Кто такой офеня профессия

Опубликовано: 02.10.2024

Начал я тут как-то в истории рода своего разбираться, дошел до XVII столетия и с удивлением узнал, что в те времена предки мои по отцу были офенями. Вот те на, думаю. Об офенях я знал только, что они разносчики мелкого грошового товара по городам и весям, коробейники другими словами. Раньше меня такой объем знаний об офенях вполне устраивал, ну, а коли речь пошла о предках в двунадесятом колене, захотелось разобраться поподробней.

И вот, что оказалось. Офени не просто распространители мелкого и очень дешевого товара, это целый театр одного актера. Ведь лучшие из них, помимо основного своего предназначения – нести культуру в народ, распространяя лубковую живопись, дешевые книжки и прочие подобные товары, внедряли ее в массы и прочими всевозможными методами, ведь они были сказителями, певцами-исполнителями, музыкантами, клоунами, фокусниками, в общем, всем тем, что требовал их невзыскательный зритель. С берестяным коробом за плечами они забирались туда, куда нормальный человек ни за какие деньги не полез бы. Хорошо ходить по городам, где всегда можно найти крышу над головой и кусок какой-нибудь, чтобы голодный организм умилостивить, а ведь они лезли в самые дебри, в малюсенькие деревеньки, где жила настоящая голь и нищета. И представьте себе, у них и там был успех. Феноменальные были люди.

Откуда и когда они взялись на Руси не установлено. Мало того, практически не известно даже, как они жили. Очень уж скрытную жизнь вели эти люди. Доподлинно известно лишь то, что исчезли офени практически одномоментно в 1917 году. Случилось это одновременно с исчезновением православных старцев, в течение многих веков совершавших регулярные паломничества по святым местам.

Существует несколько версий появления офеней. Первая является одновременно одной из основных и как бы официальной – офени это потомки греческих торговцев, которые когда-то из далекой Эллады приходили на Русь со всяческими заморскими диковинками. Все хорошо, неясно только, почему основным товаром у них были книги на русском языке. Были ведь даже такие офени-книгоноши, которые ничем другим не торговали.

Другая версия поменяла не только национальную принадлежность предшественников офеней, но и их вероисповедание. Она гласит, что офени произошли от лиц иудейской веры. Ведь те во все времена где-нибудь чем-нибудь да торговали. Эта версия родилась не пустом месте. Ведь когда во времена Киевской Руси был разгромлен и практически уничтожен Хазарский Каганат, его жители, исповедовавшие иудаизм, не исчезли с лица земли. Они преспокойненько расселились по землям русичей, занимаясь в основном торговлей.

Существует еще и третья версия, которая, как мне кажется, намного ближе к истине. Но прежде чем ее озвучить, следует рассмотреть один немаловажный вопрос. Конечно, хотя точной даты появления офеней нет, известно, что бурный всплеск их количества произошел в те самые годы, когда начался неумолимый и довольно-таки стремительный процесс распространения на территориях Древней Руси христианства. Новая религия вызвала быструю смену жрецов ее проповедывающих. Недавние носители язычества волхвы попросту ушли в тень, речи об их физическом уничтожении не было. И хотя язычников не преследовали и не принуждали насильственно сменить религию, волхвы, которые не могли отказаться от своих убеждений, стали уходить с насиженных мест. Поскольку волхование было своеобразным искусством, тесно связанным с музыкой и пением, а сами волхвы прекрасно этими видами искусства владели, вполне вероятно, что появление именно в те времена большого количества бродячих скоморохов, музыкантов, певцов взаимосвязаны с процессом смены веры. При этом сторонники старой веры продолжали исподволь вести тайные проповеди, прикрываясь обликом бродячих музыкантов или скоморохов. А уж сопутствующая торговля позволяла не только материальный интерес иметь, но и ширмой для ведения тайных дел была прекрасной. Ну, а теперь, наверное, нет уже необходимости излагать третью версию появления офеней, она очевидна.

Исходя из этого предположения становится понятным, почему офени между собой общались на некоем тайном профессиональном языке, называемом "феней" или "музыкой" ("мазыкой"). Язык этот включал в себя несколько тысяч слов, Владимир Даль описал более 1300 из них. Язык офеней, возникший много столетий тому назад, постепенно расширялся и обогащался, как любой живой язык. Возник он задолго до появления идиша, поэтому попытки некоторых исследователей объявить зависимость офенского языка от идиша, явно надуманы, ведь идиш сформировался несколько позднее, так что скорее все происходило совсем наоборот.

В русских энциклопедических словарях XVIII-XIX веков их называли по-разному, чаще всего афенями, ходебщиками, кантюжниками, картинщиками, коробейниками. Наиболее распространенным, конечно, было – офени. При этом сами себя они называли масыками (от масы – мы, масыги – свои, наши), или обезтильниками (плутами). Офениться на их языке означало молиться, креститься, а офест – крест, что дало возможность Далю предположить, что слово офеня следует толковать, как крещенный, то есть христианин.

Офени не только продавали книги и другую печатную продукцию, они попутно обучали своих покупателей грамоте, иначе зачем тем купленные книжки. Они же являлись и писарями, помогающими составить жалобу или прошение, они же и своеобразные почтальоны – попутно доставляли написанные ими же письма.

Любопытно, что происходили практически все офени из весьма ограниченного района – в основном это был Вязниковский, Ковровский и частично Судогодский уезды Владимирской губернии. Небольшое количество офеней проживало в Московской губернии_(Серпуховской и Подольский уезды), а также совсем уж мало в Алексинском уезде Тульской губернии. Причин такой ограниченной локализации офеней много, но не все они достаточно изучены. По офеням Владимирской губернии и в особенности Ковровского уезда, в котором находился центр офенства село Алексино, известно, что крестьяне жили там в страшной тесноте – четыре села и пятьдесят деревень с населением в 4200 человек были расположены на площади чуть более 11 квадратных километров. При этом следует учесть, что земли там болотистые и для хлебопашества неудобные, а размещенные рядышком традиционные центры народных промыслов – Палех, Мстера, Холуй, и зарождающееся в соседнем Шуйском уезде мануфактурное производство, обеспечивали офеней дешевыми и так необходимыми крестьянам товарами. А тут еще множество ярмарок, в том числе две в Холуйской слободе, именно там офени затариваются и иконами, и мануфактурой, и мелкой деревянной посудой, и книгами. Вот и начали крестьяне отделять от своих семейств лишние рты и посылать на отхожий промысел с мелочным товаром. Каждый год офени на ярмарках закупали товар и в конце августа отправлялись пешим ходом, сопровождая воз, набитый коробами с товаром по всей территории Руси и даже за ее пределы. Распродав товар, они к маю и июню возвращались домой. Небольшой передых и все повторялось по кругу. Поскольку шли они за возом товара пешком, они и получили название ходебщики.

Вот и мои предки по отцовской линии, проживавшие неподалеку от Коврова, правда на другом берегу Клязьмы, занимавшиеся вначале офенской торговлей, после реформы 1722 года вошли в сословную группу "торгующих крестьян", а затем и в купеческое сословие.

" Небольшое количество офеней проживало в Московской губернии_(Серпуховской и Подольский уезды), а также совсем уж мало в Алексинском уезде Тульской губернии. ". Это заинтересовало меня, поскольку мои предки как раз родом из тех мест. Об одном из своих прадедов я написала в " Часы прадеда ", он был ветеринаром. А вот второй мой прадед был, судя по всему, офеней. Практически все время он не жил со своей семьей в деревне, а где -то разъезжал. Жена его, моя прабабка, занималась сельским трудом и детьми и выглядела на фотографии как настоящая крестьянка. А прадед, напротив, был одет как городской житель и на фотографии был сфотографирован с книгой в руке. Так как нет основания предполагать, что он был благородного происхождения, я как раз и думаю, что именно книгами он и торговал.

Целовальник, который не целовал, а требовал денег

Профессия с таким романтическим названием относилась к финансовой области. Подати и исполнение судебных решений – вот основные направления, за которые отвечал целовальник. Ему же вверялись населенные пункты и участки для полицейского надзора.

Целовальников избирали. Впервые эта должность была упомянута в Судебном уставе 1497 года, и просуществовала она до XIX века, когда и начала именоваться «судебный пристав». После выборов проводилась церемония назначения, на которой целовальник должен был принести клятву верности и чести, и поцеловать крест. Вот откуда возникло такое название.

По сути это были чиновники, которые работали под присмотром земских начальников. Однако к их работе применялись строгие требования, кроме того, в отличие от современных служащих, целовальники несли полную ответственность за свои действия. Основное требование, которое должно было быть исполнено – прирост (или, в крайнем случае, неизменность) сумм пошлин, налогов и недоимок по сравнению с предыдущим периодом. Меньше денег – изволь выложить недоимку из своего кармана, иначе на тебе повиснет долг перед казной. Вот так власть обеспечивала приток финансов.

Шорник, который «одевал» лошадей

Сегодня прилагательное «зашоренный» используют достаточно часто. Подразумевают под этим человека, который отличается упрямством, неспособностью воспринимать и адекватно оценивать мнение людей, отличающееся от собственного. На самом деле шоры – это элемент сбруи, а именно специальные наглазники. Предназначались они для отсекания обзора – лошадь должна была смотреть вперед и не отвлекаться на происходящее слева и справа от нее.

Благодаря шорам и появилось название востребованной на Руси профессии – шорник. Такие мастера делали не только шоры, но и уздечки, седла, стремена. Это было ответственное и непростое дело, так как к лошадям относились с большим вниманием, старались содержать их правильно, чтобы они служили как можно дольше.

Сегодня шорники по-прежнему существуют, но, естественно, их стало гораздо меньше. Они изготавливают упряжь для дорогих породистых скаковых лошадей, поэтому требования к ним предъявляются соответственные.

Крючник, получавший инвалидность к сорока годам

Так называли в XVIII — начале XX века наемного рабочего, который занимался переносом тяжестей. Для этого использовался железный крюк, который служил для подъема мешка или куля. Груз удерживался на седёлке, которая представляла собой опору с лямками из холста, надеваемую на спину.

Рабочим приходилось переносить тяжести, которые под силу сегодня только тренированным штангистам. Вес мог достигать двухсот килограммов. Естественно, такие нагрузки не проходили бесследно – из-за дикого напряжения мышц и давления на позвоночник у людей образовывались грыжи, страдал опорный аппарат, возникали сильнейшие хронические боли. Часты были случаи, когда крючник терял равновесие и падал, в том числе и в воду (при разгрузке товарных судов), что приводило к травмам, сотрясениям мозга, увечьям.

Такая работа приводила к тому, что к сорока годам крючники становились «развалинами», а многие получали инвалидность.

Почему же несмотря на риск люди выбирали эту профессию? Все дело было в деньгах, поскольку при активной деятельности и благоприятных погодных условиях заработок крючника был весьма велик и достигал 5 рублей в день. К сожалению, когда лил дождь, мела метель или дул ураганный ветер, то есть погода не подходила для погрузочно-разгрузочных работ, крючники проводили свое время в трактирах, где благополучно пропивали тяжело заработанные деньги.

Медник, предок сварщика

Естественно, название этой профессии произошло от слова медь. Медник занимался обработкой сплавов из этого металла, применяя различные слесарные методы и пайку. Для изготовления предметов из меди требовалось особое умение, профессиональные навыки и немалые физические усилия.

Медников называли еще лудильщиками, паяльщиками, они дали старт развитию профессии сварщик. Их труд был востребован, и заказов всегда было предостаточно – предметы быта изнашивались, требовали ремонта или замены.

Профессия медника очень древняя. Ее представители работали с тонким листовым металлом, для этого требовался точный глазомер и умелые руки. Интересно, что даже сегодня такой труд очень сложно автоматизировать, потому настоящие умельцы, понимающие грань между ремеслом и искусством, ценятся высоко.

Офеня, придумавший плутовской язык

Такое смешное название было у бродячих торговцев, которых на Руси всегда было много. Они ходили по деревням и предлагали населению ткани и картинки, книги и украшения, хозяйственные мелочи и прочие товары.

Нельзя сказать, что крестьяне очень любили офеней, поскольку те умудрялись делать колоссальную наценку на товары. Однако заслышав громкий крик торговца (а умение зазывать покупателей и «втюхивать» им что-нибудь считалось залогом успеха в этой профессии, которая передавалась из поколения в поколение), люди устремлялись к нему. Дело было даже не в корзинах и лотках с товаром, а в том, что офеня мог принеси интересные сплетни и новости. Чем не современное радио? С шутками, прибаутками, рассказывая про происшествия, веселя покупателей офени умело сбывали с рук товар.

У них даже было свое общество, своеобразный устав и собственный сленг, который назывался феней. Сегодня многие употребляют этот термин, считая его тюремным, хотя его придумали хитрые торговцы. Если вспомнить Владимира Даля, то он говорил про феню как про язык для плутовских совещаний торгашей. Некоторые слова употребляются и сейчас, например: мастырить – делать, бусать (бухать) – пить, поханя (переделано в пахан) – хозяин.

В последние годы стало модно заказывать товары по телефону или интернету. Особенно это стало актуально сегодня, когда в условиях свирепствующей пандемии существует масса ограничений. Многим вообще не рекомендуется выходить из дому, вот и приходится искать в интернете точки продаж и заказывать домой пиццу или что-то из одежды. Но это стало возможным только сегодня, когда техника достигла определенных высот, а товаров стало столько, что покупателю и не надо стараться, чтобы найти нужное. А ведь какие-то 300 лет назад все было совсем по-другому.

Офеня – коммивояжер древности

Человечество развивалось, рождались одни государства, другие исчезали, развивалась наука, крепла промышленность, процветало сельское хозяйство. И рядом со всем этим оставалось занятие, которое практически не испытывало потрясений, – торговля.

Она возникла вместе с первыми признаками разделения труда, с излишками производимых изделий и продуктов. Начиналось все со скромного оборота и обмена внутри какой-либо страны, но очень скоро пришло к разветвленной, раскинувшейся по всему свету сети торговых предприятий.

Торговля не обошла стороной Русское государство, которое находилось в центре многих торговых путей. Естественно, рынок (торжище) занимал центральное место в каждом значимом поселении. Особенно привлекательны для населения были ярмарки, по-русски – «торг, торжище». А слово «ярмарка» пришло к нам из Германии (Jahrmarkt – «ежегодный рынок») –так назывались регулярно проводимые в определенном месте распродажи товаров.

Но это в городах, крупных поселках и по особенным дням, а то и раз в году. Куда бедному крестьянину податься? Вот и появился странствующий по деревням торговец – офеня. Все мы помним старинную русскую народную песню «Ой, полным-полна моя коробушка». Здесь торговец предлагает девице и ситцы, и парчу. Особо богатый выбор товаров предлагали ходебщики, кантюжники, разносчики с извозом, а вот коробейники, щепетильники, мелочные торгаши вразноску, которые ходили по малым городам, селам и деревням. Объемы продаж были не очень большие. Товар был попроще, но не менее нужный в хозяйстве: книги, бумага, шелк, ленты, иглы, сыр, колбаса, серьги, колечки.

История появления офеней

По одной из версий офени появились еще в XV веке, когда на Русь переселилось большое количество греков. Есть также версия, что офени стали продолжать традиции скоморохов, большая часть которых и занялась торговлей. Странствующие торговцы называли себя выходцами из Афин, потому в народе их всех и прозвали «афинянами», «офинянами», «офенями».

Здесь надо разъяснить, почему скоморохи вдруг все подались в офени. Для нас, современных людей, скоморохи – это клоуны-смехачи, собирающие на ярмарках охочих до веселья зевак. Скоморохи устраивали простенькие шоу на ярмарках, но в их репертуарах были былины, сказания и народные драмы, в которых присутствовало и недовольство существующими порядками. В своих сатирических произведениях скоморохи в очень уж непривлекательном виде показывали бояр и духовенство. К концу XVI века скоморошьи команды объединяли 60-100 человек. Мало того, что эти ватаги вызывали подозрения у власти, они еще и наводили ужас на небольшие деревеньки. Скоморохов стали обвинять в грабежах и насилиях. Архиепископ Никон организовал целую кампанию против скоморохов, и в 1648 и 1657 годах были приняты указы о запрещении скоморошества. Сразу скоморохи не исчезли, но большинство их переквалифицировалось в торговцев-разносчиков.

Много вопросов у истории остается к тому, откуда офени приходили и куда уходили. Считается, что основными центрами их были Суздаль и Владимирская область. А вот география их походов очень обширна. Офеней встречали и в Архангельске, и у Белого моря, доходили они до Урала, до Астрахани. Можно даже сказать, что офени вели и международную торговлю, поскольку появлялись и в восточной Польше.

Практически неконтролируемое предпринимательское движение выявило «специализации» узкого профиля. Во Владимирской области, в Вязниковском уезде, в селах Мстера, Холуй и Палех были главные центры офеней. Отсюда вывозили иконы. Цены были небольшие, но и сами иконы были сомнительного качества и подчас не соответствовали имеющимся канонам. Для проведения удачной сделки был один очень важный фактор, который действовал безотказно. Офени давали товары в долг до следующего лета или меняли товар на сельские товары (хлеб, овес, лен, мед), а это сразу привлекало потенциальных покупателей.

Осенью офени массово съезжались в свои базовые села, грузили возы товаром и разъезжались каждый по своим проверенным маршрутам. Шопинговые туры продолжались до Масленицы или Пасхи, но иногда дела шли так удачно, что они в течение зимы возвращались за новым товаром. Промысел приносил достаток, и многие офени были настолько оборотистыми, что создавали целые «предприятия» и становились «хозяевами». Зажиточные офени имели лошадь и телегу, а те, что победнее, ходили пешком и на себе тянули тележки с товаром. Их звали ходебщиками.

Сообщество офеней до сих пор недостаточно изучено. С одной стороны, оно было очень закрытым от посторонних глаз, со своим профессиональным языком, со своими кастами, цеховым кодексом, правилами жизни. С другой стороны, именно офени тесно общались с простыми людьми, являлись носителями другой стороны бытовой реальности, были чудесными рассказчиками и стремились развить грамотность народа. Многие офени-книгоноши были грамотными, они расхваливали товар, подробно рассказывая содержание книг или жития святых. Но коммерческой жилкой обладали и вообще неграмотные, такие офени со своей природной сметкой, изворотливостью преподносили имеющиеся у них книги так, что от покупателей отбою не было.

Офени музЫки по совместительству были своеобразными бродячими музыкантами, русскими трубадурами.

Можно выделить из сообщества офеней старинщиков, главным контингентом у которых были староверы – приверженцы старых текстов и старинных икон. Здесь товар скупался «с достоинством», а продавался «с рассуждением».

Офеням, чтобы жить, надо было вертеться. Вот они и вертелись, запутывая следы, тарабаря на фене непонятные заветные заговоры, уходили от опеки государства. Особое место в жизни офеней занимал их тайный язык. Принято считать, что этот язык возник из заимствований из разных языков и искусственных словообразований. Естественно, тайный язык беспокоил государственных чиновников, так как торговая сеть никак не контролировалась. В 1853 году задание создать «словарь тайного языка раскольников» получил Владимир Даль. Был создан «Офенско-русский словарь», а чуть позже и «Русско-офенский словарь», но, как ни странно, чиновники не нашли в этих словах ничего криминального. Сам В. Даль говорил, что язык придумали «для плутовских совещаний торгашей». Для наглядности приведем несколько переводов русских пословиц:

Кто не работает – тот не ест. – Кчон не мастырит, тот не бряет.

Ни кола, ни двора. – Ни брута, ни рыма.

Офеням язык нужен был для решения «тонкостей торгового дела» прямо в присутствии заказчика или предупреждать коллег о нежелательной встрече с полицией. Как говорил писатель А. Мельников-Печерский, это один из феноменов человеческой изворотливости.

В заключение, мне хочется сказать, что эпоха офеней не так далеко от нас ушла. Вспомните последнюю вашу поездку в пригородной электричке, где вашему вниманию будут предложены уникальный клей, безразмерные носки, авторучки, календарики и прочая дребедень, которая вам не нужна, а рука так и тянется к кошельку, чтобы купить. Офени живы, и как бы их ни гоняла полиция, они всегда рядом.

Они поддерживали огромный пласт русской культуры — и преследовались государством; торговали с рук — и наживали гигантские состояния; их с нетерпением ждали — и боялись быть ими обманутыми. Одевавшиеся в духе Евгения Чичваркина офени подарили нам такие нужные слова, как «жулик» и «стремный», — и сгинули под колесами индустриализации быстрее, чем их успели толком изучить. Георгий Манаев рассказывает об одной из самых ярких субкультур старой России.

5 миллионов способов заработать на расколе

Продажа товара вразнос появляется там, где отсутствуют развитые механизмы торговли — то есть нельзя сходить на базар, рынок, в лавку. В XVII–XVIII веках торговцы-разносчики появились не только в России. Во Франции их называли colporteur, в Англии — hawker, в Болгарии — сергиджия, в Сербии — торбор.

В окраинных околотках русских городов работали разносчики, которые набирали в свои кузова товара на день, а к вечеру возвращались домой. А в отдаленные села и деревни шли они — офени.

Происхождение слова «офени» до сих пор доподлинно не раскрыто. Самая распространенная версия — от слова «Афины», якобы потому, что в конце XVI века в России развелось много беглых греков, торговавших вразнос. Были у них и другие названия: ходебщики, коробейники (от короба с товаром, который разносчик нес за спиной) и суздалá — последнее происходит от суздальской земли, хотя в самом Суздале офени не селились. Дело в том, что офенский промысел зародился на территории владимиро-суздальских земель, между Нижним Новгородом, Иваново и Владимиром. И начался он с торговли иконами.

В середине XVII века реформа богослужебных книг и обрядов, проведенная патриархом Никоном, расколола веру православных христиан на «старую» и «новую». Сторонники старого обряда были в 1666 году преданы анафеме как еретики. Началось их преследование официальной церковью и властями, продолжавшееся до позднего XIX века.

Староверы растеклись по территории страны, уходя в глубокие леса и на окраины, туда, где не было даже дорог: во-первых, чтобы не бояться ревизий и воинских команд, которые могли быть посланы для «исправления», во-вторых, для того, чтобы отрезать себя от общения с «неверными».

Кстати, большинство старообрядцев и по сей день не едят из одной посуды с «никонианами» и осторожно относятся к контактам с ними. Однако даже староверам, отрицавшим сложившуюся церковную иерархию, институт священничества и даже облачения духовенства, были все же нужны иконы. Именно на этом и делали свой бизнес офени.

Холуй, Мстёра, Палех — три самых известных села владимиро-суздальской земли, в которых главным промыслом было производство икон и окладов к ним. Почему иконный промысел был развит именно здесь? Сказывалась близость к Владимиру и Суздалю — древним городам, распространявшим христианское учение, наличие водных торговых путей (Оки, Клязьмы и пр.) а также обилие дуба и липы, из которых делались доски для икон различного качества.

Промысел был гигантским: по оценкам историков, в конце XIX века в Вязниковском уезде делали до 5,5 миллиона икон в год, из которых до 1,5 миллиона было староверских икон, изготавливаемых подпольно.

Распространяли их тоже нелегально и с ухищрениями.

«Боготаскатели» и черти

Офенством занимались жители почти всего Вязниковского уезда. Вот что писал в XIX веке местный священник Андрей Миртов:

«Жители села — коренные офени, всю почти свою жизнь таскаются с коробами по дальним местам, не имеют ни времени, ни охоты, ни умения разводить сады и огороды».

Одним из главных средоточий офеней было село Холуй. В августе-сентябре офени отсюда начинали уходить в Малороссию, Польшу, Кавказ, Сибирь. Об огромной территории, на которой работали офени, свидетельствуют их прозвища в различных частях страны: в Малороссии их называли варягами, в Белоруссии — маяками, на Севере — торгованами, в Сибири — суздалáми. Ходили офени и за границу — в Сербию, Болгарию, Словакию и т.д. А в самом Холуе офеней, покупавших у мастеров иконы для перепродажи, называли боготаскателями.

Владимирские иконописцы даже в никонианских иконах позволяли себе существенные расхождения с каноном; а при массовом производстве староверских образов страдала и техника исполнения, однако это-то и нравилось староверам, убежденным, что «от доброписания спасения не бывает».

Офени заранее изучали свой сегмент рынка. Ловкому торговцу ничего не стоило отрастить бороду и одеться «по моде» того или иного старообрядческого согласия, чтобы втереться в доверие.

Отправляясь в путь, офеня оформлял документы на право продажи небольшой партии «никонианских» икон, одобренных Священным Синодом ,— 15–20 штук, а основной «нелегальный» товар в количестве 150–200 икон вез тайно. Офени, торговавшие большими партиями, ехали верхом на возу, нагруженном иконами, книгами, тканями, деревянной посудой, лубочными картинками, бижутерией.

Обычный пеший офеня летом — в начале осени закупался на ярмарках в том же Холуе оптовыми партиями товара. С товаром в коробе за спиной отправлялся в свое путешествие, из которого возвращался к весне, рассчитывался с поставщиками или нанимателями и ждал следующего сезона.

Были у офеней свои «маркетинговые ходы», один из которых раскрывает Николай Лесков в статье «Адописные иконы»:

«Ради увеличения сбыта один иконщик заказывает так называемые подделки „под древность“ с чертиками на грунте и, набрав такого товара, едет и распродает иконы с чертиками, а следом за ним вскоре непременно по тем же местам, которые он только что снабдил своими иконами, едет другой иконщик, состоящий с первым в плутовской сделке; но у этого уже все иконы без чертиков. Приехав в село, следующий за первым второй плут предлагает свой товар, но ему отвечают, что „уже накупились“; тогда он просит показать ему, „чем накупились“, и, зная, где искать потайных чертиков, объявляет, что это у них иконы „не христианские, а адописные“, и в подкрепление своих слов тут же сколупывает на иконе, проданной его предшественником, краску и открывает изумленным крестьянам дьяволенков по всем их иконам. Крестьяне бывают по этому случаю в большом ужасе и отдают этому пройдохе все свои „адописные“ иконы, на которых открыты чертики, чтобы только увез их подальше, а у него покупают или обменивают себе другие, на которых такого сюрприза для себя не ожидают».

Подобным же плутовством промышляли офени-«старинщики». Покупая, скажем, во Мстёре дешевые новописные древлеправославные иконы с окладами из фольги, такие офени затем в отдаленных старообрядческих селениях выменивали их на дорогостоящие старинные иконы, утварь, богослужебные книги — чтобы потом перепродать антиквариат коллекционерам. Особое развитие эта специальность получила во второй половине XIX века в связи с растущим интересом к русской иконе и русской древности вообще в состоятельных слоях общества. Конечно, офени этим пользовались: в той же Мстёре существовали целые мастерские иконных подделок «под старину».

Как Даль собрал словарь фени, да не издал

Проворачивая такие плутни, офени были вынуждены создать особый язык, чтобы объясняться между собой даже в присутствии клиентов или представителей власти. Как указывал в XIX веке первый исследователь офенского языка Константин Тихонравов, язык сфабрикован искусственно, путем замены слогов в обычных словах: «куба» (баба), «кузлото» (золото), «щадня» (родня), «турло» (село), «пулец» (купец), «пулить» (купить). Были в офенском и оригинальные слова — «бусать» (пить) — современное «бухать», «лох» (простак).

Как в искусственном языке, в офенском использовались русская грамматика и синтаксис, и со временем он не изменялся, так как был приспособлен для конкретных целей, часто связанных с преступлениями. Именно поэтому офенский стал основой языка, известного нам как «блатная феня».

Из офенского происходят так хорошо знакомые нам слова «клевый», «жулик», «стрем», «маза», «лафа». В середине XIX века в структуре МВД был создан секретный комитет по делам старообрядцев, который поставил себе целью изучить это тайное наречие, считая, что на офенском старообрядцы ведут тайную переписку по своим староверским — а значит, еретическим — делам.

Задание было поручено Владимиру Далю, тогда еще не составившему свой словарь. Этнограф направил во Владимирскую губернию чиновника, записавшего множество примеров из офенского языка, после чего Даль свел их в два тома словаря офенского. Однако после этого стало ясно, что язык используется исключительно для решения торговых вопросов: как указывает в своей статье Александр Малахов, в офенском даже не было «кодовых» слов для таких понятий, как «вера», «Евангелие» и «Бог», что делало объяснения на религиозные темы просто невозможным. Исследование Даля фактически провалилось, а словарь офенского официально так и не был издан.

Жизнь и смерть офенского сообщества

Будучи узкопрофессиональным сообществом, офени отделяли себя от «простого» крестьянства и одевались и жили соответственно. Как пишет Кирилл Балдин, офенство можно считать отдельной русской субкультурой, и ее представители, встречаясь в городах и на дорогах России, могли узнать друг друга уже по внешнему виду.

Выглядели офени странно для крестьян: щеголяли брюками, жилетами, манишками и галстуками. Одежда была ярких расцветок, пошитая из «заморских» тканей, которые офени выменивали или покупали в дальних краях.

Плисовые шаровары, поддевки из дорогого тонкого сукна, шелковые кушаки — редкий крестьянин позволит себе такую расточительность, а для офеней это был вопрос престижа.

Престиж профессии в офенском деле ставился очень высоко. Если офеня вздумал обмануть своих коллег по профессии, сарафанное радио быстро разносило весть о таком плуте, и он лишался драгоценных поставщиков, от него отворачивались богатые офени-работодатели, которые ежесезонно подкидывали крупные партии товара. Так что обманывать «лохов» — пожалуйста, а вот своих подставлять было нельзя.

Еще одной чертой являлась очень высокая грамотность офеней и членов их семей. Промысел был наследственным, а значит, дети мужского пола (офенское дело очень опасно, и девушки, разумеется, с коробами не ходили, а вели хозяйство дома) с ранних лет учились грамоте, чтобы знать свой товар (книги и иконы), вести его учет и, конечно, читать и писать на офенском языке. Образовательный уровень был высоким и потому, что большинство офеней во Владимирской губернии были не крепостными, а государственными крестьянами. Именно эти крестьяне после реформы государственных имуществ, проведенной министром Павлом Дмитриевичем Киселевым, первыми получили построенные на государственные деньги школы и больницы, которые у большинства крестьян стали появляться только после отмены крепостного права.

Отличались от обычных и офенские жилища. Избы были крыты не соломой, а тесом, наличники и ворота испещрены резными узорами. На воротах можно было видеть прибитые пучки ковыля, не произраставшего в черноземном регионе — знак того, что хозяин бывал в дальних странствиях. Необычными были горшки с цветами на подоконниках и занавески на окнах.

Разумеется, не всегда дела шли успешно. Неизвестный офеня писал в своем дневнике:

Строки эти относятся к началу XX века, когда офенский промысел уже был на исходе.

Большинство историков считает, что офенство «угробили» железные дороги, которые во второй половине XIX столетия кардинально облегчили доставку товаров на дальние расстояния.

Однако большую роль сыграл закон: в 1865 году вышли «Временные правила о цензуре и печати», обязавшие всех торговцев получать промысловые свидетельства. Эти бумаги выдавались только «благонадежным», к которым офени, связанные своим бизнесом, с одной стороны, с преступным миром, с другой — со староверами, с точки зрения органов не принадлежали.

А в 1870-х книготорговцев обязали получать специальное разрешение на торговлю от губернского начальства, что нанесло еще один тяжелый удар по офеням. Как писали «Владимирские губернские ведомости» в 1872 году, здания ярмарок в селе Холуй уже не использовались, местные растаскивали деревянные павильоны на дрова — оптовая офенская торговля окончательно сошла на нет. Население «офенских» сел, так и не научившееся вести сельское хозяйство, подалось в другие отхожие промыслы: делали санки и телеги, шли в города на ткацкие фабрики и, стоит думать, пополняли ряды преступников, ведь офенский язык продолжил свое существование и развитие в криминальной среде, через которую дошел и до наших дней.

Изменения шаблонов/файлов этой версии ожидают проверки. Стабильная версия была подтверждена 28 декабря 2019.

Эбетого ховряка наскорбо обкосать, чон в шиварах никорьи не севрает, отбирим чнему охно за клёвый шивар.

Офени (коробейники, ходебщики, кантюжники, картинщики, обестильники, масыги, коммивояжёры) — в дореволюционной России особая каста бродячих торговцев мелким товаром. Торговали вразнос и враскладку по ярмаркам и площадям городов и сёл. Иногда ходили по домам с предложением купить лубочную картинку, пряник или пылесос «Кирби». Ввиду мутной предпринимательской деятельности подвергались преследованиям со стороны ялябурности и объюхчельников .

Содержание

— Барин, поддержите коммерцию: купите что-нибудь. — Что у тебя есть? — Вот Пётр Великий, преобразователь России. Тут изображена вся его деятельность… Вот календари по копейке штука! — Что у тебя больше расходится? — Календари ходко идут. Себе стоит 1/2 копейки, а продаёшь по 1 копейке. Простой народ покупает их на папиросы!

Версии происхождения:

Офени — потомки исчезнувшего аж в VII веке древнего, как атланты и расовые укры, народа, несправедливо обделённого вниманием летописцами и хорошенько припрятавшего артефакты от археологов. Остаётся лишь догадываться о причинах сих умозаключений и уровне квалификации «специалистов».
Давным-давно, ещё до внедрения жидо-христианских агентов на святую Русь, жили среди истинных гоев зело мудрые волхвы, хранители культа трёхглавого крылатого бога Трояна, обладавшие неким сакральным языком для столь же сакрального богослужения и хранения/передачи не менее сакральных знаний. Всё бы ничего, да прихворнувший ПГМ мерзкий князь-упырь Владимир капища испепелил, троянов и перунов низверг, гоев подверг анальной каре и сделал героями. Пережившие же катаклизм жрецы, прежде чем тоже стать героями, заделались скоморохами (чтобы никто не догадался) и, под личиной клоунов, несли потомкам Истину™. Понемногу (иногда и помногу) попизживаемые гэбнёй, скомрохи дотянули до середины XVII века, когда злой, лишённый чувства юмора и безразличный к народной самодеятельности патриарх Никон нашептал царю-батюшке издать два указа, запрещающие скоморошество. Здесь наши доброславы метаморфировали в торговцев и стали именоваться масыгами (мазыками) — этакими тру-коробейниками, практикующими язычество. В петровские времена появляются бродячие торговцы православнаго вѣроисповѣданія под названием «офени», якобы перенявшие у масыгов ремесло, образ жизни и тайный язык. Следует заметить, что разумное зерно здесь присутствует: в офенском языке существовало слово «офест» со значением «крест», т. обр. «офеня» — «крещёный».
Иная версия узревает здесь потомков понаехавших в XV веке греков, мол, «офени» — суть «афиняне». Впрочем, попадаются мнения, что, хоть предки офеней родом и из славной Эллады, были это вовсе не греки, а самые настоящие еврейские жыды.
Есть и утверждающие, что сабж пошёл от торговцев-венгров из города Офен, шатавшихся со своим барахлом по Руси-матушке, прозвище которых позже примерили на себя коллеги из аборигенов. В продолжение темы ZOG можно отметить, что «Офен» — название на идиш города, который на расовом венгерском языке назывался Буда, что как бы намекает нам, что офени такие же мадьяры, как и эллины.

Во всяком случае, основная масса офеней представляла собой оголодавших на скупых подзолистых почвах русских и прочих крестьян Владимирской, Нижегородской и других губерний Верхнего Поволжья и Поочья, летом въёбывавших на плантациях, а с наступлением осени, прикупив кое-какой поебени, отправлявшихся с торбой в пешее, местами эротическое путешествие. В период расцвета своей деятетельности (середина XVIII — середина XIX вв.) офени, залезая в каждую глухомудь от Балтики до Тихого океана, исходили всю эту страну (и не только — периодически набигали даже в европы). В лучшие годы их численность предположительно достигала около 5 мегачеловек. В отличие от купцов, офени не платили и не собирались платить никаких налогов, что не мешало им составлять весьма ощутимую конкуренцию купечеству, вызывая баттхёрт у последнего.

Индустриальная революция потихоньку добиралась и до этой страны, что стало главной причиной того, что явление коробейничества начало постепенно самовыпиливаться. Построили железные дороги, и ВНЕЗАПНО оказалось, что паровоз быстрее лошадки с повозкой. С развитием фабричного производства на новый виток эволюции перешла и торговля, всё увереннее перемещавшаяся с базарных площадей в уютные лавки и магазины. Наиболее хваткие коробейники, поднакопив капиталец, вполне освоились в новых условиях, иногда становясь довольно успешными купцами. Не сумевшие же приноровиться к изменениям и не выдержавшие конкуренции (а таковых было чуть менее… в общем, подавляющее большинство) в конце XIX — начале XX вв. оказались не востребованы и разъехались по родным Кукуевкам сажать картошку.

Точку во всём поставили дорвавшиеся до власти в 1917-м коммуняки, после чего незаконное, а с 1931 года и законное, частное предпринимательство стало порой несовместимо с жизнью. «Счастливчикам» же выдавали бесплатные профсоюзные турпутёвки в знойный Магадан.

Офени больше выручают от продажи 1000 картинок самого низшего достоинства, чем от сотни высшего сорта; на дешёвые картинки офеня встретит покупателей в каждом захолустье, в каждой деревне, во всякой избе или мазанке, в каждом кабаке, трактире и постоялом дворе. На высшие же сорта ему приходится выискивать покупателей и оставаться с пустым карманом.
Офеня знает, что икон в 6 копеек и картин с небольшим в полкопейки он продаст каждый день понемногу, отчего в барышах у него останется уже рубль; между тем как картин высшего достоинства он не продаст и десятка. Отсюда, очевидно, что ему совершенно не «к лицу» хорошая литография или изящный рисунок: тогда покупщик-мужичок, пожалуй, ещё задумается над картиной, а теперь он берёт её, даже не торгуясь.

Отношение народных масс к коробейникам было противоречивым. С одной стороны, они являлись чуть ли не единственной соцсетью для горизонтального распространения баек, сплетен, песен, поделок, сувениров, мемов и прочей культуры по огромной стране — в общем, своего рода интернеты. С другой стороны, рабочий человек к торгашам традиционно относится с опаской, неприязнью и лёгкой завистью, маскируемой презрением. Таким образом, отношение народа к коробейникам варьировало по спектру от умилённой любознательности до неприкрытой агрессии, в зависимости от времени года, времени дня и степени алкогольного опьянения. К слову, у офеней «охлынить лоха» (обмануть простого работягу) вовсе не считалось чем-то зазорным — наоборот, делом обыденным и в какой-то степени даже почётным.

Как подпрыгиваешь, Мишунчик? Оказалось, что Мишунчик «подпрыгивал» хорошо, потому что, не задумываясь, отвечал: — Ничего. Подъелдониваем. У русского человека считается высшим шиком пускать в ход такие слова, которых до него никто не слыхивал; да и он сам завтра на тот же вопрос ответит иначе… Что-нибудь вроде: «ничего, тилибонимся» или «ничего, тарарыкаем»

Ведя несколько конспиративный и не вполне честный образ жизни, офени для общения внутри группы выработали непонятный непосвящённому язык — т. н. «феню» (он же обезтильщицкий ялман/елман, галивонский алеман и пр.) на основе русской грамматики и марсианской корневой основы. Словообразование в офенском языке происходило самыми разными способами: коверканьем русских слов, заменой их другими русскими словами и заимствованиями из других языков (в основном из финно-угорских, в меньшей степени — ещё из греческого); зачастую просто выдумывали, используя проверенный временем метод «Три „П“» («пол-палец-потолок»). Загнивающая Педивикия утверждает, что феня коробейников ныне вылилась в словарный запас чоткех посанов, хотя, более углублённо изучив язык сабжа, можно сделать вывод, что тюремное арго с ним не роднит ничего, кроме десятка слов и позаимствованного названия. К тому же, велика вероятность того, что название посанской «фени» происходит от евр. рас. אופן — способ ( ביטאי באופן — выражаться особым способом, то бишь «ботать по фене»).

На работе:

— Мас скудается — устрекою шуры не прикосали бы и не отъюхтили шивару.
— Поёрчим масы бендюхом, а не меркутью и шивару пулим ласо, а возомки забазлаем щавами; не скудайся!

Дома:

— Елтуженка, повандай побрять: кресца, вислячков, сумачка, спидончика поклюжи на стропень, подъюхчалки да жулик не загорби, а самодул снозна постычь. Счабану набусаемся поскенне — клёвее мияшит. Дрябану в выксе скенно, не жалкомни,а счабану да сластиму привандырим.

Когда муза приходит на зов одиночества:

Ой, проиордышныи, ой усё разванщики
Да у хрутку клёву Батусу иордали.
А прииордамши, по турлицам турлили,
По турлицам турлили, клёвенько вершали.
Клёв костёр Батуса — не хилой то костёр:
Пехалькасух рымов, а ни ионой ряхо,
А не ионой-то иной лоховской ряхи.
Клёв костёр Батуса — ин хаврейский костёр,
Не ажноцко турло — клевотарский костёр.
Ой проиордышныи, ой усё разванщики
Хлябо хондырили по хрутке Батусе,
Зетили не зетили, кумом кумали
Батусу вершали, бряили, бусали,
Дале из Батусы по шурговлю иордали.

Здюгие шуртины из куравки и мияшества:

Бирь масу пельмины, матралы и витюрницу, мас волю витерить витерку.

Похлим в оклюгу постодимся да на истрегу.

Ховряки бряют, к чним не скульзя вохлить.

Ропа кимать, полумеркоть, рыхло закурещат ворыханы.

Позагорбил босве слемзать: елтона басвинская ухалила дряботницей.

Инопланетные цивилизации:

— Выстребаны обстряхнутся, — говорил он, — и дутой чернушенькой объятно хлюпнут по маргазам. Это уже двадцать длинных хохарей. Марко было бы тукнуть по пестрякам. Да хохари облыго ружуют. На том и покалим сростень. Это наш примар… Дон Рэба пощупал бритый подбородок. — Студно туково, — задумчиво сказал он. Вага пожал плечами. — Таков наш примар. С нами габузиться для вашего оглода не сростно. По габарям? — По габарям, — решительно сказал министр охраны короны. — И пей круг, — произнес Вага, поднимаясь.

Баш — грош
Зипун — кафтан
Клёвый — Хороший
Лох — крестьянин, мужик, человек
Люто — зло, худо
Малафья — сперма (от «малафей» — мужской половой орган)
Прикосать — прибить
Хавать — есть
Хаз — двор, дом
Хайло — рот
Хезить — испражняться
Хило — плохо, худо
Шустрый — острый

Косухи чних…

В офенском языке есть слово «скес», имеющее два значения: «бес» и «жид». Что как бы… ну ви, таки, понели…

Переродившись, воспрянули, электрички вам в пруфцы. «Хало-о-одные пирожки, гаря-я-ячее пиво!!». Вашему вниманию предлагаются календарики, стеклорезы, уникальный клей «военной» разработки, носки мужские, новая коллекция фильмов для слоупок-юзверей DVD и сотни прочей поебени. Эта чертова нежить, похоже, неистребима, как бы её ни гоняли полицаи.

Зюганов — от «зюкать» — спрашивать. «Зюкан» («зюган») — человек любопытный, задающий много лишних вопросов. И нехуй тут пиздеть, торагой Владимир Вольфович! Знаем мы, кто из вас двоих Зюгенфельд!
Ходорковский — от «ходора» — нога.
Коклюшкин — от «коклюшка» — шкатулка. Такой вот чёрт из коробочки. Это если забыть, что «коклюшка» — расовая славянская приспособа для плетения кружев.

В брянских ебенях обитает этническая группа ропчаков (шаповалов). Валяли шапки и валенки и продавали в соседних ебенях. Примечательны своим мунспиком (куропским лемезом), который постороннему человеку понятен и доставляет не менее вышеописанного [1] , к тому же используется в быту и поныне. Некоторые исследователи считают, что ропчаки — потомки прятавшихся в глухих лесах и болотах ещё с ХЗ какіхъ времёнъ криминальных элементов разного пошиба, и ихняя мова представляет собой реликтовый ГСР.

Желающие могут ознакомиться с результатами полевого этнографического исследования (чатлано-пацакский словарь прилагается).

Жгоны — коллеги ропчаков костромского разлива. Тарабарщина их (во многом схожая с офенской) за последнюю сотню лет изрядно подзабыта.

Свои коробейники были не только в этой стране: во Франции их называли colporteur, в Англии — hawker, в Болгарии — сергиджия (от турецкого «серьги»), в Сербии — торбор (от турецкого «торба» — мешок).

Дорогобужские трущобы тоже породили своего брата языку кокни — курбацкий язык, и тоже весьма «криминализированный». Примечателен лулзовым словечком «хабот», обозначающим крестьянскую деревенскую жлобоморду.

Премного доставляючи также криптозябры Кацкарей, небольшой обособленной группы зажиточных крестьян из пердей Ярославской губернии. Торим-бахорим, заволосным не замустить. Дарома! Живы до сих пор, в количестве около 2000 щщей, и даже издают скромный журнальчик на своем фирменном наречии. Будете проездом — всенепременно его прикупите, угарненько.

Сабж годно воспет Н. А. Некрасовым в поэме «Коробейники», отрывок из которой («Эх, полным-полна коробушка…») почему-то принято считать русскэй норотнэй пестня.

Алтайский пейсатель-эзотерик, специалист по «энергетической самообороне» и по совместительству консультант по маркетингу А. Коробейщиков в своём романе «Пустенье» упоминает офеней и приписывает им владение тайным боевым искусством.

«Я — офеня» — УГ-эссе пейсательницы руками на клавиатуре, израильской жыдовки паспортом, духовно богатой уже-далеко-не-девы Дины Рубиной. Автобиографическое творение о суровых блуднях буднях служительницы муз, жизненными реалиями вынужденной снизойти до самоличной торговли книгами собственного авторства, усмотревшей в этом параллели между собой и офенями. Впрочем, сии труды тётке пошли на пользу:

…Я — офеня. И в этом есть свои положительные стороны. Например, в процессе торговли своими книгами, я научилась складывать и вычитать — то есть, осилила арифметические действия, до сих пор для меня недоступные.

Читайте также: