Феминитивы что это такое для профессий

Опубликовано: 02.10.2024

Феминитивы — это слова женского рода, которые обозначают профессию или род деятельности. В наше время женщины все чаще занимают должности, которые раньше считались сугубо мужскими: они становятся директорами, режиссерами и политиками. И эти изменения вроде бы должны отразиться в языке, но до сих пор в российской лингвистической среде нет единого мнения на этот счет.

В 1970 году Мэри Рич Кей, занимавшаяся лингвистикой, провела в Калифорнийском университете семинар о проблеме андроцентричности языка, то есть модели, при которой мужская норма выдается за универсальную. Кей отметила, что такая языковая традиция уничижает образ женщины. Так зародилась концепция феминистской лингвистики: во многих западных странах стали появляться исследования на эту тему — и это привело к пересмотру ряда норм. Например, в объявлениях о поиске сотрудников в некоторых странах работодателей обязали указывать мужские и женские наименования профессий.

Русский язык с этой точки зрения стал изучаться лишь в 90-х годах. Многие начали обращать внимание на то, что в современном русском языке профессии «посудомойка», «кухарка», «вахтерша» ни у кого не вызывают вопросов, а неологизмы с такими же окончаниями, которые обозначают женские наименования более престижных профессий — «менеджерка», «редакторка», «режиссерка», — раздражают большинство людей. «Афиша Daily» спросила у представительниц разных профессий, как они относятся к феминитивам.

«Феминитивы — это способ говорить о себе в публичном пространстве»

В школе я очень любила математику и круто разбиралась в ней, но когда стала взрослеть, мама начала мне говорить: «Зачем тебе этот мехмат? Ты с ума сошла? Мальчикам не очень нравятся девочки-математики». Мама с детства знала, как тяжело жить без денег, и решила, что лучший способ избежать бедности — выйти замуж. С этой идеей воспитывали и меня. Когда мне было 13 лет, мама застукала меня, целующуюся с мальчиком, и отвела к гинекологу, чтобы проверить, девственница ли я. Я очень обиделась на нее и почувствовала себя преданной. После этого я стала замечать, что у моих друзей мужского пола таких проблем нет.

Я поступила на культурологию. Сейчас я довольна своим выбором — уже нет желания брать факультативы по физике. Но если бы не было сексистских стереотипов, все сложилось бы по-другому.

Мои преподаватели часто занимаются менсплейнингом (снисходительная манера разговора, когда мужчина объясняет что‑то женщине, делая скидку на ее пол. — Прим. ред.), так что феминитивы — это способ говорить о себе в публичном пространстве. Я пишу научные статьи на английском языке, и в нем проблемы феминитивов не существует. Тем не менее есть практика: когда ты говоришь о человеке, чей пол неизвестен, используешь нейтральное they вместо he, как это делалось раньше. А иногда там, где раньше бы сказали he, сейчас говорится she — это радикальный жест, с помощью которого внимание на проблеме заостряется.

Что касается русского языка, то на письме мне кажется идеальным gender gap — палочка перед суффиксом, подразумевающая всех и никого не исключающая, например, «автор_ка». Это полностью переворачивает старую систему. В устной речи для меня важно использовать феминитивы, а слово «культурологиня» я обожаю. Если кому‑то режет слух этот якобы претенциозный суффикс, это не мои проблемы — мне кажется, везде засовывать мужской суффикс куда более абсурдно.

«Люди привыкнут к феминитивам, если их не заставлять так говорить»

Я капитанка команды по роллер-дерби (контактный командный вид спорта на роликовых коньках. — Прим. ред.). Эту игру придумали во времена Великой депрессии в Америке, а в 2013 году она появилась и в России благодаря нам. Процентов 70 существующих в мире команд — женские. Помимо самого спорта важную роль здесь играет именно женское сообщество, взаимная поддержка: любая женщина с любым телом может стать участницей игры, здесь каждая прекрасна и важна. Это отличает роллер-дерби от других игр.

В конце 2014 года одна девочка из команды увлеклась феминизмом — и однажды она дала прочитать нам статью о феминитивах. Меня эта тема очень впечатлила. Я подумала: «Вау, нам же это ничего не стоит, а для будущего и для других женщин это будет очень полезно!» Так я стала капитанкой. Есть еще слово «капитанша», но мне показалось, что с ним что‑то не то: может быть, потому что оно звучит как генеральша, то есть жена генерала. Сначала было непривычно, но очень быстро все втянулись, и теперь, вне зависимости от отношений с феминизмом, феминитивы у нас используют все: тренерка, блокерка, джеммерка.

На работе я сеошница, и это слово существует наравне со словом «сеошник» — наверное, потому что это понятие новое, к тому же с дискриминацией в этой профессии я не сталкивалась. В резюме пишут SEO-специалист и нет никаких SEO-специалисток. Моя мама — акушерка, и в этой сфере феминитив никому не режет слух. Мне кажется, люди легко привыкнут, если вводить феминитивы без всяких принуждений: хочешь так говори, хочешь так. Сама логика вещей сработает.

«Язык должен развиваться естественно»

Я руковожу языковым центром, который специализируется на преподавании сербского языка. Коллеги прозвали меня словом «шефица», которое у сербов существует в паре со словом «шеф» в значении «директор, руководитель». Прозвище приклеилось ко мне, и я даже написала так у себя в фейсбуке, но это не является выражением какой‑то позиции. Феминитивы меня совершенно не привлекают: я убеждена, что язык должен развиваться естественно. Например, в хорватском языке есть много искусственно придуманных слов — это делается для того, чтобы сделать его максимально отличающимся от сербского. В обоих языках используется, например, международное слово «лифт», но хорваты придумали слово «дизало». Исходя из логики языка, это нечто вроде «подъемника», но встретить это слово можно только в самом лифте, где написано, что «дизало» рассчитано на столько‑то килограммов. Боюсь, что с феминитивами, придуманными активистками, будет то же самое. Ну не нравится мне слово «авторка», и пользоваться я им не планирую. Даже такое нейтральное слово, как «преподавательница», я не люблю, предпочитаю говорить о себе «преподаватель», потому что не вижу смысла подчеркивать свой пол. Разве это как‑то влияет на процесс преподавания?

Я учредитель и директор организации, но доказывать кому‑то, что я на это способна, мне не приходилось. Может быть, потому что в сфере образовательных услуг всегда больше женщин. Другое дело, что руководитель должен быть решительным, категоричным и я не исключаю, что, становясь такой, теряю какие‑то женские качества — способность к эмпатии, мягкость, компромиссность. В целом тема равноправия мне небезразлична. Но перестанет ли женщина-редактор подвергаться сексуальным домогательствам, когда станет «редакторкой»? Если вы мне покажете какие‑то убедительные исследования на эту тему, я с большим интересом их изучу.

«Мы решили использовать феминитивы в буклетах»

В украинском языке есть привычный феминитив «вчена», что значит «ученая», поэтому когда мы говорим по-русски слово «ученая», это не режет слух. Я даже не представляю, чтобы меня на каком‑то мероприятии или конференции подписали бы «вчений» или «ученый». Что касается «менеджерок» и «кураторок», то у нас это все обсуждается и используется уже лет восемь. В 2015 году мы коллективно обсудили этот вопрос на арт-платформе «Изоляция», где я работала, и решили использовать феминитивы во всяких буклетах.

По образованию я философиня. В нашей группе было 80 процентов девочек, а большинство преподавателей при этом мужчины, которые преподают предмет, написанный мужчинами для мужчин. Например, Кант писал, что женщина руководствуется эмоциями, для серьезных дел не годится и собственно философию освоить не может. Я помню первые попытки осознать саму себя в этой картине, когда ты примеряешь на себя всю эту «мужскую» философию, а она как‑то не заходит. Из всего классического курса приятно удивила только древняя философия, которую, кстати, преподавала женщина. Разные древнеиндийские, древнекитайские представления догендерны, поэтому в них совсем нет дискриминации. Там мужчина и женщина рассматриваются как взаимодополняющие равноценные энергии. Позднее философия стала для меня универсальным инструментом, который я применяю в сфере изучения искусства: я курировала много арт- и образовательных проектов, а сейчас исследую украинский авангард и пишу о нем книги.

«Обожаю само слово «камера-фрау»

Наш курс во ВГИКе был первым, куда приняли столько девочек на операторский факультет. При этом нас было примерно 50 процентов, но каждый новый педагог, который видел группу, реагировал примерно так: «Ну ничего себе, я столько лет преподаю во ВГИКе и первый раз в жизни вижу столько девушек-операторов в аудитории!»

Сейчас женщина с камерой в руках уже не так удивляет, но выпускницы часто идут в документальное кино, потому что в игровое им попасть гораздо труднее: это более престижная и статусная история. А документальная сфера при этом очень сложная. Когда я работаю в полном метре, у меня в подчинении находятся примерно 20–25 человек, и все они мальчики — за очень редким исключением. Продюсеры часто говорят, что из принципа не возьмут девочку: из‑за этого у меня было много проблем в начале карьеры. Теперь я опытна, меня приглашают на проекты, но раньше все делали круглые глаза: бывало, приходишь на проект, а все смотрят на тебя как на новые ворота. Нужно было очень быстро доказывать, что ты все можешь. В нашей сфере женщинам определенно нужно гораздо больше стараться, чтобы получить то же самое, что получают мужчины.

Что касается «операторки» и «операторши», то мне не очень нравится, как они звучат, — может, у меня какая‑то нестыковка в голове. Но немецкие коллеги меня научили прекрасному слову — «камера-фрау». По-моему, оно очень круто звучит! У них это в обыденной речи. В объявлениях о поиске сотрудника там пишут: «Ищем камера-мен или камера-фрау» — и не бывает так, чтобы искали только камера-мена. Я сейчас стала на московских площадках активно внедрять слово «камера-фрау», обожаю его!

«Феминитивы загоняют нас в бинарность»

Я не против, чтобы меня подписали художницей, но в целом феминитивы меня не очень устраивают. Если где‑то меня, не спросив, называют кураторкой, я считаю это некорректным. Я квир-феминистка, а для квир-теории важно понятие плавающего гендера: ты можешь быть кем хочешь и в любой момент изменить свою идентичность. Феминитивы же загоняют нас в бинарность. Если я не хочу относить себя жестко ни к одному из двух гендеров, получается, что я снова полностью исключена, как раньше были исключены женщины. Язык вообще очень репрессивный инструмент. Да, действительно, отсутствие феминитивов отражает историческое доминирование мужчин в нашем обществе, но имеет ли смысл возвращаться к этому вопросу? Феминитивы противопоставляют женщин мужчинам и становятся элементом совершенно непродуктивной борьбы. В плане окончаний меня вполне устраивает русский язык, мне более интересен другой вопрос — как развивать и запускать феминистский дискурс в поле языка, как вообще говорить о насилии, например, и прочем, о чем раньше говорить было непривычно.

Выбор профессии у меня произошел сам собой: и папа, и мама у меня художники, а дедушка рисовал плакаты со Сталиным и Лениным. Жили мы все вместе в большой мастерской. Когда я поступила в институт, где преподавал мой папа, я ходила к нему на академическую живопись и была частью всей этой образцово-показательной петербуржской художественной жизни. Но одновременно с этим я стала знакомиться с современными художницами, а вскоре интересоваться феминистскими текстами, анализирующими искусство. И вот мне 20 с небольшим, я звоню папе и говорю: «Представляешь, оказывается, история искусства — это мужская история, где нет места женскому языку!» Но он меня как‑то не понял. Я положила трубку, и так начался новый этап в моей жизни. Моим методом стал классический язык, так или иначе преломляемый и адаптированный к темам, которые меня интересуют. Например, моя феминистская серия работ «Утварь», посвященная кухонными принадлежностям, исполнена в академической манере, но не маслом на холсте, а акварелью на небольших листах бумаги. Это концептуальный момент, потому что масляная живопись на протяжении многих веков символизировала большой жанр, в котором работали великие мастера. Это был статусный мужской мир, в котором женщина была маргиналом.

«Для меня феминитивы — это про свободу»

Когда мне было 25 лет, я ходила на курсы актерского мастерства. Мы знакомились по кругу — нужно было повторить имена и род занятий всех предыдущих участников и участниц. Я назвалась переводчицей, а когда очередь дошла до актера, который вел класс, он сказал: «Алена, переводчик». Это было неожиданно и неприятно, я поправила его: «Вы же себя актрисой не называете!» До тех пор я немного стеснялась педалировать эту тему, потому что она стигматизирована. То, что «переводчица» — общеупотребительное слово, придавало храбрости, конечно. Я и сейчас, просто чтобы не привлекать нежелательного внимания, могу вместо слова «локализаторка» сказать, что я перевожу видеоигры. В идеальном мире я бы так не делала, но иногда не хочется, чтобы все общение свелось к обсуждению этого вопроса. Один из минских городских порталов некоторое время назад стал целенаправленно использовать феминитивы — это здорово, но если в статье упоминается авторка или дизайнерка, будьте уверены, все комментарии будут посвящены борьбе за «чистоту языка».

По образованию я лингвистка, и это, конечно, отдельная боль. Многие коллеги яростно отрицают феминитивы, будто не знают, как функционирует язык. Преподавательница языкознания обращалась ко мне не иначе как «студент Баранова». Мой любимый перл на эту тему — фраза на одном из местных ресурсов: «Феминитивы — это крах лингвистики как науки»! Регулярно ее цитирую и предлагаю отлить в граните. Хочется сказать: «Люди, где ваше языковое чутье? «Авторка» — это некрасиво, а «знаменитый автор написала» — красиво?» В белорусском языке феминитивы привычнее. Думаю, это связано с тем, что в советские времена, когда все было унифицировано, русский язык, будучи средством внутрисоюзной коммуникации, стал очень канцелярским. Национальные же языки избежали этой участи, и на белорусском слова вроде «доктарка» звучат естественнее. В русском языке феминитивы тоже были, например, в раннесоветском периоде: активно использовались всяческие сталеварки, но потом — с нарастанием тоталитаризма — все это ушло. Для меня феминитивы — это не только про видимость женщин, но и про свободу.

История языка так же непредсказуема, как история вообще. Изменения в языке происходят постоянно, потому что меняются потребности носителей этого языка. Эти изменения всегда инициируются людьми, поэтому не очень понятно, что имеется в виду, когда говорится об их «искусственности». Вероятно, когда что‑то возникает внутри субкультуры и быстро становится видимым более широким кругам носителей языка, у которых потребности в таком изменении нет, это кажется «искусственным», но это не так.

Однако асимметричность возможностей языка, конечно, усложняет задачу тем, кто видит проект использования феминитивов как идейный. С другой стороны, сама его идея — противостоять представлению, будто перевод слова из мужского рода в женский уменьшает социальный престиж, «вычитает» из него ценность, — это культурно важный месседж, который адресован, прежде всего, более молодому поколению. Поэтому я не удивлюсь, если именно эта идея «вытянет» проект и лет через двадцать феминитивы будут использоваться шире, чем сейчас, то есть выйдут из субкультур в более широкое употребление. Навсегда ли? Не знаю. Оглянувшись на прошлое, нельзя не заметить, что феминитивы были очень нестабильной частью русского лексикона. Например, Марина Цветаева, начиная очерк «Мать и музыка», пишет — «Когда вместо желанного, предрешенного, почти приказанного сына Александра родилась только всего я, мать, самолюбиво проглотив вздох, сказала: «По крайней мере будет музыкантша». Часто подчеркивают, что Цветаева не любила слова «поэтесса» по отношению к себе, но так было не всегда. Появление большого количества женщин-поэтов на рубеже 1900-х и 1910-х годов сделало его очень частотным, и, сколько можно судить по критике того времени, оно чаще всего воспринималось как нейтральное. Сама Цветаева использует его в прежнем, нейтральном, смысле еще в середине 1920-х годов. В очерке «Герой труда» она говорит, например, об Аделаиде Герцык как о «своеобразной и глубокой поэтессе», да и к себе (как и к еще нескольким женщинам-поэтам) в том же очерке это слово относит без комментариев о его неприемлемости. Однако культурные процессы, происходившие после революции, девальвировали ту ценность, которая приписывалась «особости» женского голоса в поэзии. Вслед за этим и слово утратило престиж. И для Цветаевой, как и для многих, этот феминитив стал знаком «вычитания ценности».

Господство мужских форм в названиях профессий снижает мотивацию женщины развиваться. Использование феминитивов — стратегия, чтобы сделать профессионалок видимыми. Так считает Алия Низамова, сотрудница программы «Гендерные исследования» Европейского университета в Санкт-Петербурге. К Международному дню грамотности мы поговорили с ней о феминитивах и об их влиянии на общество, мышление и язык.

Но сначала немного теории.

Что такое феминитивы

Термин «феминитив», или «феминатив», в языке существует давно, говорит лингвист Ирина Фуфаева в своей книге «Как называются женщины. Феминитивы: история, устройство, конкуренция». Только известен он был в кругу языковедов, изучающих словообразование, а активно начал обсуждаться в последние десять лет.

В широком смысле феминитивы — любое слово про женщин. Слова «мама», «тётя», «женщина» тоже феминитивы. Но споры в основном ведутся вокруг слов, которым значение женского добавляется с помощью морфем (чаще всего суффиксов).

Слова, определяющие женщин и образованные с помощью суффикса ‑к-, были и раньше. Они использовались для обозначения:

жительниц городов, сел и посёлков (парижанка);
представительниц этноса и национальности (россиянка);
представительниц религии (мусульманка).

В отличие от феминитивов, обозначающих место женщины в профессиональной сфере, эти слова нейтральные и общепризнанные.

Когда появились первые феминитивы в профессиях

Ирина Фуфаева отмечает, что феминитивы довольно часто встречаются в документах, сохранившихся ещё с XVII века: банщица, кружевница, курятница, дворница (от слова дворник), даже золоторица (женщина-ювелир) и левкащица (занималась грунтовкой ткани). При этом знатные женщины тогда вообще не могли выбирать профессию и проводили жизнь в «теремном заключении».

В XVIII веке Россия активно взаимодействует с европейскими государствами и, конечно, влияние Запада сказывается на общественной жизни. Девушки выходят из теремов, и хотя они ещё не могут получать университетское образование, знатные люди начинают обучать дочерей на дому. В моду входит светская жизнь. Появляются слова «комедианша», «танцовщица», «музыканша», «художница», «живописица».

Настоящий расцвет феминитивов пришёлся на конец XIX — начало XX века, когда у женщин появилась возможность получать университетское образование. Больше профессий становятся доступными, и появляются слова «телеграфистка», «учительница», «акушерка», «продавщица», «работница», «автомобилистка».

С 1930‑х на официальном уровне закрепилось уважительное обращение к человеку с использованием мужской формы (товарищ секретарь). А слова в женской форме стали считаться разговорными, и некоторые из них со временем вышли из обихода, например слово «товарка» (использовалось как женская форма слова «товарищ»). К 1960‑м годам называть женщин-профессионалок мужским родом официально стало литературной нормой.

Снова феминитивы начали активно обсуждаться несколько лет назад. Сейчас людей условно можно разделить на тех, кто считает, что феминитивы только коверкают русский язык, и тех, кто убеждён в том, что они помогают обществу уходить от стереотипов.

Алия Низамова

Сотрудница программы «Гендерные исследования» Европейского университета в Санкт-Петербурге

Социальная роль феминитивов

На первый взгляд кажется, что язык — это что-то нейтральное, не зависящее от реальности. На самом деле исследователи различных направлений (лингвистика, лингвистическая антропология, феминистская психология, медиаисследования), которые изучают взаимоотношение гендера и языка, считают, что наш язык и социальная реальность взаимосвязаны и влияют друг на друга.

С одной стороны, язык отражает то, что происходит в реальности, с другой — он её формирует.

Исследователи пытаются разобраться, как преобладание маскулинных форм в языке влияет на общественное сознание в разных ситуациях. Например, во время приёма на работу.

Проводились социально-психологические исследования, в которых женщинам-соискательницам предлагали несколько вакансий, составленных с использованием мужских форм: «кандидат», «он» и название профессии в мужском роде. Во время собеседования интервьюер также использовал преимущественно мужские формы. В итоге у кандидаток проявлялась пониженная мотивация, пониженное желание идентифицировать себя как профессионала, неуверенность в своих возможностях («А подходит ли мне эта вакансия?»).

Из этих исследований мы видим, что язык связан с тем, как мы думаем, что мы думаем, какие образы представляем. Он может провоцировать стереотипное мышление. А использование феминитивов эти стереотипы ломает.

Феминитивы и их влияние на мышление

Феминистки на протяжении десятилетий пытаются изменить стереотипное мышление. Британская исследовательница, профессорка социолингвистики Анна Паулс утверждает: всё, что делают феминистки в отношении языка, начиная с 70‑х годов (в контексте нашей истории эти процессы начались раньше), — это форма языкового планирования.

Языковое планирование — любое сознательное воздействие на развитие языка.

Это похоже на стратегический экзистенциализм, о котором говорит американская философка Гаятри Спивак, когда категория используется, чтобы создать коллективную идентичность в целях достижения политических задач. Почему подчёркивается именно женщина? Это попытка видимости. Она стратегическая.

Что хотели поменять феминистки? Они говорили о том, что женщины не занимают равноправное положение в языке, в отличие от авторов и писателей мужчин, чья позиция закладывалась и учитывалась при создании языковых норм.

Когда женщины становятся видимыми в языке, их маркируют. Даже английское слово woman (женщина) — производное от слова man (мужчина). Женская форма также может становиться уничижающей. Например, мы помним известную ситуацию с Анной Ахматовой, которая просила называть себя поэтом, потому что слово «поэтесса» считалось несерьёзным.

В русском языке вопрос престижа очень привязан к маскулинным категориям.

Феминистки предпринимали разные попытки изменить ситуацию, и не только образованием новых форм слов при помощи суффиксов. Например, в текстах могли изменять описание женщины — на её место ставился мужчина и в описании использовался мужской род: «мужчина, который работает в парламенте, пришёл, элегантно сел, закинул ногу на ногу, поправил свои прекрасные волосы…» Сразу становился видимым скрытый сексизм в языке.

Сейчас в языке есть феминитивы и другие слова, которые предлагают использовать феминистки (например, слово харассмент). Но как они употребляются? Кем? Для донесения какого смысла? Это какой-то комментарий-троллинг или текст в поддержку?

Кто-то будет использовать слово «журналистка», чтобы подчеркнуть статус и видимость женщины в профессии, а кто-то, наоборот, — с уничижительным смыслом. Есть такая лингвистка Дебора Кэмерон, она говорит о том, что в устах сексиста любое высказывание будет сексистским.

Мы забываем о такой вещи, как контекст.

Феминитивы сейчас вводятся для того, чтобы изменить категории, связанные с профессией.

Почему? Потому что сфера занятости всегда находилась в центре феминистского внимания. В ней всегда были вопросы неравенства: кто допускается в профессии, кто представляется, когда мы называем определённую профессию? Как бы сегодня ни утверждали, что доступ есть ко всем профессиям и женщина может стать кем угодно, — любая из нас может назвать несколько профессий, которые будут маркироваться только как «женские» или «мужские».

Возьмём, к примеру, сферу STEM (образование, связанное с наукой, математикой, инженерией или технологиями). Какой образ возникает, когда говорят «программист» или «айтишник»? Это ведь на самом деле влияет на выбор молодыми женщинами своего профессионального пути. И также выражается в гендерном разрыве в оплате труда. То есть проблема не в том, что у женщины нет подходящего образования, а в том, какие траектории ей приходится выбирать дальше.

Другое дело, что эта стратегия может подходить не всем и кого-то исключать. Учитывая движение к гендерной нейтральности языка, а не только к феминитивам, правильно говорить о создании гендерно инклюзивного языка.

Феминитивы и официально-деловая речь

Язык всегда кем-то контролируется: ассоциациями, органами, экспертами. В Украине ввели официальное использование феминитивов: они это сделали не в вакууме — можно сказать, они подхватили тенденцию и вывели её на институциональный уровень. Это нормальное явление. Но вопрос острый и поэтому вызывает дискуссии.

Здесь такая же ситуация, как в университетской или профессиональной сфере, когда там вводят квоты (в компаниях выделяют специальные рабочие места для женщин, в вузах дают льготные места для людей с инвалидностью или сирот). Кто-то считает это несправедливым. Но, с другой стороны, это ответ на процессы, которые происходили в прошлом — когда из этих областей систематически исключали угнетённые группы. Поэтому иногда такое институциональное вмешательство просто необходимо.

Я работаю в академической сфере и вижу, что у нас появляются нововведения на официальном уровне.

Американская ассоциация психологов — один из ключевых органов, который предлагает рекомендации по оформлению академического письма, — ввела в употребление нейтральное местоимение they, чтобы убрать гендерный разрыв.

Может показаться, что это что-то насильственное и чужеродное. Но на самом деле это отражение того, что и так происходит: люди с небинарной идентичностью стали видимыми, они включаются в исследования, они — их участники и авторы. Как они должны говорить про себя?

Сложно предугадать, возможно, действительно какие-то слова в языке не приживутся. Но какие-то уже вошли в нашу речь (авторка, блогерка, фотографка). Кому-то они кажутся чужеродными, потому что не приняты в их среде общения, а кому-то, наоборот, привычными.

Есть зарубежное исследование, в котором принимали участие немецкоговорящие испытуемые из Швейцарии и Германии. Их поделили на несколько групп и наблюдали за тем, как они будут использовать гендерно нейтральную лексику. Для группы, которая придерживается взглядов о гендерном равноправии, использование гендерно нейтральной лексики сначала было сознательным усилием, но потом происходило привыкание, и слова становились привычными и естественными.

Среди тех, кто не использовал эту лексику, выделилось две группы. Одни говорили, что им сложно использовать этот язык, так как они привыкли говорить в связи с установленными правилами, которые усвоили до этого. О чём это говорит? Если ввести новые правила, эти люди могут к ним привыкнуть.

Другие категорически отказывались использовать гендерно нейтральную лексику, и для них это было сознательным усилием — то есть они из-за своих взглядов специально так не разговаривали. Это тоже о многом говорит.

Сейчас активно идут дебаты, как изменять слова: кто-то предлагает использовать суффикс ‑к-, но он исключает небинарных людей. Кто-то предлагает нижнее подчёркивание (партнёр_ка, студент_ка) — заимствование из немецкого языка, и тут ещё вопрос, насколько это применимо к нашему языку.

Но сам факт наличия этих дебатов уже показывает, что сдвиг произошёл. Осталось только договориться, как изменять слова. А может быть, договариваться и не нужно — пусть будут разные варианты.

Лояльная интернет-публика сошлась во мнении, что феминитивы – это «слова женского рода, альтернативные или парные аналогичным понятиям мужского рода». Грубо говоря, есть названия профессий и занятий, которые исторически закреплены за мужчинами (профессор, автор, борец), а про их женскую составляющую русский язык часто просто умалчивает. Например, «летчица» – это ок, «профессорша» – уже есть некое пренебрежение; а как же правильно сказать про женщину-автора? А про женщину-инженера?

Поэтому люди, настаивающие на необходимости полного гендерного равенства, предложили использовать соответствующие суффиксы для обозначения «женских слов»: «-ка» или «-ша».

Зачем нужны феминитивы

Феминитивы помогают ввести женские названия профессий в широкий обиход и таким образом уравнять женщин и мужчин в языковых правах.

Но ведь феминитивы противоречат языковым нормам…

В каком-то смысле это правда – и массовое сознание (а тем более бессознательное) просто не может принять этого факта: «депутатка», «бухгалтерша» – это, скорее, плохой языковой тон. Да, язык – это живая структура, которая меняется, что-то принимает, что-то отбрасывает – но не до такой же степени! Ведь есть же и нормы!

Только на первый взгляд языковая норма – священная корова, которую нельзя и пальцем тронуть. Нормы и правила в языке очень подвижны. И, к сожалению, от закрытости языка и его активного словаря страдают носители, т.е. в том числе и мы с вами. Ведь действительно, кто умер от того, что за словом «кофе» признали и средний род тоже? Или что слово «интернет» и аббревиатуру «вуз» стали писать с маленькой буквы? Сколько времени прошло, сколько двоек поставили школьникам и студентам за такие «стыдные ошибки», которые в конце концов превратились в норму?

Вы, кстати, в курсе, что слово «бухгалтер» первое время пуристы упорно заменяли словом «счетовод»? А слово «тишотка» (T-shirt) минские товароведы старательно заменяют на «фуфайку» или, в крайнем случае, на «футболку» (не путать с «бейсболкой»).

…И нормальный человек феминитивы просто не воспринимает

Да, принять феминитивы сложно – часто для русскоговорящего человека они ножом по сердцу: «авторка», «организаторка», «волонтерка». Понятно, почему у половины грамотных людей просыпается не просто внутренний цензор, но пресловутый граммарнаци – потому что так никто не говорит! При этом не совсем понятно, почему нам уже не режет слух «студентка», «пианистка», «футболистка».

Привыкли – и это совершенно нормальный процесс, который рождается после того, как «новое» слово из-за частого употребления становится знакомым, близким, понятным и не раздражающим. Один раз прочитаете на CityDog.by, второй раз на kyky.org, пятый – на TUT.BY, десятый – в «Беларусь сегодня» и на «Беларусь 1». И в какой-то момент поймете, что феминитивы – это нормально. Что дать право пускай и малой части читательниц быть услышанными и уравненными в языковых правах с мужчинами – это естественно.

Тут включается другой языковой механизм – натуральный отбор: из 50 феминитивов через какое-то время в активной лексике останется в лучшем случае половина. Остальные слова просто не приживутся – из-за сложности, неестественности, вычурности. В конце концов, если вы четко взяли курс на неприятие каких-то феминитивов, то никто вам их навязать не сможет. Наверное, не сможет.

А при чем тут белорусский язык

Считайте, с двуязычием нам в этом смысле очень сильно повезло. Для белорусскоязычных феминитивы не кажутся чем-то новым и странным. Еще в начале века, а потом во времена так называемой «первой белорусизации» стали закрепляться женские названия профессий: «акторка», «паэтка», «бухгальтарка», «аўтарка». Так что для нас феминитивы – вполне себе нормальное и уже давнее явление дзякуючы матчынай мове.

Иллюстрация: Наталья Ямщикова.

Тема, которая вызывает самые ожесточенные споры. Как только где-то появляется феминитив, хоть один комментарий будет посвящен именно ему, и не важно, о чем была речь. Причины споров понятны. Язык все время меняется, каждый его носитель становится фактически и соавтором. Да, есть словари, но и они не успевают за изменениями, которые происходят в языке. Многие слова мы свободно используем, они не режут слух и не вызывают споров. При этом в словари они еще не попали. Не существует некой «самой главной группы филологов», которая принимает нормы и дает добро на использование новых слов.

Поэтому никто за нас не придумает «правильные» феминитивы. Какие-то формы слов выиграют в конкурентной борьбе и останутся, какие-то так и не приживутся. Сейчас мы находимся в эпицентре этого процесса. И он подчас очень болезненный, потому что связан не только с лингвистикой, но и с разными социальными подтекстами. Что же делать тем, кто пока так и не разобрался, где «добро», а где «издевательство» над языком? Катя Ульянова, журналистка Теплицы, попробовала найти ответ на этот вопрос.

Споры о феминитивах

Чтобы понять, почему феминитивы вызывают такие дискуссии, стоит немного обратиться к истории. Ведь многие предубеждения основаны на отсылках к некой категории «никогда не было» и подчас не существующим нормам. На самом деле исследование феминитивов – это отдельная большая тема. Прочитать о том, как появлялись и исчезали разные формы слов, можно в книге Ирины Фуфаевой «Как называются женщины». Давайте разберем самые основные моменты, которые вызывают споры.

Есть специальные правила для образования феминитивов

Часто звучащий аргумент, что есть какие-то «правильные» феминитивы, а какие-то только портят и коверкают язык. На самом деле никаких общих правил для образования феминитивов нет. В русском языке огромное число вариантов присоединения суффиксов к корням. Новые слова появляются от суффиксов -ница, -ка, -ша, -щица, -иня, -иса и многих других. И каждый новый случай словообразования обрастает разными дополнительными факторами – коннотациями и эмоциональными окрасами, контекстами, в которых слово употребляется.

Один из вариантов использования феминитивов. Больше примеров можно посмотреть в Instagram @Femstories.

Да, действительно есть некоторые закономерности в образовании феминитивов, но общего правила нет. Например, в образование слов вмешивается омонимия. Почему есть пары «немец – немка» и «американец – американка», но при этом не «китаец – китайка», а «китаец – китаянка»? Потому что китайкой называли ткань, а затем такое же название получила яблоня с мелкими яблочками. В конечном итоге новые слова проходят «народный отбор» и либо приживаются, либо отмирают. Неизменным остается лишь одно – новые слова образованы разными способами и под влиянием разных условий. А «правильность» новых слов, в том числе и феминитивов, часто оценивают благозвучием, хотя это относительное понятие. Вероятно, кому-то раньше и «студентка» также резало слух, как сейчас «блогерка».

Феминитивы – это новая «мода»

Споры вокруг феминитивов могут навести на мысль, что речь идет о каком-то новом явлении. На самом деле это, конечно, не так. И феминитивы не мода XXI века. Пары женских и мужских обозначений профессий существуют уже очень давно: «жнец» и «жница» (или «жнея») или «ткач» и «ткаха» (и уже более привычная нам «ткачиха»). Причем так же «жница» не производное от «жнеца», тут суффиксы преобразуют сам глагол «жать».

Сейчас эти слова могут звучать для нас странно (возвращаемся к вопросу про относительность неблагозвучности), но это не значит, что этих слов не было. Некоторые пары мы используем до сих пор. Например, «сват» и «сваха». Использовались раньше и такие слова, как «лекторша», «авиаторша» или «директорша». Их можно встретить в газетных статьях, выпущенных в начале прошлого века. Поэтому вопрос не в новизне самих феминитивов, а в их новых формах, которые вызывают у кого-то неприятие.

Феминитивы образуются от мужских обозначений профессий

Предыдущий миф подводит нас к еще одному распространенному заблуждению. Кто-то выступает против феминитивов, аргументируя это тем, что женщинам не нужны специальные «названия», которые образованы от мужских обозначений профессий. И просят обозначать их род занятий общими словами для мужчин и женщин.

Парность феминитивов – одно из распространенных заблуждений. Даже есть такое определение феминитива – это неологизм женского рода, образованный от соответствующего существительного мужского рода и парный ему. На самом деле это не совсем так. Например, привычная нам «машинистка» не составляет пару слову «машинист». На самом деле эти слова были образованы в разное время и означали разные профессии. Изначально «машинистка» – это женщина, которая зарабатывала шитьем на швейной машинке. А позже – женщина, работающая на пишущей машинке. Тогда как «машинист» был синонимом слова «механик».

Феминитивы нужны для обозначения профессий

На самом деле это история про видимость женщин в обществе. Если существующие традиционные определения феминитивам «малы» и попытки рассмотреть их только с точки зрения языка оказываются неуспешными, то есть еще одно. Феминитив – лингвистическое средство борьбы за гендерное равенство и видимость женщин. Это определение может быть и не научное, но точно отражает суть происходящего сегодня. Те же самые «блогерка» и «активистка» и даже «авторка» не всегда указывают именно на профессию. Они могут быть указанием на социальную принадлежность или род занятий. Можем вспомнить и о других словах, которые для нас абсолютно привычны – «родственница», «племянница». Ведь это тоже обозначения женщин в языке. Поэтому борьба сейчас идет за то, чтобы подсветить женщин в языке, а не только придумать каждой профессии феминитив.

Еще один пример – «специалистка». Это не профессия, но используется это слово пока тоже не так часто. В объявлениях и подписях мы видим в основном «специалистов» и догадываемся, о ком именно идет речь по дополнительной информации – фамилиям, глаголам, прилагательным. «Специалист Антонова» – вроде, все понятно. Но вот другой пример: «юрист А.П. Крук». Или «участник дискуссии». И уже не очевидно, о ком идет речь. Один из аргументов в спорах – какая разница, юрист или юристка, главное, чтобы были знания и навыки. Да, хуже или лучше человек от суффикса «-ка» не станет. Только для кого-то за этими короткими обозначениями стоят годы работы. Пример, который будет понятен многим родителям, – «автор Л.Г. Петерсон». Сложно представить, сколько родителей, чьи дети годами учатся по учебнику Петерсон, не знают, что Петерсон – это Людмила Георгиевна.

Русский язык «против» феминитивов

А теперь момент, который вызывает сейчас, пожалуй, больше всего споров. Это суффикс «-ка», который кажется многим совершенно инородным (и снова эпицентр многих обсуждений – «авторка»). В дискуссиях на тему феминитивов слова именно с этим суффиксом приводят в пример, как резко звучащие, коверкающие язык. В качестве аргументов в ход идут самые радикальные варианты, включая «пилотку» и «мамку». Получается, будто сам суффикс «-ка» превращает слова в неблагозвучные.

Давайте для начала вспомним «студентку». А еще «парижанку» и «марсианку», «христианку» и «мусульманку», «россиянку» и «француженку». Эти слова никому не кажутся просторечными, не вызывают отторжения и вопросов, зачем женщин нужно называть как-то иначе. Они устоялись, практически «выкристаллизовались» в языке. Вернемся к аргументу, что название не важно, лишь бы человек был хороший. Буддистка тоже не станет менее приверженной своей религии, если называть ее буддистом. Вот только нам кажется очевидным, что делать этого не нужно.

«-Ка» против «-ша»

О суффиксе «-ка» стоит поговорить подробнее. Итак, если феминитивы в русском языке были давно, многие из них стали для нас абсолютно естественными, то в чем же причина таких эмоциональных споров сейчас? Ответ на этот вопрос лежит за гранью норм и правил. Если пара «буддист и буддистка» сложилась давно, никаких особых изменений в этой области не происходит, то совсем другая картина с «юристом и юристкой». Меняются профессии, меняется мир, меняется роль и восприятие женщины в обществе. Это подвижная сфера. Именно из-за того, что многие вещи и процессы еще только формируются, и происходят споры. Поэтому споры будут продолжаться, а вместе с ними и конструирование новых слов.

Язык транслирует наши представления о мире и обществе. Проблемы неравенства и невидимости пока еще точно не решены до конца. Не факт, что их можно решить языком, но, естественно, в борьбе за лучший мир в ход идут разные инструменты. И феминитивы с суффиксом «-ка» становятся одним из этих инструментов. Это отчасти отвечает на вопрос, почему «лекторша» и «кураторша» становятся так не принимаемыми многими «лекторкой» и «кураторкой». Но есть и другие причины, почему используется суффикс «-ка».

Суффикс «-ка» сейчас вызывает самые сильные споры. Вариант его использования в Instagram @Fem.talks.

Один из аргументов звучит так. Суффикс «-ша» исторически был «суффиксом жены», то есть означал принадлежность женщины мужчине определенной профессии. Сразу становится понятно, о чем речь, на примере «генеральши» (или жены генерала). И «авторша» – это совсем не женщина, которая написала свой текст, а жена автора. Есть разные мнения на этот счет. Например, что такое использование суффикса «-ша» уже давно не актуально и было окончательно вытеснено из языка в советское время. Особенно с появлением «вахтерши» и «контролерши».

Но здесь уже вступают в дело разные коннотации. Слово «вахтерша» разговорное. Еще можно вбить его в поисковик и посмотреть, какие картинки он выдаст по запросу. Выборка будет очень показательной. Примерно такой образ люди и рисуют себе при слове «вахтерша». Конечно, такие ассоциации – это неприятный стереотип, а также одна из форм нетерпимости. Только изменить это прямо сейчас, к сожалению, не получится. Въедливые предубеждения не выводятся так легко. Поэтому суффикс «-ка» становится попыткой «обнулить» слова, которые обросли дополнительными оттенками, стереотипами и образами, а также избавиться от уничижительных ассоциаций.

Теперь давайте посмотрим на аргументы противников суффикса «-ка». С мифом, что он нарушает неписанные правила словообразования, мы уже разобрались выше. «Студентка» и «россиянка» для нас не нарушают ничего. Показательнее будет, если мы посмотрим на феминитивы, образовавшиеся от основ с финалями (сочетаниями конечных букв) -ер, -ор, -ар, -ир. И увидим полный разнобой. Тут с одной стороны будут пары «кассир – кассирша», «секретарь – секретарша». С другой – «санитар – санитарка», «революционер – революционерка». Получается, что суффикс «-ка» сам по себе ничего не нарушает и встречается в привычных нам феминитивах. В конкурентной борьбе исторически победили разные варианты. О правильности и неправильности говорит скорее наш внутренний лингвист.

Есть у противников «-ка» и встречный аргумент про уничижительность и просторечность. Вместо «вахтерши» они приводят в пример «техничку», «училку» (а то и «учителку»). Которые также обычно используются только в разговорной речи и часто имеют неприятный подтекст. В ход идет довод и про созвучность с неодушевленными предметами – «болгаркой» и «гречкой». Но уже упомянутые выше «санитарка» и «революционерка» наводят нас на мысль, что суффикс «-ка» не делает сам по себе слово уничижительным. Значит, дело не в самом суффиксе, а в разных идеологиях, взглядах на общество и словообразование.

Да, свои объективные сложности есть и с использованием суффикса «-ка». Например, он используется в словах-универбатах, которые появляются в результате компрессивного словообразования, или объединения нескольких слов в одно. Так, читальный зал в просторечии становится «читалкой», а панель администратора «админкой». То есть «админка» для нас – это в данный момент точно не женщина, которая отвечает за работоспособность компьютеров и программ. И не пара мужскому сокращению «админ». Но, как мы помним, по словам, обозначающим национальность, язык подстраивается под его соавторов. Поэтому у нас нет пары «грек – гречка», а есть «грек – гречанка». Парой же слову «читатель» становится «читательница» (не «читалка»).

Что с этим делать

Этот разнобой пока никуда не денется. Аргументы «за» и «против» можно найти для каждой из сторон. Вопрос этот остается больше идеологическим. Пока женщины будут бороться за равенство и отстаивать свои права, будет идти и битва за язык. Нам остается порадоваться, как много мы узнаем о языке, благодаря этим спорам. И выбираем близкую нам точку зрения и позицию. Вот несколько советов, что можно сделать уже сейчас.

Уважать разные позиции и слышать аргументы разных сторон. Недовольные всегда будут. Несколько лет назад при публикации анонсов конференции «Сетевой апрель» мы решили обозначать выступающих так, как они сами попросят. Поэтому в одной панели у нас были координатор (женщина) и блогерка. Даже это вызвало негодование в комментариях. А еще есть женщины, которые сами не хотят, чтобы их называли, например, «художницами» и каким-либо образом подчеркивали пол. Пока мы находимся в зоне турбулентности, важно уважать право другой стороны на выбор.
Еще про здравый смысл. Во время споров противники феминитивов, чтобы подчеркнуть их неприятное звучание, нарочно приводят в пример самые спорные варианты – «шоферку» или все ту же уничижительную «пилотку». При этом в русском языке есть много близких по смыслу слов, которые не режут слух и не вызывают отрицательных эмоций. Не хотите создавать пары с суффиксом «-ка» любой ценой, есть «водительница» и «летчица». Да и вряд ли на смену «предпринимательнице» придет «предпринимателка». Еще хороший пример мы приводили выше – «ученая-математик», а не «математичка». Поэтому пока искусственные словесные монстры из споров так и останутся лишь в комментариях. Пусть они не будут поводом бояться феминитивов в целом и считать их ругательными словами.
Есть несколько компромиссных решений. Первое – гендер-гэп, или гендерные пробелы, которые были позаимствованы из немецкого языка. Например, «приглашаем на встречу участни_ц» или «ждем комментарии специалист_ок». Решение не идеальное, потому что до пробела часто оказывается обрезанная часть слова, ведь правильней было бы «ждем комментарии специалист_ов_ок». Но это длинно и нечитаемо. Второй вариант – использовать гендер-слэш (разделительная черта). Получается уже лучше – «приглашаем на встречу студентов/ок».
Для тех, кто не готов к суффиксу «-ка». Как мы уже разобрались выше, есть множество других слов для обозначения женщин, которые никого не возмущают. Только мы о них часто забываем или не используем, чтобы упростить текст. Но, может быть, вы уже готовы, чтобы в ваших текстах и анонсах стало больше предпринимательниц, преподавательниц и участниц.
Посмотрите, как используют феминитивы ваши коллеги, и узнайте больше про их мнение по этому вопросу. Например, здесь свою позицию изложила команда интернет-издания «Бумага». Еще можно прочитать статью социолингвистки, научной сотрудницы РГГУ Ирины Фуфаевой (ее книгу мы уже советовали выше).

Что делает редакция Теплицы

Наша редакция выступает «за» феминитивы. Мы считаем, что распространение феминитивов приводит к видимости женщин в языке. Мы их используем именно так.

Мы представляем женщину так, как она просит, и всегда уточняем, как будет комфортнее. Поэтому в разных случаях мы можем представить директоркой/дизайнеркой или директором/дизайнером. И здесь важен выбор самой героини материала.
Мы используем традиционные феминитивы по умолчанию – руководительница, предпринимательница, ведущая (мастер-класса), создательница – они не режут слух и стали уже нормой.
Мы используем гендер-слеш. Например, «мы приглашаем активистов/ок» – важно подчеркнуть, что мы ждем всех.
Мы стараемся по возможности избегать только мужских слов форм в обезличенных текстах (например, «спросите у вашего коллеги»), либо заменяем на множественное число: «спросите у ваших коллег».
Мы отвечаем на комментарии в соцсетях. Да, мы, как и многие проекты, которые используют феминитивы в текстах, тоже получаем комментарии, в которых обсуждается не содержание текста, а только феминитив. Мы стараемся объяснить свою позицию, используя практику ненасильственной коммуникации.

И еще раз – постарайтесь быть спокойными и уважительными к разным точкам зрения. Истина рождается в споре, но не в ссоре. В свою очередь, команда Теплицы уважает разные точки зрения и не приемлет дискриминацию и неуважение. Поэтому мы будем рады, если вы поделитесь в комментариях своим мнением в корректной форме.

Полина Карасева
50

История феминитивов

Главными тенденциями обозначения деятельности женщины в русском языке были и остаются:

Вторая тенденция долгое время была наиболее социально значимой, женские формы обозначения деятельности существовали всегда.

Примерно с конца XIX века сферы жизни, в которых участвовала женщина, стали расширяться. Женщины постепенно становились частью общественной работы, труда, производства. Соответственно, для названия их деятельности требовались новые слова.

Феминитивы стали одним из инструментов введения женщин в общество.

иллюстрация с платформы Elite Business

Даже тогда в русском языке преобладала тенденция обобщения профессий мужским родом – и женщин, и мужчин. Женщин постоянно называли “авторами”, “архитекторами”, “секретарями”. Исключениями были формы вроде “женщина-автор” или “женщина-врач”, как у Чехова в “Хороших людях”: “Бывая у этого милого человека, я познакомился с его родной сестрой, женщиной-врачом Верой Семеновной”.

Однако именно на рубеже XIX и XX веков стал распространяться суффикс “к”, применяемый сначала к базовым профессиям: “телефонистка”, “телеграфистка”, “машинистка”. Повсеместно использовались суффиксы “ш” и “чиц”/”щиц”: “авиаторша”, “учительница”.

Как и любое другое нововведение, распространение феминитивов в русском языке вызывало постоянные противоречия. Уже в 1880 году филолог Желтков сказал, что феминитивы образованы “в противность законам языка”.

После Первой мировой войны, феминитивы стали употребляться чаще благодаря активному участию женщин в промышленности и труде. Уже в Советском Союзе повсюду встречались “нэпманки”, “активистки” и “комсомолки”. В перечне профессий, рекомендуемых для женщин в 1928 году, 220 из 278 профессий были названы словами женского рода, 58 – мужского.

О. Л. Дмитриева провела лингвостатистический анализ периодических женских изданий 1920-х и 1930-х. По результатам исследования, в противовес мужским формам слов виды деятельности в женской форме использовались в следующих случаях:

«-ш(а)» – 57% случаев употребления (против 43% случаев употребления формы мужского рода, заканчивающейся на «-р», например: контролер, авиатор, кондуктор);

«-к(а)» – 63% (против 37% случаев употребления формы мужского рода, заканчивающейся на «-т», например: студент, депутат, юрист);

«-тельниц(а)» – 73%;

«-истк(а)» – 85%;

«-чиц(а)»/«-щиц(а)» – 100%;

Какая ситуация с феминитивами в русском языке сейчас?

Не до конца изученная и несколько эфемерная Четвёртая волна феминизма плавно переместила идеи Третьей волны в медиапространство. В течение последнего десятилетия распространение феминитивов в русском языке возобновилось с новой силой. Профессиональная и социальная деятельность женщин всё чаще стала обозначаться в женской форме.

иллюстрация с платформы Medium

Мы попробуем разобрать оба мнения, обсудив вопрос с экспертами.

“Сцепка пола и роли”: феминитивы в социологии

О значимости феминитивов и необходимости их использования с социологической точки зрения мы поговорили с Ксенией Антоновой, сотрудницей Департамента социологии НИУ ВШЭ.

иллюстрация с платформы Бумага

Какое значение имеют феминитивы с социологической точки зрения?

Феминитивы: лингвистическая сторона вопроса

По Вашему мнению, есть ли взаимосвязь между грамматикой языка и общественным мышлением?

Нет, четкой и прямой взаимосвязи нет.

Ситуация в обществе, общественные настроения могут в определенной степени влиять, скорее, на лексику: например, культурные и экономические контакты могут вызвать волну заимствований из языка этой страны. Но как могут быть связаны с общественным мышлением род, вид или склонение? Связано ли то, что das Mädchen, das Mädel (девушка, девочка) и das Fräulein (девушка, госпожа) в немецком языке – слова среднего рода, с пренебрежительным или странным отношением к женщинам в Германии? Ну ведь нет.

Если перейти к теме феминитивов и их связи с реальной политической и общественной ситуацией, можно отметить вот какие примечательные факты. Очень много феминитивов в арабском языке, на котором говорят, например, в Йемене и в Ираке – но вспомните о положении женщины в этих странах. Феминитивы характерны также для чешского и словенского – но в соответствующих странах отношение к женщинам куда более уважительное.

Почему многим не нравится идея включения феминитивов в русский язык?

Думаю, ответ прост: людям в принципе часто не нравятся языковые новшества. Взгляните на баталии по поводу тех же заимствований – их часто объявляют признаком деградации и чуть ли не причиной будущей гибели русского языка.

Многие новые феминитивы еще и звучат непривычно для русского слуха: например, уже устоявшиеся в языке феминитивы с суффиксом -к- имеют ударение на предшествующем этому суффиксу слоге («студЕнтка», «спортсмЕнка», «артИстка»), а новые «блОгерка» или «Авторка» этот закон нарушают.

И если заимствования входят в язык довольно естественно и закрепляются в речи как бы сами собой, даже будто помимо воли говорящего (вот вроде смеемся над молодежным жаргоном, в котором очень много заимствований из английского, но сами нет-нет да и ввернем какой-нибудь «хайп» или «хейтер» в свою речь) – то феминитивы стали очень активно продвигаться несколько лет назад довольно узкой группой активистов, но в речь абсолютного большинства людей так и не вошли.

Думаю, многих раздражают даже не сами феминитивы, а их слишком навязчивый, скажем так, пиар. А если учесть отсутствие прямой связи языка и мышления, становится и вовсе непонятно, ради чего этот пиар нужен.

Какие Вы видите проблемы во внедрении феминитивов в русский язык?

На самом деле если в некоторых феминитивах действительно появится необходимость и они постепенно и органично войдут в язык, ничего страшного не случится, язык от этого хуже не станет.

Но если у каждого маскулинитива появится пара-феминитив, некоторые конструкции могут стать очень громоздкими, ведь форма мужского рода уже не будет общей для мужчин и женщин. Например, нельзя будет спросить: «Какой писатель сочинил этот роман?» Гендерно-нейтральный вариант, по идее, должен был бы звучать так: «Какой или какая писатель или писательница сочинил или сочинила этот роман?» Конечно, я привела пример, доведенный до абсурда, но некоторая громоздкость уже ощущается, например, в официальных речах немецких политиков, когда они не могут обратиться к людям «дорогие сограждане», а обязательно должны сказать «дорогие граждане и гражданки».

Но главная проблема, мне кажется, не в самих феминитивах, а в стремлении искусственно изменить язык в угоду общественным настроениям.

В некоторых аспектах русского языка сейчас наблюдается тенденция к аналитизму, то есть, очень упрощенно говоря, к утрате словоизменения и выражению грамматических значений вне слова, в контексте. Например, нам все сложнее склонять числительные: как произнести «с 584 рабочими»? Правильно было бы «с пятьюстами восьмьюдесятью четырьмя», но кто в реальности так говорит? Или теряют склонение топонимы на -о вроде «Выхино» или «Переделкино»: все чаще можно услышать «я живу в Выхино», хотя старая и по-прежнему единственно верная литературная норма – «я живу в Выхине».

Аналитизм проявляется и в названиях профессий: последние лет 50, а то и больше, они стали приближаться к словам общего рода вроде «коллега» или «сирота». При употреблении этих слов пол называемого лица становится ясен только из контекста, из других слов («мой коллега» и «моя коллега», «круглый сирота» и «круглая сирота»). То же самое стало происходить с обозначениями профессий: если мы говорим «врач пришел», то речь идет о мужчине, если «врач пришла», то о женщине. И такие модели стали в языке действительно очень частотны, хотя и не все пока приобрели статус литературной нормы.

А если мы настаиваем на внедрении феминитивов по отношению абсолютно ко всем профессиям, мы этот естественный ход развития языка, получается, нарушаем и ломаем язык об колено. Думаю, нужно оставить язык в покое и дать ему развиваться естественно, и даже неважно, в каком направлении – феминитивов или слов общего рода. Главное, чтобы язык сделал этот выбор сам.

Читайте также: