Какая зарплата у сотрудников благотворительного фонда
Опубликовано: 17.09.2024
Часто от сотрудников благотворительных организаций можно услышать правило, что 20% полученного пожертвования они имеют право потратить на административные расходы благотворительной организации. Это не совсем верно.
На самом деле в ст. 16 Закона N 135-ФЗ «О благотворительной деятельности и добровольчестве (волонтерстве)» написано: «Благотворительная организация не вправе использовать на ОПЛАТУ ТРУДА административно-управленческого персонала более 20 процентов финансовых средств, РАСХОДУЕМЫХ этой организацией за финансовый ГОД».
Обратите внимание на 3 принципиальных момента:
1) Речь идет не о пожертвованиях (поступлении денег в организацию), а о РАСХОДАХ организации;
2) Речь идет о совокупных расходах за ГОД, а не за день, не о расходах в проекте, в программе или на одного благополучателя;
3) Речь идет только о ЗАРПЛАТЕ АДМИНИСТРАТИВНО-УПРАВЛЕНЧЕСКОГО ПЕРСОНАЛА, а не обо всех административных расходах.
Давайте разберемся подробнее!
1) По умолчанию многие считают, что расходы благотворительной организации равны доходам, т.е. пожертвованиям, и поэтому вычисляют 20% из поступивших пожертвований. Это верно по сути, но только если брать все время существования организации. А в законе говорится о финансовом годе. Разберем на примерах:
Благотворительный фонд «Зайка» за 2019 год собрал 1 млн. рублей пожертвований, но истратил только 700 тыс. рублей, т.к. 300 тыс. рублей поступили на проект «Кормим заек в холода» и будут истрачены только в январе 2020 г. В этом случае 20% надо вычислять не от 1 млн. рублей поступлений, а от 700 тыс. рублей. расходов, что будет равно 140 тыс. рублей.
Благотворительный фонд «Солнышко» за 2019 год тоже собрал 1 млн. рублей пожертвований и истратил их все, но на начало года на расчетном счету находились 250 тыс. рублей, собранные в 2018 году, которые тоже были израсходованы в 2019 году. 20% нужно вычислять от 1250 тыс. рублей, что составит 250 тыс. рублей.
2) В смету благотворительной программы или проекта административные расходы вообще могут быть не заложены, а учитываться отдельно.
Например, в благотворительном фонде «Солнышко» при сборе средств на оплату лечения Васи Иванова 100% от каждого пожертвования направляется на оплату его лечения, а административные расходы оплачиваются из иных пожертвований, для которых указано назначение «на уставные цели», или «на административные расходы».
А в благотворительном фонде «Зайка» в описании проекта «Кормим заек в холода» записано, что административные расходы фонда составляют 30% от всех затрат по проекту, таким образом из каждых пожертвованных на проект 100 рублей на административные расходы будет истрачено 30 рублей, а 70 рублей – на покупку корма и доставку его в лес.
3) В 20% не включаются расходы на аренду офиса, оплату интернета, покупку офисной мебели или техники и другие административные расходы, кроме собственно зарплаты административно-управленческого персонала. Таким персоналом могут являться директор, бухгалтер, секретарь, фандрайзер, уборщица и другие сотрудники, которые непосредственно не участвуют в реализации благотворительных программ.
Иногда случается, что руководитель организации является также и руководителем проекта. В этом случае должны быть четко разделены обязанности: например, в основном трудовом договоре говорится об обязанностях и указан размер зарплаты директора, а в доп. соглашении либо в отдельном договоре ГПХ – функционал руководителя проекта и вознаграждение за эту работу. Тогда в 20% войдет не вся сумма, получаемая руководителем, а только та, которая выплачивается непосредственно за выполнение административной функции.
В то же время, при подсчете расходов на оплату труда административно-управленческого персонала учитывается не только сумма, выданная сотруднику, но и оплаченный за сотрудника НДФЛ, а также отчисления в фонды (пенсионный фонд, фонд социального страхования и др.).
Например: директор БФ «Зайка» в 2019 году ежемесячно получал зарплату из кассы в размере 8700 руб., всего за год – 8700х12=104400 руб. Добавим НДФЛ (104400*13/87) = 15600 руб. и страховые взносы ((104400+15600)*0.202) = 24240 руб.
Всего расходы на оплату труда директора составили 104400+15600+24240=144240 рублей.
Таким образом, хотя «на руки» директор получил всего 104400 рублей, для расчета применяются все расходы, связанные с выплатой ему зарплаты, т.е. 144240 рублей. Это больше чем 20% от расходов организации (140 тыс. руб. от расходов на сумму 700 тыс. руб.), что является нарушением п.3. ст.16 135-ФЗ.
Часто вначале года заранее трудно определить, какой уровень зарплат сотрудникам можно установить. Нужно исходить из финансового плана и в течение года считать текущее соотношение зарплат АУП к расходам. Если снизить зарплаты не позволяет Трудовой Кодекс, то всегда можно улучшить это соотношение, начав работать результативнее, оказывая больше помощи, тем самым увеличив совокупные расходы.
Какая работа в благотворительности эффективнее – за зарплату или за идею? Надо ли НКО ориентироваться на среднерыночные зарплаты, нанимать высококвалифицированных специалистов? Мнение бизнес-экспертов
Фото с сайта retailgazette.co.uk
Помогаешь другим – довольствуйся малым, а хочешь зарабатывать – иди в бизнес. Многих коробит и даже шокирует, если в некоммерческой организации сотрудник, пусть даже директор фонда, получает такую же зарплату, как в обычной компании.
Но фондам, чтобы эффективно помогать, нужно именно зарабатывать – если ты не профессионал и не умеешь убедить бизнес, частных доноров регулярно жертвовать деньги, твои подопечные останутся без помощи. Мы поговорили с представителями крупного и среднего бизнеса о том, на какие критерии, по их мнению, следует опираться, высчитывая зарплату не только директору, но и сотрудникам НКО.
Мария Захарова, директор по коммуникациям и социальному развитию компании «Новард»:
Евгения Чистова, руководитель направления корпоративной социальной ответственности «Вымпелком»:
Поэтому в качестве идеальной картины для давно присутствующих на рынке и устойчивых фондов я бы говорила о необходимости приведения уровня их зарплаты к среднерыночному показателю. От этого выиграет вся отрасль в целом.
При этом мне не близка позиция привязывать процент от привлеченных средств к уровню зарплаты или премии менеджера. На мой взгляд, такой подход несколько диссонирует с ментальностью и целями работы в благотворительном секторе.
Как быть, когда фонд только начинает свою работу? У меня нет ответа на этот вопрос. Думаю, что управленец с хорошими компетенциями, который решится его возглавить, должен закладывать эти риски и понимать, что на первых порах его вознаграждение будет ниже среднерыночного.
Я за фиксированный и усредненный доход для менеджеров и сотрудников без премиальных составляющих. Относительно процента от фандрайзинга – существует же практика фиксирования отраслью той суммы, которая направляется на уставную деятельность фонда. Думаю, ее и надо придерживаться.
Гор Нахапетян, соучредитель фонда «Друзья»:
Как мотивировать специалиста из бизнеса перейти в благотворительную отрасль? Платить ему конкурентную зарплату – одно из важных условий. Сколько заплатили – столько и можно спрашивать: ставить kpi и ждать от профессионала 100% включенности и заинтересованности в результате. Кроме того, если директор фонда будет получать совсем небольшую зарплату, ему будет сложно фандрейзить: человеку с зарплатой $500 сложно говорить с донорами о суммах в сотни тысяч долларов. Плюс важны его круг общения, связи, вес в обществе.
Алексей Захаров, основатель и президент SuperJob.ru:
Директору благотворительного фонда надо платить зарплату. Если только речь не идет о жене главного спонсора. И можно платить много. Ведь его мера ответственности не отличается от той, которая лежит на директоре коммерческой структуры, а часто она даже выше. На мой взгляд, годовая зарплата в размере от 0,1% до 0,3% или даже 0,5% годового бюджета организации – нормально. А может быть и больше.
Пока никакой стандартной практики у нас нет. Я знаком примерно с двадцатью директорами благотворительных фондов. Они работают в разных сегментах и среди них не найти двух с одинаковыми окладами. Знаю, что некоторые не получают ничего, работая на общественных началах, и являясь основными спонсорами фонда. Но у них есть заместители, которые получают зарплату.
Если это общественный фонд, то доход его директора всегда зависит от успешности фандрайзинга. И это всегда, так или иначе, процент от собранных средств. А если мы говорим о частном БФ, то его могут возглавлять близкие родственники олигарха, например. Нужно ли в этом случае говорить о зарплате?
Вообще я считаю, что благотворительные фонды должны раскрывать информацию о зарплате директора и сотрудников, как это принято в Европе и США. Фонды эффективно собирают деньги для нуждающихся, направляя от 2 до 50% от собранных средств на оплату административных расходов, в том числе на зарплату сотрудников и директору. Среди последних встречаются и долларовые миллиардеры, это не редкость. Например, Фонд Билла и Мелинды Гейтс, активы которого оцениваются в $42,3 млрд, или голландский фонд Stichting INGKA ($36 млрд).
Юлия Верезей, директор по обучению Clarins Group:
Понятно, что есть еще такой важный аспект, как служение, призвание в том, чтобы помогать другим. Если руководитель фонда – сильный менеджер и им движет глубокая потребность помогать другим людям, я уверена, что он или она не будет злоупотреблять своим положением, и от этого выиграют все.
Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.
Недавно в третьем секторе развернулась большая дискуссия: стоит или нет раскрывать зарплаты руководителей и сотрудников некоммерческих организаций. Поводом стала презентация исследования «Административные расходы НКО, или должны ли сотрудники фондов получать зарплату», которое провели Фонд «Нужна помощь» и компания «Делойт» при партнерской поддержке Центра исследований гражданского общества и некоммерческого сектора НИУ ВШЭ и Левада-центра. Мнения, как это часто бывает, разделились. Некоторые НКО почти сразу раскрыли данные о зарплатах. Первым стал глава благотворительной организации помощи бездомным «Ночлежка» из Санкт-Петербурга Григорий Свердлин.
«Филантроп» спросил мнения коллег и руководителей НКО о том, есть ли смысл всем раскрывать свои зарплаты и почему.
Григорий Свердлин, директор благотворительной организации «Ночлежка»:
«Ночлежка» всегда старалась быть открытой и прозрачной, подотчётной обществу, во благо которого мы работаем. Мы стараемся максимально подробно и открыто рассказать о нашей деятельности. То немногое, что оставалось открытым были зарплаты сотрудников. На мой взгляд, момент раскрытия подобной информации уже наступил. Жертвователи должны знать на что тратятся их средства. Общество должно понимать, что благотворительностью занимаются профессиональные люди, получающие зарплату за свой труд. Это значит, что сотрудники организации могут посвятить свое время основной деятельности, а не метаться между двумя-тремя работами. Благотворительность не может быть неким хобби, которым люди занимаются в свободное от работы время».
Дмитрий Поликанов, Президент благотворительного фонда поддержки слепоглухих «Со-единение»:
Пока ни в России, ни во многих других странах эти две группы к общему мнению не пришли, поэтому любое озвучивание зарплат вызывает негодование одних и оправдания со стороны других.
Мария Черток, глава CAF Russia:
На мой взгляд, раскрытие зарплат сотрудников НКО – это прозрачность за пределами необходимого и востребованного обществом. Людям трудно оценить уровень квалификации сотрудников, их опыт и интенсивность работы, поэтому репутационный риск такого шага для НКО превышает преимущества. Кроме того, зарплаты – это конфиденциальная информация, касающаяся самих сотрудников, и публиковать ее от их имени я считаю неправильным. В Великобритании, например, есть практика в годовом отчете указывать количество сотрудников (не называя их по именам), суммарное вознаграждение которых превышает пороговую сумму в 60, 000 фунтов в год. Разумеется, из финансового отчета можно понять, каковы в общей сложности расходы на персонал. Все остальное – конфиденциальная информация. Даже госкорпорации не публикуют доходы своих сотрудников, почему же это должны делать НКО?
Виктория Крисько, президент благотворительного фонда продовольствия «Русь»:
Екатерина Бермант, директор Благотворительного собрания «Все вместе» и фонда «Детские сердца»:
Екатерина Панова, глава благотворительного фонда помощи бездомным животным «Рэй»:
Елена Грачева, координатор программ благотворительного фонда «АдВита»:
Когда мы пытаемся объяснить, что оказание помощи – это профессия и чем лучше специалист, тем качественнее помощь, то люди нас не понимают.
Елена Альшанская, глава БФ «Волонтеры в помощь детям-сиротам»:
Могу ли я раскрыть зарплаты в нашем Фонде? Да, наверное, могла бы. И мы об этом думали. Но наши сотрудники получают достаточно небольшие суммы.
И мне реально неловко, что люди, которые работают сверхурочно и обладают высокими профессиональными качествами, получают ниже рынка. Очень хотелось, чтобы они получать больше.
И это не только проблема нашего Фонда, а всего сектора, если не говорить о фондах частных богатых людей или фондов при крупных коммерческих компаниях.
Татьяна Тульчинская, Директор благотворительного фонда помощи детям-сиротам «Здесь и сейчас»:
Александра Марова, директор Благотворительного фонда профилактики социального сиротства:
За 15 лет работы фонда «Подари жизнь» мы столкнулись со многими мифами, которыми обрастает благотворительность. Сегодня говорим о том, должны ли сотрудники фонда работать за идею.
Благотворительность в России давно перестала быть сообществом добрых людей, которые в свободное от основной работы время безвозмездно помогают людям. Объем рынка благотворительности в России составляет 140-160 млрд рублей в год. На фонде лежит огромная ответственность — тысячи благотворителей, которые нам доверяют, и тысячи детей, которые ждут нашей помощи. Мы обязаны работать эффективно, профессионально и в полную силу.
Помогать, работая эффективно, профессионально и в полную силу
Фото: Юлия Ласкорунская
Наши друзья-благотворители следят за работой фонда. Они знают, чем мы занимаемся, чего нам удалось добиться, изучают наши отчеты и относятся к тратам на административные расходы с пониманием. Но до сих пор многие недоумевают, почему сотрудники благотворительных фондов получают зарплату, ведь благотворительностью нужно заниматься по велению сердца, не получая ничего взамен. При этом все согласны, что работа представителя бизнес-структуры должна оплачиваться, хотя он трудится в конечном итоге для того, чтобы собственник компании и акционеры в конце года получили прибыль.
Фонд — это прежде всего команда экспертов, каждый из которых является профессионалом в своей области. «Мотивация людей, которые откликаются на вакансию и приходят к нам на собеседования, часто не связана с деньгами, — говорит Марина Мастяева, директор по персоналу фонда «Подари жизнь». — Они хотят помогать, спасать, менять мир, ищут новые смыслы жизни. Для нас это, конечно, важно, но недостаточно. В фонде работают люди, которые, помогая другим, подходят к своей зоне ответственности так же профессионально, как к работе в любой другой сфере. Они хотят расти, работать на результат, стремясь его улучшить».
Фонд — это прежде всего команда экспертов, каждый из которых является профессионалом в своей области.
Приведем пример профессиональной работы сотрудников фонда, когда мы сумели перейти от адресной помощи к системной. Можно адресно оплатить лечение за границей одному-двум детям, а можно поддержать реализацию нужной лечебной технологии в России и таким образом изменить жизнь сразу десятков и сотен пациентов, причем не только в настоящем, но и в будущем.
Когда-то именно благодаря фондам в России стала активно развиваться технология неродственных трансплантаций костного мозга. Сотрудники фонда «Подари жизнь» много сделали для того, чтобы в России стала доступной MIBG-терапия — один из современных методов лечения нейробластомы. Очистка трансплантата, облучение всего тела (TBI), «горячая химиотерапия» (HiPEC) — вот еще важные примеры технологий, в реализации которых принял участие фонд.
Работа в фонде не может делаться только силами волонтеров
Фонд начался с инициативной группы «Доноры — детям». Ее волонтеры сдавали кровь, устраивали для пациентов гематологических отделений Российской детской клинической больницы мастер-классы и походы в театр, проводили сбор средств на покупку лекарств.
Сегодня фонду помогают тысячи волонтеров, которые компетентны в самых разных областях. Без добровольных помощников нам пришлось бы очень тяжело. Например, без профессиональной помощи волонтеров-юристов, которые помогают нашим подопечным получать нужные лекарства от местных минздравов, помогают с жилищными условиями и многим другим, мы точно не смогли бы обойтись. «Если бы не наши волонтеры, нам бы пришлось открыть юридический отдел, — говорит Марина Мастяева. — А это значит, прощай упрощенная система налогообложения (УСН), которую мы используем как НКО. Ведь штат фонда при УСН не должен превышать ста человек».
Кроме того, нам всегда нужна помощь волонтеров-водителей. В штате у нас только один водитель и два курьера.
Но разница между сотрудником фонда и волонтером не только в том, что один получает зарплату за свою работу, а другой — нет. Волонтеры приходят на помощь, когда у них есть свободное время, силы и настроение. А задачи, которые стоят перед фондом, требуют большой концентрации и ежедневной работы. Решать их можно только имея штат постоянных сотрудников.
Человек, который приходит помогать на пару часов в день раз в неделю, просто не имеет возможности по-настоящему вникнуть в проблему.
«Если разбирать функционал каждого сотрудника фонда, то решение поставленных перед ним задач требует от него глубинного погружения в тему, — говорит Марина Мастяева. — Человек, который приходит помогать на пару часов в день раз в неделю, просто не имеет возможности по-настоящему вникнуть в проблему. Ведь нередко для ее решения требуется подключать сотрудников из других отделов и вести, что называется, кросс-функциональные коммуникации. С волонтером такие сложные задачи решать затруднительно».
Например, закупщики, которые делают все возможное, чтобы подопечные фонда получили вовремя лекарства. Они договариваются с поставщиками, чтобы препараты были приобретены по максимально низким ценам. Нашим закупщикам в некоторых случаях удается сбить цену на 40-50%, а при закупке медицинского оборудования способность закупщика договариваться позволяет сэкономить 25-30%! Иногда речь может идти о нескольких десятках миллионов рублей с одной сделки.
В штате работает опытный HR-директор, который помог собрать эффективную команду. В его задачи также входит организация профессионального обучения сотрудников: HR договаривается с компаниями, просит предоставить бесплатные обучающие курсы. Таким образом коллектив фонда может бесплатно обучаться новым технологиям и навыкам, а компании участвуют в благотворительности и вносят свой вклад в помощь детям. Кадровое делопроизводство и выполнение всех норм трудового законодательства никто не отменял — это все тоже на HR-специалисте.
В какой-то момент у фонда возникла потребность в постоянных сотрудниках, способных выстроить структуру и организацию волонтерского проекта, обеспечивать ввод новичков и поддерживать всех волонтеров (а их в фонде более двух тысяч!). Речь идет о координаторах волонтеров, которые занимаются всеми организационными вопросами. Они знают, на каких мероприятиях нужно участие добровольцев и как организовать помощь наилучшим образом. Они проводят ознакомительные встречи и собеседования с новыми волонтерами, вводят их в курс дела, помогают справляться со всеми сложностями, постоянно придумывают новые проекты и форматы участия, проводят для них мероприятия и мастер-классы. Эта ответственная работа требует полной отдачи и занятости.
У опытного специалиста стоимость каждого привлеченного в фонд рубля будет ниже, чем у фандрайзера-новичка.
Из важнейших задач сотрудников нашего фонда можно отметить и поддержку создания новых трансплантационных центров в регионах. И, наконец, GR-специалисты постоянно взаимодействуют с государственными органами, указывая на «болевые точки» и настаивая на принятии решений, которые могут улучшить положение уязвимых групп населения — в нашем случае тяжелобольных детей. Это крупные задачи, которые совершенно невозможно решить только силами отдельных энтузиастов.
Надо отметить, что не все зарплаты сотрудников «Подари жизнь» входят в административные расходы фонда. Оплату труда коллег из волонтерского, реабилитационного, донорского отделов, отдела закупок лекарств, а также проекта «Качество жизни» взяли на себя благотворители. Например, компания «Чистая линия», которая понимает важность вложений в системные проекты, ведь они гораздо эффективнее адресной помощи. Мы можем помочь не одному ребенку, а сразу большому количеству детей.
Тогда зарплата должна быть невысокой
«Сотрудник, который только начинает заниматься, например, фандрайзингом, совершает стандартный набор ошибок, — говорит Арина Габа, директор по фандрайзингу “Подари жизнь”. — Он не понимает, какие фандрайзинговые инструменты работают, а какие — нет. На его обучение затрачиваются огромные ресурсы, а выхлоп при этом — минимальный. А вот профессиональный фандрайзер знает, что точно будет эффективным».
У опытного специалиста стоимость каждого привлеченного в фонд рубля будет ниже, чем у фандрайзера-новичка, поэтому, нанимая профессионала на достойную зарплату, фонд сможет привлечь больше средств на лечение своих подопечных.
Зарплаты наших фандрайзеров не зависят от количества собранных ими денег.
Но счастье не только в деньгах. Фонд предлагает и соцпакет. «Чтобы звать в штат профессионала, мы должны быть для него привлекательными в качестве работодателя, — говорит Марина Мастяева. — Помимо достойной зарплаты, у нас есть программа ДМС, корпоративная мобильная связь. Мы проводим тренинги и обучение (как внутреннее, так и внешнее), предлагаем бесплатные билеты на концерты и спектакли. Это возможно во многом благодаря помощи pro bono, которую оказывают нам компании, понимающие, что таким образом они тоже участвуют в помощи детям».
«А какой процент от моего пожертвования достанется фандрайзеру?»
Многие отказываются от участия в благотворительности, подозревая, что часть их пожертвования будет выплачена в качестве зарплаты сотрудникам фонда.
«Зарплаты наших фандрайзеров не зависят от количества собранных ими денег, — говорит Марина Мастяева. — KPI сотрудников этого отдела зависит только от потребностей наших подопечных и клиник, которым мы помогаем, поэтому целевое пожертвование, сделанное для оплаты потребностей того или иного проекта или конкретного ребенка, будет направлено только в соответствии с назначением».
У любого благотворительного фонда есть административные расходы, в которые входят не только зарплата сотрудников, но и общехозяйственные накладные расходы. В частности, оплата мобильной связи сотрудников, коммунальные платежи, транспортные расходы и т.д. Кроме того, комиссионные сборы электронных платежных систем, с помощью которых осуществляются транзакции от благотворителей.
Мы стараемся свести эти статьи расходов к минимуму, договариваемся с компаниями о снижении цен на эти услуги. Таким образом нам удается удерживать административные расходы в пределах 8-10% от собранных средств. При этом по закону фонд вправе использовать на оплату труда административно-управленческого персонала не более 20% средств, расходуемых за финансовый год.
Благотворительность сегодня — это огромный сектор, где работают профессионалы. Он помогает обществу развиваться, указывает на проблемные зоны. Он ищет действенные инструменты для решения сложных социальных задач. Но эффективность любой компании, как и благотворительного фонда, зависит от профессионализма, компетенций и опыта сотрудников. А в нашем случае мы можем рассчитывать на поддержку огромной команды волонтеров. И на помощь благотворителей. Результативная работа была бы невозможна, не будь у нас одной из этих составляющих.
18 февраля 2021, 16:51 — Общественная служба новостей — ОСН Должны ли руководители благотворительных фондов иметь зарплату топ-менеджеров госкорпораций? Этот вопрос активно стал обсуждаться в соцсетях после заявления директора Фонда «Нужна помощь» Дмитрия Алешковского о …
18 февраля 2021, 16:51
Должны ли руководители благотворительных фондов иметь зарплату топ-менеджеров госкорпораций? Этот вопрос активно стал обсуждаться в соцсетях после заявления директора Фонда «Нужна помощь» Дмитрия Алешковского о том, что ему необходима высокая зарплата, пропорциональная обороту его организации.
«Наш общий бюджет за прошлый год составил 580 миллионов рублей. Мы финансируем почти 300 фондов по всей стране. Думаю, что моя зарплата раз в 5 меньше, чем зарплата руководителя коммерческой компании с оборотом 500+ млн рублей в год. И это несправедливо», − заявил на свой странице в Фейсбук благотворитель.
При этом Алешковский подчеркнул, что все зарплаты работников фонда складываются из благотворительных пожертвований.
Такой подход возмутил пользователей соцсетей. Они посоветовали господину Алешковскому не путать пожертвования с заработанными деньгами. Некоторые россияне заявили, что теперь вообще перестанут переводить деньги на благотворительность. Ведь порой они из дохода в 25-30 тысяч (а это средняя зарплата по стране) буквально выкраивают 500-1000 рублей, чтобы помочь больным детям. И они совсем не хотят, чтобы львиная доля этих денег шла на «миллион для Алешковского».
Скриншот комментария из соцсети Фейсбук.
Пользователи соцсетей добавили, что подобные «мажорские замашки» глав БФ отбили у них желания жертвовать средства. Хотя подопечных фондов, конечно, жаль.
Скриншот комментария из соцсети Фейсбук. 
Скриншот комментария из соцсети Фейсбук.
Скриншот комментария из соцсети Фейсбук.
Скриншот комментария из соцсети Фейсбук.
Перечисляя деньги в благотворительный фонд на жизненно важную операцию для ребенка, большинство из нас не задумывается, сколько из этих денег дойдет до больного. Президент фонда «Справедливая помощь доктора Лизы», врач-эндокринолог Ольга Демичева рассказала Общественной службе новостей, что закон позволяет использовать на нужды фонда до 20% пожертвований. И на совести каждой организации остается вопрос: какую сумму забрать на зарплаты сотрудникам у нуждающихся, которым адресованы средства. «В нашей организации около 10-12%», – отметила Ольга Демичева.
Глава Лиги врачей Семен Гальперин также высказался на этот счет. Он убежден, что работники фондов имеют право на высокую зарплату, но они должны честно говорить, что из пожертвованной тысячи, допустим, 900 рублей уйдет на зарплаты сотрудникам и только 100 – на помощь.
«Если руководитель фонда считает себя топ-менеджером, то он не должен заявлять, что занимается благотворительной деятельностью. Если благотворительность − это работа, то сотрудник должен быть наемным, а не заниматься самостоятельно благотворительностью. Я не против того, чтобы сотрудники БФ получали достойные зарплаты, но каждый жертвователь должен знать, на что конкретно идут его деньги. Он должен понимать, сколько из собранных фондом нескольких миллионов рублей пойдет на деятельность, под которую собираются пожертвования, а сколько денег получат сотрудники БФ. Это должна быть честная игра. Не исключено, что имидж фонда пострадает. Знай жертвователи, что серьезные суммы идут на зарплаты и личные нужды организаторов, они не стали бы жертвовать», − полагает Семен Гальперин.
В Лиге врачей напомнили, что на Западе благотворительными фондами руководят спонсоры, они не получают зарплату, а сами жертвуют средства. Такой БФ может нанять менеджера для исполнительских функций, но это не должен быть руководитель фонда. В России же такие обеспеченные благотворители пока редкость. В итоге главы БФ сами себе назначают зарплаты и выглядят при этом не всегда достойно.
Читайте также: