходимо воспользоваться словарем, чтобы разобраться в антропонимической фантазии Чехова. Например: фон Бурст ( die Burste «щетка»), Киршмахер ( die Kirsche «вишня» и der Macher «изготовитель»), Тирборк ( das Tier «зверь» и borgen «брать взаймы»), Ферфлюхтершвайн ( die Flucht «бег тство», das Schwein «свинья») и т. п.

В некоторых пародийных произведениях А. Чехов использует испано-португальские антропонимы. Но придумывает их так, чтобы российский читатель, не знающий соответствующих языков, понял авторский антропонимический юмор. Приведем несколько фамилий из рассказа «Жены артистов. (Перевод…с португальского)»: дон Барабанта-Алимонда, Петрученца-Петрурио Петр, Дубадолла Свист, Тараторионе-Бурдажио и т. п.

В сатирической обрисовке всегда заметную роль играли фамилии действующих лиц, подбираемые с расчетом на разоблачение и осмеяние. И Чехов широко и постоянно пользовался этим приемом художественной типизации, что позволяет сгруппировать персонажей не только по профессиональному или национальному признакам, но и по морально-нравственным. Мы выделили несколько групп действующих лиц.

По принципу деспотизма: Укусилов, начальник железнодорожной станции; Людоедов-Хватов, урядник; Змиежалов, законоучитель; Тарантулов, учитель математики; Залихватский, полицмейстер; Потрошилов, купец; Пришибеев, унтер-офицер и т. п.

Группа, выражающая общую умственную и нравственную ограниченность: Балбинский, прокурор; Шельма, староста; Мошенников, присяжный поверенный; Льстецов, акцизный; Идиотов, автор «Самоучителя пламенной любви, или «Ах, ты, скотина!» и т. п.

В основу собственных имен А. Чехов зачастую берет физические или физиологические признаки, создающие неприятное впечатление, снижающие персонаж в глазах читателя или делающие его смешным: Замухришин, «помещик из оскудевших, маленький старичок с кислыми глазками»; Чертолобов, доктор; Гнилодушин, «ваше высокоблагородие»; Тупоносов, чиновник; Невиннова, девица и т. п.

В отдельную группу можно выделить сановных лиц. Писатель наделяет их именами, которые сами по себе или в сочетании с высоким титулом (граф, князь) производят просто комическое впечатление и низвергают носителя такой фамилии с официального пьедестала. Например: Канителин (князь), Дырина (графиня), Дублеве (граф), Шкаликов (граф), Запискина (княжна), Фингалов (князь), Рубец-Откачалов (граф), Хронская-Запятая (княжна) и т. п.

Выразительным может стать имя и с бесцветным этимологическим значением его лексической основы, если возникает несоответствие между ним и персонажем. Слова зельтерская вода, тюльпан, кринолин, лимонад и другие не вызывают неприятных ощущений. Но фамилии чеховских персонажей Зельтерский, Тюльпанский, Лимонадов, Кринолинов резко снижают образы действующих лиц.

Нельзя обойти вниманием и фамилии, отличающиеся своей причудливостью. Они весьма разнообразны, что в большинстве случаев указывает на их искусственность. Чехов был большим мастером по части их придумывания. Например: Фантасмагорский, Уехал, Обшиавишили, Бланманже (желе из сливок), Бабельмандебский (морской пролив), Антр-Ну-Суади (фр. «между нами будь сказано»), Длячегов и т. п.

Видимо, самой невероятной из причудливых фамилий была фамилия подруги институтки Наденьки N – Пешеморепереходященская. Может быть, по своей причудливости ее превзошла бы фамилия Трифона Семеновича из рассказа «За яблочки». Но Чехов ее зашифровал, оставив только ряд намеков на то, какой она должна быть. Приведем частично чеховский пассаж. «Фамилия Трифона Семеновича длинна, как слово «естествоиспытатель», и происходит от очень звучного латинского слова, обозначающего единую из многочисленнейших человеческих добродетелей…Трифон Семенович – препорядочная-таки скотина… он, наверное, не рассердится… за то, что я его длинной фамилии по миру не пустил, а ограничился на этот раз только именем и отчеством…» [8, т. 1,39] . Есть над чем поломать голову любителям шарад.

Подобного рода игра автора с читателем, приглашающего последнего принять посильное участие в придумывании фамилий литературным персонажам, наблюдается и в рассказе «Осенью». Один из его героев, рассказывая историю падения на «дно» жизни своего бывшего барина, винит в происшедшем жену этого помещика, сбежавшую к полюбовнику, «к аблакату». «Марьей Егоровной, подлая, прозывалась, а фамилия такая чудная, что и не выговоришь» [8, т. 2, 240].

Необходимо отметить, что Чехов в своих произведениях редко обыгрывает устами героев их собственные фамилии. Мы обнаружили, помимо вышеприведенного примера еще два. В рассказе «Мелюзга» главный герой чиновник Невыразимов Иван Данилыч, сочиняя то ли поздравительное письмо, то ли донос и мечтая о повышении по службе, сетует: «С моей осанкой недалеко уйдешь! И фамилия преподлейшая: Невыразимов! Одним словом, брат, положение безвыходное». Да и выразить в письме-доносе свои мысли он не может. «Донести = то можно, да как его сочинишь! Надо со всеми экивоками, с подходцами… А куда мне! Такое сочиню, что мне же потом и влетит. Бестолочь…». [8 т. 3, 210–212] В рассказе «Пустой случай» ситуация с фамилией противоположная. В коротком разговоре с незнакомыми людьми главный конторщик при экономии госпожи Кандуриной, помимо того, что он представился: «…я – Гронтовский…», еще два раза с явным удовольствием произнес свою фамилию. И автор – рассказчик замечает: «Он наслаждался своим снисходительным тоном, любезностью, манерами и с особенным чувством произносил свою звучную фамилию, которую он, вероятно, очень любил» [8, т. 5, 300–301]. Во всех остальных произведениях автор никак не комментирует имена своих персонажей, отдавая приоритет в этом читателям.

Чехов в период Антоши Чехонте находимся настолько сильно под влиянием придумывания фамилий, что в двух его произведениях они занимают центральное место, оттесняя на второй план и сюжет, и действующих лиц. В рассказе «Лошадиная фамилия» на две фамилии действующих лиц – Булдеев и Овсов придумано сорок, прямо или косвенно связанных с лошадьми. Да еще восемь так и остались в вариантах этой чеховской юморески. Другое произведение – «Страшная ночь». Здесь весь комизм положения основан на игре загробными фамилиями и загробной топонимикой. Герой рассказа Панихидин живет у Успения-на-Могильцах в доме Трупова. У него есть друг Упокоев, квартирующий в доме купца Черепова, что в Мертвом переулке, а также приятель Погостов, который живет в доме статского советника Кладбищенского. Общий знакомый этих господ – Челюстин.

Во многих случаях А. Чехов не ограничивается только подачей фамилии персонажа для его характеристики, а показывает, что действия героя вполне соответствуют его наименованию. Вот, например, Запойкин из рассказа «Оратор», который «может говорить когда угодно: спросонок, натощак, в мертвецки пьяном виде, в горячке» [8, т. 5, 379]. Или Брыкович, «ныне живущий без дела у своей богатой супруги», из рассказа «Жилец». Он «задыхался от негодования и злобы» на свою жену. «Ему хотелось браниться, кричать, топать ногами…»

Таковы выразительные параллели между этимологическим значением имени и характером его носителя. Очень редко встречается обратное соотношение, когда фамилия героя контрастирует с его внешностью или поведением. Характерен в этом отношении рассказ «Закуска», в котором А. Чехов применил оба эти приема художественной стилистики. Прекрасновкусов аппетитно вкушает отличную закуску, приготовленную, кстати, не для него. А вот и его приятель – «маленький чахлый человечек…». «Рекомендую! – сказал Прекрасновкусов, указывая на чахлого человечка. – Илья Дробискулов!» [8, т. 2,127].

Суммируя все вышеизложенное, мы видим что Чехов был блестящим мастером художественной антропонимии. Имена собственные занимают почетное место в словарном богатстве его произведений, являются одним из существенных элементов раннего творчества.

Краткий антропонимический анализ произведений раннего Чехова (1880–1887 .), проведенный нами, дал самое общее представление об искусстве великого русского писателя характеризовать персонаж и свое отношение к нему одним словом, что наиболее заметно в выборе его фамилии. В то же время выбор имени – одно из средств краткого, сжатого художественного повествования. Множество эпизодических лиц теснится на чеховских страницах. Появляясь на короткое время, не участвуя зачастую в основном действии, а порой просто упоминаемые другими персонажами, они даны одним – двумя штрихами или наделены только фамилией. Так возникает портрет, миниатюрный, но чрезвычайно выразительный. Фамилия вполне заменяет пространную характеристику и нагромождение подробностей.

Анализируя антропонимику чеховских произведений, можно прийти к однозначному выводу: в короткий срок Чехов пришел от юмористического стиля к сатире, к постоянному развитию и углублению сатирического начала в своем творчестве.

В заключение хочется отметить, что в процессе работы над данной темой нами составлены алфавитные указатели фамилий (около 1400) и имен (около 1400) по первым шести томам Полного собрания сочинений А. П. Чехова.

Совершенно очевидно, что ранние рассказы Чехова отличаются от поздних, написанных после 1888 года — переломного в творчестве писателя. В ранних рассказах («Смерть чиновника», «Толстый и тонкий» и др.) доминирует комическая стихия, их автор (Антоша Чехонте, Пурселепетантов и т. п.) был неистощим на неожиданные смешные сюжеты, картины, случаи, — он умел их замечать в жизни.

Рассказы 1890-х годов иные по тону: в них преобладают сожаление, грусть, скепсис писателя, они философичны. Эти различия мы увидим далее, в главах, в которых речь пойдет о ранних («Смерть чиновника», «Хамелеон»), а затем о поздних рассказах («Ионыч»). Но и те, и другие рассказы были написаны одним автором — Антоном Павловичем Чеховым, и здесь будет дана характеристика жанра чеховского рассказа в целом.

Особенности жанра. По традиции вершинным жанром литературы называют роман (этот жанр в отечественной прозе утвердили М.Ю. Лермонтов, И.С. Тургенев, Л.Н. Толстой, Ф.М. Достоевский), поскольку он является универсальным, всеобъемлющим, дает осмысленную эпическую картину мира в целом. Чехов же узаконил рассказ как один из самых влиятельных эпических жанров, художественный мир которого часто не уступает роману. Но чеховский рассказ — это не просто «осколок романа», как было принято расценивать повесть (и рассказ) до Чехова. Дело в том, что у романа свои законы, свой ритм и темп повествования, свои масштабы, своя глубина проникновения в психологическую, нравственную суть человека и мира.

Споры, размышления об особенностях жанра рассказов Чехова длятся уже не одно десятилетие. Различные точки зрения, появившиеся за прошедшие годы, открывают новые грани уникального жанра чеховского рассказа, помогают лучше, объемнее его понять. Точнее определить жанр всегда очень важно, потому что от этого зависит понимание любого произведения.

По традиции рассказы Чехова называют новеллами. Л.Е. Кройчик, например, предлагает называть ранние чеховские рассказы комическими новеллами, а поздние — сатирическими рассказами. И основания для этого, безусловно, есть: новелла динамична (ее классический западноевропейский вариант — новеллы в «Декамероне» Д. Боккаччо и др.), в ней важен сюжет, событие (не столько даже событие, сколько авторский взгляд на него), для этого жанра характерно внимание к поведению героев, репортажное время (настоящее время), новелла обязательно стремится к результату, она не может закончиться «ничем» (отсюда ее динамизм). Все это мы находим в ранних рассказах Чехова. Поэтика поздних его рассказов иная, и она выражена в жанровом определении — «сатирический рассказ».

Но, оказывается, «простые» чеховские рассказы на самом деле очень сложные, и продолжает оставаться ощущение недоговоренности, неисчерпанности тайны жанра. И это приводит к продолжению поисков. По утверждению другого литературоведа, В. Тюпы, жанровая специфика рассказа Чехова порождена необычным союзом, сплавом анекдота и притчи: «Новаторство гениального рассказчика состояло прежде всего во взаимопроникновении и взаимопреображении анекдотического и притчевого начал — двух, казалось бы, взаимоисключающих путей осмысления действительности». Эти жанры, при всей своей противоположности, имеют и много общего: им свойственна краткость, точность, выразительность, неразработанность индивидуальной психологии персонажей, ситуативность и вместе с тем обобщенность сюжета, несложность композиции.

Но и у анекдота, и у притчи есть неоспоримые достоинства, позволяющие им неизменно пользоваться успехом у читателей (и, что немаловажно, у слушателей). Взаимодействие жанров оказалось чрезвычайно плодотворным для чеховской поэтики:

от анекдота — необычность, яркость сюжета, оригинальность, «сиюминутность» ситуаций, сценок и в то же время жизненная достоверность и убедительность, выразительность диалогов, придающих рассказам Чехова абсолютную подлинность в глазах читателя;

от притчи — мудрость, философичность, глубина, универсальность, всеобщность рассказываемой истории, поучительный смысл которой является долговечным. Зная эту особенность поэтики чеховских рассказов, серьезный, подготовленный читатель увидит в них не только комические ситуации, не только возможность улыбнуться над человеческой глупостью, претензиями и так далее, но и повод задуматься о жизни своей и окружающих.

И конечно, уникальный эстетический эффект порождает не только взаимодействие анекдота и притчи, то, чем эти жанры «делятся» друг с другом, но и то, в чем они противостоят друг другу: «Полярная противоположность речевого строя притчи и анекдота позволяет Чехову извлекать из их соседства эффект конфликтной взаимодополняемости».

Особенности героя. К персонажам Чехова неприменимо понятие «герой» в традиционном смысле этого слова (ничего «героического» в них, конечно, нет), поэтому в чеховедении чаще пользуются термином «чеховский персонаж».

Мемуаристы свидетельствуют, что Чехову был чужд пафос, внешнее проявление чувства, всякие театральные эффекты. И герои его — это «обычные» люди. «Чехов довел до виртуозности, до гения обыкновенное изображение обыкновенной жизни. “Без героя” — так можно озаглавить все его сочинения и про себя добавить не без грусти: “без героизма”» (В. В. Розанов). В чеховских рассказах отсутствует разделение героев на положительных и отрицательных, автор, как правило, не отдает предпочтения ни одному из них. Писателю важен не суд над персонажами, а выяснение причин непонимания между людьми.

Чехов — автор реалистический, и в рассказах характер героя раскрывается в его взаимосвязях с другими персонажами, в его укорененности в бытовых жизненных обстоятельствах, мелочах, в его зависимости от времени. Герои чеховских рассказов — это крестьяне, купцы, помещики, гимназисты, врачи, чиновники. Причем писателя интересует не столько социальный статус персонажей, сколько их поведение, психология, их человеческая суть.

Становление так называемого чеховского героя (в отличие, например, от героев Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого) завершилось к началу 1890-х годов — это интеллигент, обычный, средний человек, образованный, нередко талантливый, великий труженик, делающий свое дело без всякого пафоса (учительствующий, лечащий людей и т.д.), обойденный при жизни всеобщим признанием, его ценность чаще осознается окружающими уже после его смерти. Чеховский герой, чаще всего, одинок, он тоскует об утраченном смысле жизни, об отсутствии гармонии, но верит в прекрасную жизнь, в свободного и творческого человека (например, доктор Астров в пьесе «Дядя Ваня»: «. талант. Смелость, свободная голова, широкий размах. Посадит деревце и уже загадывает, что будет от этого через тысячу лет, уже мерещится ему счастье человечества. Такие люди редки, их нужно любить»).

Ситуации, конфликты в чеховской прозе тоже обычные, взятые из жизни. Для творчества этого писателя характерно скептическое отношение ко всякого рода идеям, «догме» и «ярлыку», отсюда и его обращение к быту, к негромкой, «безыдейной» повседневности. Многие рассказы Чехова («Крыжовник», «Ионыч» и др.) — это рассказы о том, как под влиянием не каких-то выдающихся событий, а обычного, рутинного хода жизни, под влиянием времени и обстоятельств происходит деградация человеческой личности. К.И. Чуковский оставил воспоминание о том, какое впечатление на него произвели чеховские произведения: «Такого тождества литературы и жизни я еще не наблюдал никогда. Даже небо надо мной было чеховское. Читаешь чеховский рассказ или повесть, а потом глядишь в окошко и видишь как бы продолжение того, что читал. Все жители нашего городка — все, как один человек, — были для меня персонажами Чехова. Других людей как будто не существовало на свете. Все их свадьбы, именины, разговоры, походки, прически и жесты, даже складки у них на одежде были словно выхвачены из чеховских книг».

В основе сюжетов у Чехова не столкновение различных идейных позиций, противоположностей; конфликты чеховских рассказов и повестей — это повседневные конфликты бытия, приглушенные и без напряженных страстей. Излюбленная сюжетная ситуация — испытание героя бытом («Учитель словесности», «Ионыч»). В коротких чеховских рассказах и повестях перед нами предстает вся жизнь героя, в той или иной, казалось бы, незначительной бытовой ситуации глубоко раскрываются характеры персонажей. Автора (прежде всего в поздних рассказах) интересуют не события, а настроения героев, подробности их быта; у Чехова внешне ничего экстраординарного не происходит: “Никаких сюжетов не нужно. В жизни нет сюжетов, в ней все смешано — глубокое с мелким, великое с ничтожным, трагическое с смешным. нужны только формы, новые формы”, — сказал однажды А.П. Чехов.

Особенности психологизма — изображение внутреннего мира человека. Мироощущение героев Чехова — чувство неустроенности, неуютности в мире — в немалой степени обусловлено временем, с этим связано и преобладание жанра рассказа в творчестве писателя: «Абсолютное преобладание жанра рассказа в чеховской прозе определялось не только дарованием писателя и условиями работы, но и пестротой, дробностью жизни, общественного сознания его времени. Рассказ явился в данном случае той “формой времени”, тем жанром, который сумел отразить эту противоречивость и дробность общественного сознания эпохи».

На протяжении небольшого рассказа (анекдотического и притчевого одновременно) Чехов не рисует внутренний мир персонажа, не воспроизводит психологические основы, движения чувств. Он дает психологию во внешних проявлениях: в жестах, в мимике («мимический» психологизм), телодвижениях. Психологизм Чехова (особенно в ранних рассказах) «скрытый», то есть чувства и мысли героев не изображаются, а угадываются читателем на основании их внешнего проявления. Поэтому неправомерно называть чеховские рассказы маленькими романами («осколками» романа) с их укорененностью в человеческой психологии, вниманием к мотивам поступков, детализированным изображением душевных переживаний. Писатель также обобщает образы персонажей, но не как социальные типы, а как «общепсихологические», глубоко исследуя душевно-телесную природу человека.

Чехов, писатель-реалист, всегда безукоризненно достоверен и убедителен в своем изображении человека. Этой точности он добивается прежде всего за счет использования психологически значимой, абсолютно точно выбранной детали. Чехов обладал исключительным умением схватывать общую картину жизни по ее «мелочам», воссоздавая по ним единое целое. Это пристрастие к «незначительной» детали также унаследовала литература ХХ века и, в частности, В. В. Набоков, заявивший: «Я считаю необходимым опираться на конкретные детали — общие идеи способны сами о себе позаботиться». Знаменитый афоризм «Краткость — сестра таланта» был рожден собственной писательской практикой Чехова, причем от отдельной детали автор очень часто прямо восходит к обобщению.

Авторская позиция. Авторская позиция в рассказах Чехова, как правило, не акцентирована. Это породило в свое время недоразумение в критике. Так, Н.К. Михайловский писал о позиции Чехова в его произведениях: «Чехову все едино — что человек, что его тень, что колокольчик, что самоубийца <. > Вон быков везут, вон почта едет <. >, вон человека задушили, вон шампанское пьют». Создается иллюзия незаинтересованности, нейтралитета автора-повествователя. Но дело здесь в другом: Чехов деликатен и не хочет навязывать читателю своей точки зрения. Он пришел к парадоксальным, на первый взгляд, выводам: «чем объективнее, тем сильнее выходит впечатление», «надо быть равнодушным, когда пишешь жалобные рассказы», «Художник должен быть не судьею своих персонажей и того, о чем говорят они, а только беспристрастным свидетелем», «Конечно, было бы приятно сочетать художество с проповедью, но для меня лично это чрезвычайно трудно и почти невозможно по условиям техники. Когда я пишу, я вполне рассчитываю на читателя, полагая, что недостающие в рассказе субъективные элементы он подбавит сам». Он многое не договаривает, оставляя простор для читательского воображения. Но эта недоговоренность воздействует на читателя порой сильнее прямой авторской проповеди. Неакцентированность авторской точки зрения порождает и особый художественный эффект — многовариантные толкования рассказов.

«Роль «говорящих» фамилий в создании образа главного героя в рассказах А.П. Чехова».

Косарева Татьяна Николаевна, учитель русского языка и литературы, МБУ «Лицей 67», г. Тольятти

1.Говорящие фамилии как средство характеристики персонажей……..4

2.Сопоставление «говорящих» фамилий и их значений.

2.1. Положительная характеристика персонажей……………………… 4-6

2.2.Отрицательная характеристика персонажей……………………. 6-8

Роль «говорящих» фамилий в создании образа главного героя в рассказах А.П. Чехова

Антон Павлович Чехов – великий мастер создания смешных рассказов, небольших по объёму. Работая в данном жанре, Чехов использует различные способы создания образа главного героя в произведении. Современное литературоведение при анализе художественного произведения учитывает все произведения. Таким средством являются «говорящие» фамилии. Поэтому данную работу мы хотим посвятить исследованию использования «говорящих» фамилий в рассказах как средство характеристики героев.

Целью работы является выявление роли «говорящих» фамилий в рассказах Чехова как основного средства в раскрытии характера главного героя.

В процессе работы анализировались следующие рассказы: «Тоска»,

«Студент», «Злоумышленник», «Мелюзга», «Клевета», «Смерть чиновника», «Хамелеон».

В результате проведённого исследования работы пришли к выводу, что характерной чертой творчества Чехова является широкое использование «говорящих» фамилий, что позволяет писателю в небольшом произведении высмеять пороки общества или наоборот подчеркнуть положительную значимость явления.

Он всюду и всегда видел материал для

в силу никогда не искоренимой привычки

вдумываться в людей, анализировать их и

«Говорящие» фамилии как средство характеристики персонажей.

Известно, что А.П. Чехов начинает своё творчество с небольших смешных рассказов, которые имели невеликий объём, но по замыслу были достаточно ёмкими, поскольку за основу были взяты серьёзные жизненные ситуации. Истории, «скопированные» из жизни, в произведениях были смешными, но рассказывали они о самых обычных людях: умных и не очень, пошлых и абсолютно безнравственных.

Антон Павлович был очень наблюдательным человеком. Жизненные ситуации подсказывали писателю, о чем же писать и что брать за основу.

Мы знаем, что рассказ – это [малая форма эпической прозы, повествовательное произведение небольшого размера.] Так вот в небольшом произведении нужно было затронуть достаточно серьёзную проблему: высмеять или наоборот посочувствовать герою. Все приёмы построения текста должны служить раскрытию темы и идеи произведения. Чехов использует художественную деталь, портрет, диалог и конечно же «говорящие» фамилии. Поэтому в рассказах фамилии главных героев являются «говорящими» и помогают раскрыть характер главного героя и дать ему характеристику. У Чехова образ главного героя соответствует значению фамилии, она подчёркивает в персонаже определённые качества и поступки.

2.Сопоставление «говорящих» фамилий и их значений.

2.1. Положительная характеристика персонажей.

Нам бы хотелось начать своё исследование с рассказов, в которых

«говорящие» фамилии характеризуют главного героя с положительной стороны.

Так, очень интересен рассказ «Тоска». Главный герой произведения имеет фамилию Потапов. Возможно, что А.П. Чехов даёт данную фамилию своему герою, поскольку в христианстве есть мученик Патапий, который претерпевал в своей жизни много испытаний. Иона Потапов тоже много страданий испытал в своей жизни. Он не живёт со своей семьёй в деревне, а служит ямщиком в городе, совсем недавно умер его сын. Иона полностью погружён в горе, ему хочется рассказать о своём несчастье хотя бы кому-нибудь, чтобы кто-то выслушал его. Близких родных рядом нет, и поэтому он пытается найти собеседников среди своих пассажиров. Наш главный герой не находит собеседников, которые посочувствовали ему и сказали доброе слово. Это его ещё больше печалит. Все заняты только собой. Среди людей он не находит понимания, только лошадь его внимательно слушает. Потапов нам кажется действительно страдальцем, которому хочется посочувствовать и поддержать.

Главным героем в рассказе «Студент» является студент духовной академии Иван Великопольский. Антон Павлович Чехов не зря своего персонажа наделяет такой фамилией, потому что в России, как только стали появляться фамилии, студентам духовных семинарий в ряде случаев присваивали фамилию Великопольский. На наш взгляд, в корне слова «велик» заложен огромный смысл: он пытается нести великую и главную истину человеческого бытия. Прошло 19 столетий, а в жизни людей ничего не изменилось: предательство по-прежнему существует. Иван Великопольский рассказывает притчу о предательстве Петра:

повествует так, что к его словам прислушиваются вдова Василиса и её дочь Лукерья. Данная история затронула их души. По мнению главного героя, Пётр оказался близок вдове, ей было известно, что происходило в его душе. История рассказывается в страстную пятницу, накануне великого православного праздника Пасхи. Во время поста люди задумываются о своих грехах, бренности жизни, а очень часто их наталкивают на подобные мысли священнослужители. В данном рассказе мы это и наблюдаем.

Денис Григорьев- главный герой рассказа «Злоумышленник». Фамилия Григорьев была в России в то время очень распространённой фамилией. Очень часто эту фамилию имели простые крестьяне, как и герой данного рассказа. Обратимся к этимологии: фамилия Григорьев происходит от имени Григорий, которое буквально обозначает «бдительный». Так, Денис Григорьев, самый простой крепостной мужик, абсолютно безграмотный, очень непосредственный в общении, но вовремя понявший, что его могут упрятать в тюрьму из-за какой-то гайки. Вот тут герой и проявляет свою бдительность: он не согласен с приговором судьи, он желает, чтобы всё было по справедливости. Мы наблюдаем, что персонаж Чехова хоть и забитый во всех отношениях человек, но за себя как-то может постоять, данная фамилия как раз и подчёркивает подобное качество.

2.2. Отрицательная характеристика персонажей.

У А.П. Чехова в большинстве рассказов конечно же происходит осмеяние главных героев и их поступков. «Говорящие» фамилии помогают раскрыть характеры и образы главных героев. Подробнее остановимся на некоторых рассказах, где персонажи характеризуются с отрицательной стороны.

Невыразимов[1] - главный герой рассказа «Мелюзга» Он самый простой посредственный чиновник, который не может добиться повышения по службе вот уже несколько лет. И поэтому в первый день Пасхи он дежурит, чтобы получить прибавку мизерную к жалованью. Жизнь его однообразна и монотонна, никто его на службе не замечает. Чехов, наделяя персонажа данной фамилией, пытается подчеркнуть в нём тип «маленького» человека, жалкого, порой даже способного на разные пакости, ничем не примечательного. Например, Невыразимов, как-то желая выделиться, пытается написать кляузу, думая, что это ему поможет в продвижении по службе.

В рассказе «Клевета» Ахинеев[2] – учитель чистописания. [Ахинея – вздор, бессмыслица.] Фамилия данному герою действительно подходит. Он сам лично без чьего- либо участия сочиняет и рассказывает гостям ахинею про себя, чтобы как-то подстраховаться, чтобы о нём плохо не говорили в обществе, а в результате сам же и поплатился. Его выдуманная история быстро облетела маленький городок и дошла до самого директора гимназии. Только после разговора с Ванькиным Ахинеев понял, что именно сам и является распространителем этой сплетни о самом же себе.

Отлукавин [3]– фамилия дьячка в рассказе «Канитель». Данная фамилия помогает понять содержание произведения. Дьячок Отлукавин абсолютно безграмотный человек: самую простую обязанность он не смог выполнить правильно. Он неверно записал фамилии «о здравии» и «за упокой» на бумажки. А вроде бы что тут сложного? Получается, что слукавил дьячок, как будто кто-то ему помог в этом. Комическая ситуация возникает в данном рассказе: фамилия сразу нас натолкнула на мысль с первых же строк, что будет какая-то нелепица в продолжении.

«Смерть чиновника». Червяков[4] – один из главных героев рассказа. По сюжету произведения он постоянно просит прощения у генерала Бризжалова[5], которому он обрызгал лысину в театре при чихании. Самая обычная повседневная ситуация. Люди просят прощения, и на этом всё заканчивается. А что мы наблюдаем здесь. Червяков извинился, но этого ему показалось мало. Он не может жить спокойно: продолжает дальше преследовать генерала и снова и снова извиняется. У нас складывается впечатление, что Червяков перестаёт ходить, он просто начинает ползать перед генералом, как бы прося его о пощаде. Нам он напоминает червяка, роющегося и ползающего по земле, представляющего бездушное существо. Червяков умирает от собственных комплексов и страхов (поклонение чинам), но у нас он не вызывает особого сочувствия.

В рассказе «Хамелеон» Очумелов[6]- полицейский надзиратель. Действие происходит на базарной площади, где Очумелову нужно навести порядок. Первая художественная деталь выдаёт данного полицейского как взяточника. У него в руках небольшой свёрток, возможно, что это деньги, а у его помощника Елдырина - конфискованный крыжовник. Что можно сказать о человеке, который берёт взятки: он непостоянен и судит не по закону, а по сложившейся ситуации. В Очумелове мы отмечаем черту непредсказуемости в своих поступках, он как «очумелый».Чехов, используя эту фамилию, сразу же подчёркивает данное качество.

Другому персонажу автор даёт фамилию Хрюкин[7]. Эта фамилия у нас имеет ассоциации со свиньёй и чем-то свинским. Так и получается: Хрюкин ведёт себя не по-человечески, а по-свински. Он прижигает мордочку собачонке цигаркой ради смеха. Потом он много выступает, только его речь больше походит на поросячий визг, в котором толку никакого нет. Хотя он вроде бы и является потерпевшим, но в итоге его считают главным виновником этих событий, так как собака генеральская, а это куда важнее.

Генерал Жигалов[8] в рассказе второстепенный герой. Действий никаких он не совершает, но роль определённую выполняет. Его фамилия происходит от слова «жигало», поэтому возникают ассоциации с поджигателем, зачинщиком. Жигалов- генерал, для Очумелова это важный момент, поскольку в то время существует такое явление как чинопоклонение: чем выше чин, тогда и правда на твоей стороне. Генерал на расстоянии «руководит» ситуацией. Если бы это была собака какого-нибудь дворника, то Хрюкина оправдали бы и сказали спасибо. Но, увы! Это генеральская.

Проанализировав рассказы А.П. Чехов мы пришли к выводу, что «говорящие» фамилии играют огромную роль при создании художественного текста. Они тесно связаны, в первую очередь, с темой произведения, взглядами автора, характеристикой героя. Также «говорящие» фамилии позволяют глубоко и всесторонне осмыслить произведение: дать характеристику герою, его поступкам, отрицательным или положительным. В «говорящих» фамилиях скрыт глубокий смысл, и это конечно же позволяет читателю поразмышлять, сделать свои выводы. Например, фамилия Великопольский без прочтения рассказа даёт положительную характеристику, а когда мы прочитали рассказ, то убедились в этом. А вот фамилия Хрюкин сама говорит за себя, и текст ещё раз доказывает нам это. Следовательно, автор не просто использует фамилии, а ими подчёркивает образ главного героя, тем самым олицетворяя его.

1 Невыразимов- от невыразимый- такой, который трудно передать словами, непередаваемый.

2.Ахинеев- от ахинея- чепуха, вздор, бессмыслица, нелепица, бредни, чушь; пошлости, глупости.

3. Отлукавин- от лукавить- хитрить, притворяться, вести себя неискренне

4. Червяков- от червь- 1.Бескостное ползающее животное с вытянутым телом. 2. (перен.) В сочетании со словами «сомнение», «раскаяние», «зависть»: о затаённом, постоянном мчащем чувстве.

5.Бризжалов - от брюзга –брюзгливый человек, то есть постоянно недовольный, надоедливо ворчливый.

6. Очумелов- от очуметь- потерять соображение, одуреть.

7. Хрюкин-от хрюкать- о свинье: издавать характерные отрывистые звуки, напоминающие «хрю-хрю»; также о некоторых других животных: издавать подобные звуки.

8. Жигалов- от жигало - тот, кто «поджигает» других, зачинщик, коновод, руководитель разных игр и затей.

1.В.И. Даль. Словарь живого великорусского языка в 4-х томах. М. «Русский язык», 1974

2.С.И. Ожегов и Н.Ю. Шведова. Толковый словарь русского языка. Москва, «Азъ», 1999

Читайте также: