Кто такой больничный клоун
Опубликовано: 16.09.2024
37-летняя Светлана Худякова работает инженером. Год назад она поняла, что будет помогать детям. Поэтому теперь раз в неделю она превращается в маленькую девочку «Цветика» — надевает яркое платье, клоунский нос и идет к маленьким пациентам Саратовской областной детской клинической больницы. Женщина — одна из 15 саратовских больничных клоунов. Мы узнали, как устроена их работа, почему они ходят по палатам только в паре и как на них реагируют дети.
Кто такие больничные клоуны?
Больничная клоунада — это программа, направленная на безвозмездную помощь детям, находящимся на длительном лечении в медицинских учреждениях. Считается, что это явление появилось в конце 1980-х годов в США. Со временем оно охватило десятки других стран мира, где сегодня доктор-клоун — это полноценная профессия, которой обучают в специальных университетах. В России это движение существует с 2005 года, в Саратове — с 2018 года. Его реализует благотворительный фонд «Личное участие».
Все участники программы — волонтеры, которые работают бесплатно и навещают детей в свободное от основной работы время. Их цель — помочь ребенку отвлечься от больничной атмосферы, переключить его внимание и поддержать.
Волонтеры стараются приходить в больницу не реже 2 раз в неделю. При этом, у каждого свой, удобный для него график. В медучреждении в отдельном кабинете клоуны гримируются, достают реквизит (мыльные пузыри, музыкальные инструменты, игрушки) и переодеваются в костюм. После этого партнеры обсуждают свои образы, в какие игры с детьми они хотят поиграть и идут в отделение. Волонтеры работают в лор-отделении, гастроэнтерологии, неврологии, эндокринологии, педиатрии, хирургии и нейрохирургии. Свое выступление больничные клоуны называют выходом. Он длится 2 часа. За 1 выход волонтеры успевают посетить 2 отделения.
Олег Духовников в роли больничного клоуна Силёнкина
«Перед тем, как зайти в палату, мы спрашиваем у врачей и медсестер, есть ли у них какие-то пожелания по поводу работы. При этом, никакой личной информации, диагнозов пациентов у нас естественно нет. Все наши волонтеры носят красные носы, это наш отличительный элемент, обозначающий символ игры. Когда мы заходим в палату, ребенок понимает, что это пришел не непонятный человек в костюме, а именно клоун», — отмечает больничный клоун «Зося» и одновременно координатор проекта «Больничная клоунада» в Саратове Вероника Пименова.
Работа больничных клоунов, в отличие от аниматоров, основана на импровизации. Волонтеры не работают по заранее заготовленному плану. Участники движения никогда не ходят к детям по одному — только в паре. Это общемировая практика. Так им легче найти подход к ребенку.
«В паре клоунам легче работать, они помогают друг другу. При этом, у нас нет цели прийти и устроить для пациентов праздник. Наша задача — побыть вместе с ребенком, поиграть с ним, поднять ему настроение. У нас был случай, когда ребенок не хотел завтракать. Благодаря работе клоунов он начал есть. Это нас очень радует», — добавляет Пименова.
Как стать больничным клоуном?
Сейчас больничных клоунов в Саратове всего 15 человек. Это люди в возрасте от 30 до 60 лет. Среди них всего двое мужчин. Всех их допустили до работы с детьми только после обучения, которое длится 2,5 месяца.
На обучающих курсах по больничной клоунаде
Участником движения может стать человек старше 18 лет, имеющий справку о прохождении флюорографии и отсутствии судимости. Каждого желающего стать больничным клоуном на специальных курсах учат навыкам импровизации, раскрепощения, психологии, помогают в развитии фантазии.
Занятия проходят раз в неделю. Своими знаниями с волонтерами делятся психологи, актеры и врачи. После тренингов с новичками заключают договор и только тогда позволяют прийти в больницу к детям.
Сначала они выходят с более опытными клоунами. Это делается для того, чтобы новые участники проекта могли адаптироваться, запомнить, как больница выглядит изнутри, познакомиться со всей командой, попробовать себя в работе с разными людьми. После этого больничные клоуны идут к пациентам в тройке, а потом уже в паре. Волонтеры работают не только в медучреждении, но и на различных городских общественных мероприятиях.
«После работы с детьми я чувствую себя супергероем»
Юлия Фетисова носит статус «больничного клоуна» уже 2 года. Стать участником движения ей помог маленький сын. В 2018 году, когда ему было 4 года, он попросил маму купить клоунские носы, надеть их и пойти в парк «Липки».
«Сын сказал, что хочет смешить людей. Я его поддержала, поняла, что для него это важно, и мы пошли. Нам обоим понравился этот перформанс, он нас очень сблизил. После этого я узнала, что идет набор первых больничных клоунов в Саратове. Я пошла на этот проект, а мой сын пошел в цирковую студию при Дворце творчества имени Табакова», — вспоминает Юлия.
«Настоящим» больничным клоуном женщина стала уже в октябре, пройдя обучение. Впервые к пациентам больницы волонтер пришла в образе крокодила Дормидонта. На протяжении двух лет волонтер пробует себя и в мужских и в женских образах. Со своей напарницей она была Зитой и Гитой, «мисс Позитив», божьей коровкой «Жужу», академиком. Выбор роли зависит от настроения волонтера. Часто в этом ей помогают и сами дети.
«Был случай, когда мы с напарником пришли в образах академиков. Мы зашли и решили спросить у ребенка: „А кто мы?“ А он нам говорит: „Вы муравьи!“ Мы поняли, что он с мамой играл в настольную игру, где главные герои — эти насекомые. У ребенка сработала фантазия, и мы с ним играли в образах этих существ. Обычно мы играем с детьми и в ручеек, и в каравай, в настольные игры. Что мы только не делаем: рисуем, поем, играем на музыкальных инструментах. У нас есть варган, я хочу еще на губной гармошке играть».
Юлия Фетисова в роли больничного клоуна «Фунтика»
Ранее занятия больничной клоунадой Юлия совмещала с работой воспитателя в детском саду. Несколько месяцев назад женщина уволилась и решила стать фотографом. Теперь свободного времени для посещения детей у нее стало больше. Женщина отмечает, что чаще всего даже не знает, сколько в палате пациентов и какого они возраста. Это могут быть как новорожденные дети, так и подростки до 18 лет. Главное в этом деле — постараться уделить внимание каждому ребенку.
«Мы сталкиваемся с разными детьми, с разными ситуациями, которые могут нас просто выбить из колеи. Например, один раз мы пришли, а трехлетняя девочка готовилась в этот момент к процедуре. Ей, по-моему, капельницу собирались ставить. Я увидела, что она начала паниковать, и она своим ужасом настолько меня выбила из равновесия, что мне пришлось выйти в коридор. Мой партнер остался с ней, пытался ее успокоить. Это — эмпатия, ты реагируешь, видишь страх детей, хочешь помочь, но понимаешь, что кроме как развеселить, ничего сделать не можешь», — объясняет волонтер.
Женщина отмечает, что иногда дети не хотят идти на контакт. В этом случае волонтеры не будут их принуждать с ними играть. Чаще всего такие ситуации происходят с подростками. Их больничные клоуны пытаются вывести на разговор. Если взрослые пациенты не хотят общаться с волонтерами, клоуны уходят из палаты.
«Порой подростки могут задать мне неудобные вопросы, если я прихожу в образе мужчины. Меня это обижало. Как на это реагировать я спрашивала у первого в России больничного клоуна Константина Седова, который недавно приезжал в Саратов. Но такие случаи бывают редко, обычно нам все рады. Вот, например, перед Новым годом мы устраивали концерт, и там я подарила 16-летней девушке какое-то игрушечное животное. Она так обрадовалась, сказала, что это ее тотемное животное. Очень часто дети нас просто не отпускают. Кричат, что любят, выходят в общий коридор. Такие моменты мотивируют. После работы с детьми я чувствую себя супергероем», — рассказывает Юлия.
«Когда я прихожу в палату и вижу, что ребенку плохо, я стараюсь отключиться и не думать об этом»
Светлана Худякова в больничной клоунаде с 2019 года. Присоединиться к движению женщина решила, увидев объявление о наборе в проект в соцсетях. На обучающих курсах женщина научилась взаимодействию с партнером и с детьми. Этот опыт также помог ей еще более сблизиться с 9-летней дочерью.
«Я помню свой первый выход к детям в больнице. Нас было человек 15-20. В больнице я была на таком эмоциональном подъеме с детьми, что вообще не чувствовала усталости. Но когда пришла домой — упала без сил. Лежала так час или два и ничего не могла сделать. Второй выход был легче. Мы выходили втроем, но тоже я эмоционально так напряглась. Потом уже стало проще», — вспоминает Светлана.
В больничной клоунаде Светлану зовут «Цветик». К детям она приходит в образе девочки с красными веснушками, в платье в черный горох и цветных лосинах. При этом Светлана всегда использует реквизит — игрушки, мыльные пузыри, мячики, светящиеся шарики. Обязательный элемент — кукла на руку в виде овечки с именем «Сердечка». Женщина озвучивает ее и таким образом взаимодействует с детьми.
«У меня есть определенный ритуал: заходя в палату овечка подходит к ребенку и целует его в ручку. Я говорю малышу, что этот поцелуйчик нужно положить в волшебный карманчик и когда ему вдруг станет грустно, он сможет его достать и это сразу поднимет ему настроение. Это разряжает обстановку и срабатывает даже с более старшими детьми, которые считают, что взрослые вообще не должны дурачиться».
Светлана Худякова в роли больничного клоуна «Цветика»
Обычно женщина выходит к детям раз в неделю — в больнице она по субботам с 16 до 17 часов вечера. Для нее этот проект стал отдушиной. Волонтер ни разу не подверглась эмоциональному выгоранию. По ее словам, это получилось из-за того, что она никогда не готовится к встрече с детьми и не знает, в какие игры вместе с напарником будет с ними играть.
«Когда я прихожу в палату и вижу, что ребенку плохо, я стараюсь отключиться и не думать об этом. Ты пришел в образе, надел нос, таким образом защитился от окружающих. Ты в этот момент не должен думать о болезни. Думаешь об этом потом. Если так не делать, будет тяжело работать. Я заметила, что больше всего не хватает любви пациентам отделения неврологии. Они всегда очень ко мне жмутся, обнимают, им так это нужно. После этого приходит осознание того, что детей нужно любить. Просто так. Безусловно. Какими бы они ни были».
Работа в онкологических отделениях
С января в Саратовской областной детской клинической больнице действует карантин. Волонтеры ждут, когда снова смогут прийти к детям. Сейчас больничные клоуны работают только в одной больнице города. По словам координатора проекта, в Саратове для того, чтобы охватить другие площадки, нужно больше людей, реквизита, костюмов, а, следовательно, и больших финансовых затрат. Кроме того, участники движения набрались достаточно опыта, чтобы с осени выходить к онкобольным детям. Для этого волонтеру нужна хорошая психологическая подготовка.
Недавно благотворительный фонд «Личное участие» выиграл конкурс фонда Президентских грантов с проектом «Больничная клоунада в детских онкологических отделениях». Уже в августе планируется набор волонтеров в проект, а с сентября начнутся занятия в школе Больничных клоунов.
«Здесь для волонтеров будет более углубленная психологическая подготовка, будут занятия с врачом-онкологом, раз в несколько месяцев с больничными клоунами будет встречаться психолог и разбирать сложные случаи с детьми. Это будет хорошим способом профилактики эмоционального выгорания для участников проекта. В детские онкологические отделения мы планируем выходить с ноября. Помимо Саратовской областной детской клинической больницы мы также будем работать в Клинике профпатологии и гематологии им. В. Я. Шустова СГМУ им. В. И. Разумовского.
Сейчас мы все находимся в ситуации неопределенности, когда снимут карантин и откроют больницы неизвестно. Мы даже не знаем, случится ли это вообще в этом году. Поэтому, чтобы волонтеры не теряли квалификацию, и детям было веселее, мы хотим перевести работу в онлайн-формат. Больничный клоун сможет пообщаться с ребенком с разрешения родителя при помощи видео-звонков через Skype или Zoom», — заключила координатор проекта «Больничная клоунада» в Саратове Пименова.
Поддержать больничных клоунов могут все желающие. Для этого нужно позвонить координатору проекта «Больничная клоунада» в Саратове Веронике Пименовой по номеру телефона: 8-987-806-44-75, связаться с участниками проекта в группе в соцсети «ВКонтакте» или сделать пожертвование в благотворительный фонд «Личное участие» с пометкой «на реализацию программы «Больничная клоунада». Все полученные средства пойдут на реквизит, одежду и обучение будущих больничных клоунов.
Нимроду Айзенбергу лет 40 с небольшим. Он стоит перед десятком молодых парней и девушек и подробно, через переводчика объясняет им следующее упражнение. Каждый должен будет показать самопрезинтацию, пластически обыграть свой образ, костюм, грим. Даже если бы на всех сидящих на полу и подоконнике не было этих поролоновых красных носов, одного взгляда на то, как они одеты и загримированы, было бы достаточно, чтобы точно сказать – это клоуны. Но не просто клоуны. Нимрод ведет занятия школы больничной клоунады.
Все началось с ночного звонка
Нимрод Айзенберг. Художественный руководитель Школы "Доктор Клоун-2018".
Нимрод с 2003 года участвует в проекте “The Dream Doctors Project” в больнице Тель-Авива Ихилов (Ichilov Tel Aviv Hospital) и в полевом госпитале Армии обороны Израиля. Он классный профессионал и было большой удачей заполучить его в школу благотворительного фонда "Доктор Клоун". Пока Нимрод работает со слушателями, актриса Яна Сексте в соседнем зальчике рассказывает нам с чего все начиналось 10 лет назад:
- У меня был прекрасный первый муж Максим Матвеев. Мы работали волонтерами в фонде "Подари жизнь". И в какой-то, не скажу день - это было почти в 12 часов ночи - координатор фонда Ольга Храмова позвонила и сказала: "Ребята, Янка, Макс, в НИИ Бурденко лежит девочка, - как сейчас помню, 8 лет, Инна, - Ей поставили трахеостому. Она не может говорить. Это временно, но она не понимает, что это временно. У нее диагностирована тяжелейшая депрессия. Она не идет ни на какой контакт, ни с кем. Мы решили, что ей нужен клоун". На что мы ей сказали: "Хорошо, пусть к ней придет клоун". Она ответила: "Завтра в час, в НИИ Бурденко", - и повесила трубку. Мы с Максимом пришли. Я, честно сказать, не очень помню, что мы делали. Мы, видимо, утром купили эти клоунские носы и посвящали всех детей в клоуны. И эта Инна прекрасная, именно она бегала за нами. И в тот момент мы поняли, что это каким-то мистическим образом работает.
Яна Сексте. Актриса. Координатор специальных проектов Фонда "Доктор Клоун"
Почему это работает
Больничная клоунада развивается в мире уже более 30 лет. И сейчас во многих странах воспринимается как неотъемлемая часть детской больницы. Когда ребенок оказывается в больничных стенах, усилия окружающих его взрослых: врачей, мед. персонала, родителей, направлены на то, чтобы сохранить ему жизнь. Ради этого ему проводят часто очень болезненные медицинские манипуляции. И сам ребенок: его желания, эмоции как-то отходят на второй план. И вот тут и появляется больничный клоун.
Максим Матвеев. Актер. Художественный руководитель Фонда "Доктор Клоун"
За годы существования движения проводились серьезные исследования, которые подтвердили высокую эффективность работы больничных клоунов. Яна убеждена, что это доказано абсолютно:
- В разы понижается уровень стрессов. У них медицински подтверждается улучшение показателей крови. А когда мы говорим, скажем, об онкогематологии, вы понимаете, что это переоценить невозможно.
Десять лет назад все это стало развиваться и у нас усилиями таких волонтеров как Яна Сексте и Максим Матвеев. Учились на собственных ошибках. Но главным побудительным мотивом, который не дал бросить начатое дело, стало твердое убеждение, что это работает. Так возник благотворительный фонд "Доктор Клоун".
Кого принимают в клоуны
Сейчас в фонде работают уже 15 докторов-клоунов. За десять лет стало ясно, что нужно отказываться от волонтерства. Как говорит Сексте: "Мы пришли к пониманию, что это – неправильное расходование наших ресурсов". В подготовку одного доктора-клоуна необходимо вложить большое количество усилий и средств. А волонтер может и отказаться от выхода в больницу. Удерживать его у фонда нет права. Поэтому последние полтора года все, кто сотрудничает с "Доктором Клоуном" делают это на профессиональной основе и получают за каждый выход хоть и небольшие, но деньги. Яна подчеркивает, что такую практику используют практически все организации больничной клоунады в мире.
Отбор претендентов на работу в фонд начинается на стадии заполнения анкет. И здесь огромную помощь фонду оказывает психолог Виктория Шнеер. К отбору не допускаются желающие моложе 24 лет. Это принципиальная позиция, хотя таких заявок достаточно много. Но в фонде уверены, что совсем молодые люди просто не готовы к тому, чтобы взять на себя такую ответственность. Потом кандидаты проходят этап творческого отбора:
- Мы смотрим какие-то свои вещи, как то энергоемкость, заразительность, органичность, … смешнючесть. У нас сейчас там за стеной занимается актриса Константина Райкина Варя Маценова. Она, когда вошла, стало понятно, что это просто готовый клоун. Ну она просто очень смешная!
Отбор кандидатов завершает самая сложная часть – индивидуальное собеседование с психологом. И здесь на решение может повлиять даже такое обстоятельство, как отношение к будущей работе в семье претендента.
- Много лет назад, когда мы только начинали, когда начались первые школы, мы наших докторов-клоунов нагружали огромным количеством, как это сказать, умений: мы их учили и делать твистинг, чтобы фигурка из шариков – не банальная собачка, а от лошади до мотоцикла. И фокусами. Постепенно мы пришли к тому, что это не нужно. Это здорово, если доктор-клоун все это умеет и, конечно, в плане саморазвития доктора-клоуны учатся и все равно это делать могут. Но это не обязательно. Потому что ребенку нужен просто кто-то, кто придет с ним поиграть.
Пятая школа
Школой Яна Сексте называет курс обучения, который проходят отобранные кандидаты. В истории фонда их было уже четыре. Сейчас завершается пятая. Одно из занятий которой, проводимое Нимродом Айзенбергом, мы видели. Яна рассказывает, что очень давно им хотелось поработать с ребятами из израильской “The Dream Doctors Project”.
- Это какие-то потрясающие ребята. Которые еще умудрились открыть в Хайфском университете факультет. Они дают высшее образование по этой профессии. Мы все время мечтали о них.
Сексте рассказывает, что ее поразила философия израильских докторов – клоунов. Они считают, что больной ребенок попадает в ситуацию, когда окружающим оказывается не важно его самочувствие, желание, воля. В иерархии мира, куда он попал, ребенок стоит ниже всех. Превращается в объект лечения. И вот есть доктор-клоун, который по своему внутреннему содержанию оказывается идентичным больному ребенку и, поэтому, незаменимым для выстраивания контактов с ним.
За помощью в организации сотрудничества с израильтянами фонд стучался во многие двери. В итоге помогла Женская Лига Российского еврейского конгресса и руководитель Лиги Алина Гоникман. Три месяца назад в Москву первый раз прилетел Нимрод Айзенберг. Затем с ребятами занимался Ярон Гошен. И сейчас заключительные занятия снова проводит Нимрод.
Красный нос как диплом
Из 12 отобранных кандидатов сейчас в школе осталось 9 человек. В мае обучение будет завершено. Пока ребята выходили в больницу в паре с уже опытным доктором-клоуном. Принцип работы парами жестко соблюдается в больничной клоунаде. В июне они будут готовы к самостоятельной работе. Им уже предстоит сотрудничать с НИИ неотложной детской хирургии и травматологии Леонида Рошаля. А пока фонд "Доктор Клоун" работает только с Российской детской клинической больницей в Москве. Сексте вспоминает, что в начале фонд пытался охватить и другие города:
- Когда мы только начинали, мы были такие наглые, такие смелые. У нас было десять, по-моему, клоунов в Петербурге. У нас были клоуны в Екатеринбурге. Четверка великолепная была. И два клоуна в Челябинске.
Но постепенно стало понятно, что фонд не может поддерживать их на таком расстоянии. В результате ребята в этих городах стали работать самостоятельно.
Айзенберг в зале за стеной продолжает занятия. Несколько будущих докторов-клоунов внимательно слушают его, стараясь понять, что станут ждать от них маленькие пациенты в больничных отделениях, в которые они отправятся уже через пару месяцев.
- Секрет, - смеется Яна, когда ее спрашивают о "корочках", которые получат выпускники школы, - Как говорится, мы все работаем за еду… У нас у всех, кто работает, есть красные кожаные носы. Нам их делают во Франции. Присылают… И они, когда приходят, спрашивают, а где взять такой нос. Не поролоновый, который продается в любом киоске. И мы говорим: "Вот!"
Ребята получат свои красные кожаные носы. А еще частичку доброты. Чтобы стать добрым Доктором-Клоуном.
Тяжелая работа на конкурсной основе
Фото: Константин Седов / Facebook
Когда Костя только начинал делать проект с коллегой Андреем Кизино, проект был полностью волонтерским. При этом ротация клоунов составляла 90%. Именно поэтому стало очевидно, что эта деятельность должна быть профессиональной, регулярной и оплачиваемой.
Константин Седов. Фото: Анна Данилова
Ребенок может послать, а умирать в проеме двери может только клоун
С детьми. Фото: Анна Данилова
«С гуся вода» приходит не сразу, и в первые три-четыре года агрессия все-таки царапает, и с этим надо работать. Клоуны представляют себе мусорное ведро и всю агрессию выбрасывают туда.
С сыном. Фото: Анна Данилова
Больничных клоунов Костя сравнивает с концертной бригадой, которая выезжает на фронт, чтобы поддержать у солдат боевой дух.
Фото: Константин Седов / Facebook
Кстати, больничные клоуны работают не только с детьми, но и с врачами, эмоционально их разгружают по мере возможности. И иногда врачи рады клоунам не меньше детей.
Да и на клоунов в больнице врачи сегодня смотрят совсем по-другому.
Во многих больницах клоунам рады, но все-таки пока еще не везде. В одной из них идею поддержали психологи, пригласили. Клоуны пришли, но встретили сопротивление, потому что главными в отделении оказались не врачи, а воспитатели.
Где еще можно встретить клоуна
С женой Олей. Фото: Анна Данилова
Понятно, хоть и немного странно, видеть клоуна в детской больнице или в школе, но совсем удивительно встретить его в паллиативном отделении или в доме престарелых.
Взрослые пациенты реагируют на них по-разному. Бывает, что прогоняют, говорят: «Чего вы пришли?» И сложность работы со взрослыми состоит в том, что к ним надо приходить с чем-то конкретным.
Дети готовы ко всему, им можно ни с того ни с сего предлагать что угодно, а взрослому нужна конкретная тематика, повод. Поэтому в паллиативные взрослые отделения клоуны ходят по праздникам, чтобы было понятно, что они пришли на праздник, а не просто так зашли.
Иначе они слышат от взрослых пациентов: «Что вам надо?», «Мне не нужно ничего!», «Уходите, я неверующий»…
Фото: Константин Седов / Facebook
Константин Седов. Фото: Анна Данилова
Когда каждый говорит о том, что он пережил, когда все делятся своими эмоциями, ты понимаешь, что ты не один, и тебе становится легче.
Если спросить Костю про выгорание, он отмахивается:
Тяжелый труд, подвижничество и самопожертвование. Ирина, или ее альтер-эго больничного клоуна Фроси, не любит, когда о ее волонтерской работе отзываются в таких определениях. Несколько раз в месяц на выходных она в паре с Татьяной, больничным клоуном Трусей, идет в палату гематологического отделения, чтобы около часа провести с детьми, которые борются с онкологическими заболеваниями. Кто-то не может читать без слез истории маленьких борцов с тяжелым недугом, но Ирина и Татьяна уверяют, что общение с этими «отважными трусишками» сравнимо с радужным потоком.
— Мне нравится ощущение свободы и полета, которое мне дарит работа больничным клоуном. Мне даже удивительно слышать от людей, что я молодец. Мне кажется, это преувеличение и романтизация этой деятельности. Она больше дает, чем забирает.
Казалось бы, клоунам не место в стенах больницы, но как раз такой позитивной встряски порой не хватает ее пациентам. Больничные клоуны — это те же медицинские волонтеры, которые приходят к детям во время лечения и проводят с ними время: играют, организуют конкурсы, мастер-классы, просто общаются и веселятся. Отличие лишь в том, что в образе клоуна они вольны оставить все домашние проблемы за дверями больницы и расширить собственные границы фантазии, своих способностей. Никакой жалости или поглаживаний по головке. С ребенком в больнице нужно быть наравне, чтобы разделить с ним радостные моменты.
— Если честно, — рассказала Ирина, — у меня никогда не было такого, чтобы плакал сам ребенок. Плачут чаще бабушки и мамы, но чаще бабушки. Был случай, когда я зашла в палату с игрушкой и на вопрос: «А что вы тут делаете?» услышала от одной из бабушек ответ: «Болеем!». И в течение того времени, что я работала, она продолжала акцентировать внимание на болезни ее внука. От таких эмоций я обычно стараюсь дистанцироваться.
— Я пришла играть, а не утешать. Я это очень хорошо поняла: когда жалеешь, то немного возвышаешься над человеком, и суть твоей работы теряется. Мы с ребенком должны стать партнерами по радости. А какое это партнерство, если я выше? Соответственно, бабушку и маму лучше всего тоже вовлечь в игру.
Идея привести клоунов к детям с онкозаболеваниями принадлежит Юлии Тубис, создателю и руководителю благотворительного фонда имени Арины Тубис. На своем опыте она поняла, какую важную роль в процессе лечения детей, их качестве жизни играет такого рода поддержка. Впервые она столкнулась с клоуном в израильской больнице, куда вместе с дочерью приехала на лечение. В незнакомой обстановке в чужой языковой среде клоун сумел вызвать детскую улыбку буквально за несколько секунд работы в палате.
— Она сидела в больнице, где было страшно и непонятно. В Израиле же все по-другому. Клоуну сразу сказали, что в отделении появился новый ребенок-турист. Он осторожно заглянул к нам, затем достал чесалку для спины. Сперва он тихонечко почесал спинку мне, затем ей. После вытащил соску и пососал ее. Дочь уже засмеялась, ей стало смешно. А потом клоун начал предлагать сосочку ей самой, маме. В таком диалоге клоун в израильской больнице начал играть с ребенком без языка.
Юлия рассказывает, что в Израиле больничный клоун — не забота волонтеров, а настоящая профессия. Существует специальная бакалаврская программа, а в больницах клоунам платят зарплату. Больничный клоун провожает и встречает ребенка из операционной, работают в хирургии и онкологии. В России подобными практиками занимаются на общественных началах и чаще всего, по словам Юлии Тубис, без должного сопровождения и подготовки.
А подготовка нужна серьезная, причем дело не только в детях, но и в здоровье самих волонтеров. Как рассказывает директор некоммерческой организации «Семейного центра «Вереск» психолог Екатерина Бойко, главный риск работы медицинского волонтера и больничного клоуна в том, что она может поглотить, что приведет к эмоциональному выгоранию, паническим атакам или другим психологическим проблемам. Разобрать и подготовить волонтеров к трудным ситуациям в общении с детьми с недетскими диагнозами — одна из сторон обучения. Специалист рассматривает с группой ситуации детского плача, первого контакта с ребенком. Взрослый большой незнакомец может напугать маленького пациента, поэтому подходить к нему нужно именно так, как это делал израильский клоун, — постепенно через контакт с близким человеком. Одно и упражнений, которое проводят наставники с будущими волонтерами, называется фейерверк: клоун должен приблизиться к ребенку так, словно хочет показать ему эти горящие огни, но так, чтобы не обжечь.
В Петрозаводске подготовкой больничных клоунов и медицинских волонтеров занялись благотворительный фонд имени Арины Тубис и семейный центр «Вереск». Полугодовое обучение прошли уже два набора волонтеров, курирует курсы Екатерина Бойко. Она ответственна за стрессоустойчивость своих слушателей и образы клоунов, которые будут приходить в детские палаты больниц.
— НКО мало поддерживают своих волонтеров. В других регионах люди приходят и уходят потоками, потому что у них начинаются проблемы: панические атаки, тревожные состояния. Слава богу, волонтеры говорили нам об этом, поэтому в рамках программы мы давали готовили людей к разным ситуациям, чтобы они могли правильно это принять. Мы даем дальнейшее сопровождение, и если человека начинает что-то беспокоить, то можно прийти к Кате и рассказать о своих тревогах и страхах, — рассказывает Юлия Тубис.
О сложности работы больничного клоуна говорят цифры. На первые тренинги премьерного набора волонтеров пришли полсотни человек. Из них в фонде до сих пор работают всего семеро. Поначалу люди так сильно проникались проблемами болеющих детей, их родителей, что давали свои телефоны, пытались стать друзьям с пациентами, их папами и мамами. По мнению Екатерины Бойко, такой подход в корне неверен. Важно, чтобы у волонтера оставалась личная жизнь, время на работу, свою семью и друзей. Больничный клоун не друг, но помощник, который делает жизнь в четырех стенах с капельницами и врачами немного лучше.
— Главная ошибка, которую совершают медицинские волонтеры, это когда ты даешь свои номера телефонов родителям. Некоторые мамы и папы начинают звонить, настаивать, чтобы ты пришел в больницу и провел время с его ребенком: «Он вас ждет и плачет. Вы должны прийти!» — говорят они. Но ведь у волонтеров своя личная жизнь, нельзя допускать этого вмешательства. Сейчас мы даем телефон только руководителя, через которого решаются все вопросы.
Еще одна ошибка, которую совершали сперва волонтеры, — это сильное сближение с ребенком. К детям начинали ходить каждый день, сидели с ними по три-четыре часа, что приводило к просьбам родителей прийти и погулять с сыном или дочкой, потому что без своего «нового друга» ребенок плачет.
— Родители могут звонить каждый день, рассказывать о здоровье своего ребенка. И мы их понимаем, они хотят сделать как лучше. Мы никого не осуждаем, но волонтеров нужно беречь.
В этом году «Вереск» получил президентский грант на проект «Радуга на ладонях», в рамках которого создадут систему обучения больничных клоунов и медицинских волонтеров. Совместно с фондом Юлии Тубис планируется увеличить число волонтеров, чтобы клоуны появились не только у пациентов онкогематологического отделения Республиканской больницы, но и в детской республиканской больнице, причем как в палатах, так и в ее коридорах.
Будущих волонтеров ждет полгода занятий, которые включают в себя как занятия по актерскому мастерству и анимации, так и тщательную работу с психологом. Программа была разработана специалистом из Санкт-Петербурга Ириной Артюховой совместно с Екатериной Бойко. Слушателям курсов расскажут теоретические вопросы по темам эмоционального выгорания, детской психологии и психологии больного ребенка, реакции на заболевание детей и родителей. Ждут будущих волонтеров и нелегкие шестичасовые интенсивы, на которых отчасти проверяется, способен ли человек заниматься работой с детьми со сложными диагнозами.
— Само участие в такого рода работе — это испытание. Ты выбираешь работать с тяжелобольным ребенком. Теперь человеку придется сталкиваться со сложными ситуациями. Тренинги включают в себя тренировку на возможность переносить их, — рассказывает Екатерина Бойко.
Одна из самых сложных ситуаций в работе больничного клоуна и волонтера — это уход из жизни ребенка, с которым ты работаешь. Больничные клоуны Татьяна и Ирина пережили уже два таких случая. Несколько дней они не возвращались в палату, считая смех и веселье тогда неуместными, но затем они снова зашли к детям и поняли, что нужны тем, кто продолжает борьбу с недугом.
— Это тяжело и трудно, в первый раз всегда неожиданно. Смерть нужно пережить, чтобы потом понять. Мы проводит с волонтерами супервизионные встречи, даем волонтерам дальнейшее сопровождение: встречаемся и обсуждаем эту ситуацию, говорим о чувствах и как дальше с этим работать. Жизнь других детей продолжается, и клоун как приходил, так и приходит.
По словам Екатерины Бойко, для того, чтобы стать медицинским волонтером в больнице, не нужно каких-то особенных талантов. Главное — быть психически здоровым и понимать свою мотивацию. Судя по практике, желание помогать детям возникает у людей в кризисные моменты жизни: потеря близкого, возрастные кризисы, поиски смыслы жизни. Если правильно поддерживать человека, прояснить его мотивацию, то такая работа может помочь. Но не стоит начинать заниматься волонтерством ради невыполнимых целей.
— Бывает так, что человек приходит бороться со смертью: «Я хочу, чтобы люди не болели, дети не умирали», — говорит он. Это невозможно, и когда человек это понимает, то он может уйти. У нас были такие ситуации, когда человек на последнем тренинге признавался, что не готов пока к этой работе. Мотивация такова, что она не позволит ему долго находиться в больнице.
Сейчас благотворительный фонд имени Арины Тубис и центр «Вереск» объявили набор в группы желающих стать медицинскими клоунами или больничными волонтерами. Для этого нужно заполнить анкету, после чего сотрудник фонда свяжется с человеком и объяснит дальнейшие действия. Первая информационная встреча с будущими волонтерами запланирована на февраль 2018 года.
Проект «Радуга на ладонях» реализуется с использованием гранта Президента Российской Федерации на развитие гражданского общества, предоставленного Фондом президентских грантов.
Клоуном я в детстве быть не собирался, а вот шут фигурировал – где-то лет в семь, между милиционером и космонавтом. Я рос в творческой семье: папа – детский писатель, мама – режиссер. Думал, что буду чем-то вроде уличного паяца – путешествия, бродячий цирк, выступления по всей планете, по всем странам. Такая уличная романтика, где ты веселишь народ!
Потом случилась трагедия в Беслане, гибель детей в школе, которая эмоционально на меня очень повлияла. Хотелось как-то помочь, что-то сделать для детей. В этот момент фотографии из театра увидел мой друг, он и привел меня в больницу.
Конечно, я его помню, первый выход. Пансионат РДКБ (Российской детской клинической больницы), меня привели, загримировали жутковато – синие глаза, белое лицо. Мы с детьми играли в «Крокодила», где нужно слова пантомимой показывать. И у меня было полное ощущение, что это провал. Провал!
Пришел, ушел, что-то сделал – думаю, минут пять, что ли, прошло. А прошло два часа, время пролетело, на мне все висели, дети были в восторге. А я думал: да ладно, неужели хорошо получилось, я же что-то не то сделал, нельзя им было так веселиться, так долго играть.
Там есть волонтеры, есть мама – загруженная, усталая, с гиперответственностью, с чувством вины, есть врач, у которого сотни пациентов. А есть мы – партнеры по радости, «по дурке».
На заре моей работы были и неформальные отношения, были такие пациенты, был Дима Рогачев, Даша, Ваня, Вася. Это этап, от него никуда не денешься. С Димой Рогачевым мы подружились, когда я посещал отделение общей гематологии в РДКБ , где он тогда лечился от лейкоза. Дима умер потом, в Израиле, от побочных эффектов лечения. В памяти людей он остался мальчиком, которого навещал Владимир Путин и в честь которого сейчас назван большой и современный Центр детской гематологоии и онкологии.
А я помню, как Дима с еще одним мальчиком очень хулиганили и, вырвав у меня из рук клоунский чемоданчик, все рассыпали. Я тогда очень обиделся на них и ушел из отделения. Им, конечно, стало стыдно, и они пришли потом извиняться. Когда Дима умер, я написал стихотворение «Победившим лейкоз посмертно!». В нем есть такие строки:
Победившим лейкоз посмертно
И всем павшим от бластов детям:
Сила воли у вас безмерна,
Все доказано вами этим.
Проигравших на этой битве
Нет и быть не могло в века.
Все слова перешли Молитве,
Будто Бог всех накрыл слегка.
Сейчас нет никого, с кем я сближаюсь, потому что теперь у меня семья, дети, я не могу нести это домой. Да это и не нужно ни болеющим детям, ни их родителям. Тогда это была эмоциональная история, неофитская, она не могла не коснуться меня, и она очень засела – я до сих пор прихожу в храм, ставлю свечки.
Клоуны в больнице
Больничная клоунада – это две истории. Одна – обыденная, это моя работа, я прихожу в назначенное время, настраиваюсь, надеваю нос, разминаюсь – и иду. Иногда настроение драйвовое, иногда –меланхоличное, и тогда клоун будет меланхоличным, но это все равно будет смешно.
Вторая история – внутренний настрой, я такой типа герой, я все могу, я нахожусь в моменте «здесь и сейчас», в этом отделении только я и мой партнер, и никто больше, кроме нас, в этот момент не сделает жизнь ребенка в отделении легче, не найдет с ним контакт, не поиграет с ним, не добьется от него улыбки. Я открываю дверь – и пауза. Ожидание реакции, контакта.
Поэтому клоунов всегда двое, они полноценные партнеры, белый-рыжий, братья-сестры. Мы принесли историю, которая может быть интересной ребенку, но в которой он не обязан участвовать. Мы ничего от него не ждем, он лечится – и это главное. Мы пришли поиграть, во что угодно и как угодно, если этого захочет потенциальный партнер. А если не захочет, клоуны сделают это между собой, и если история интересна нам самим, она будет интересна и ребенку.
Такая профессия
Больничная клоунада для ребенка – не просто развлечение. Мы владеем техниками, которые призваны снимать стресс, снижать страх перед процедурами. Кстати, стресс cнимается не только у детей, но и у врачей, и у родителей. Хотя, конечно, родители реагируют по-разному. Бывает, не понимают. Некоторые плачут от того, что ребенок улыбается. Кто-то смеется, кто-то нас троллит. Больничная клоунада для клоуна – это регулярная системная деятельность, не отдуши- на для волонтера. Для наших клоунов это вторая-третья работа. Не халтура, не подработка, а стабильные деньги, которые выплачивает фонд. Это повышает ответственность в разы.
Я семь лет занимался больничной клоунадой в волонтерской организации. Через три года мы сделали с коллегами первую школу волонтеров. В какой-то момент поняли, что текучка у нас 90%: волонтеры приходили на месяц, два, три, потом им становилось некогда и тяжело, они уходили. Не получается, когда ты не мотивирован постоянным внутренним посылом, мотивирован только идеей нести добро и причинять счастье. Или не тянешь творчески, потому что клоунада – это высший уровень актерской работы.
Важна практика. Нарабатывание, импровизация, работа с партнером – родителем, ребенком, врачом. Раньше мы брали всех желающих (ну кроме совсем уж сумасшедших) и поняли, что это грозит выгоранием: когда ты все время отдаешь, отдаешь, и у тебя начинает не хватать энергии. Актеры это умеют, а мы не умели. Сейчас у «Больничных клоунов» есть отбор, тестирование. Пришло 100 анкет, а работает через год обучения 9 клоунов.
Есть психолог, это тренинги и персональная работа. Запросы к нему разные. Например, как пережить смерть ребенка, к которому ты ходил семь лет. Или как быть с эмоциями по поводу родителей, которые могут реагировать грубо, и клоуна это ранит, обижает, мешает дальше работать, потому что он живой человек же.
Восемь больниц в Москве, клоуны в Питере, Казани, Рязани, Ростове-на-Дону, Орле, направление работы с пожилыми людьми, со взрослым паллиативом.
Во всей этой прекрасной и сложной истории главная задача – поиск спонсоров. Кто-то говорит: у нас уже есть подшефный детский дом, мы им подарки привезем на Новый год. А на эти деньги, допустим, миллион в месяц, получат радость более 4,5 тысяч детей еженедельно, в шести регионах, в 21 больнице. У них улучшится эмоциональное состояние, а это очень важно.
Любовь
Моя жена Ольга – художественный руководитель «Больничных клоунов». Ответственный человек, более эмоционально и психологический зрелый, чем я. Это огромная подмога – интеллектуально, морально. И «творчески полноценная» – в отличие от меня, она окончила Щепкинское училище. Мы вместе работали в первой школе клоунов больше трех лет, ездили в лагеря беженцев, и, когда отдыхали между поездками, я влюбился: увидел, как она качалась в гамаке и слушала музыку. Немедленно ей об этом сообщать не стал, но, когда мы вернулись из поездки, предложил жить вместе. Она сказала: давай попробуем. И через месяц мы уже стали жить вместе.
Все мои ожидания от семейной жизни совпали с реальностью: конечно, сложно, конечно, дети не спят, в меру плачут, но они прекрасные и нас любят, хорошо развиваются. Ольга – очень красивая, очень талантливая, мой единомышленник, опора, друг. А я – ответственный, люблю общаться с детьми, стараюсь быть лучше, учусь быть отцом и мужем, это для меня очень важно.
Мы не ждем ничего от ребенка, к которому пришли, он лечится – и это главное. Но мы можем улучшить качество его жизни.
Да, мы вместе и на работе, и дома, и делить эти сферы бывает сложно. У нас просто гораздо больше причин и поводов договариваться, чем у обычной среднестатистической пары. Ольге сложнее, я-то босс. Я тоталитарный руководитель и дома от этого не отключаюсь. Если у нас бывают конфликты, что-то накапливается, мы идем к семейному психологу. И есть результат! А иногда просто расходимся по разным комнатам, зализать раны, успокоиться и приготовиться помириться. Ольга шавасану делает, медитирует, я ухожу в работу или кино смотрю. А потом сходимся обратно, уже добрые, и общаемся дальше. Я чаще и сразу готов мириться, но не всегда это возможно.
В этом году пригласим другого Деда, чтобы папа рядом сидел, она наверняка озадачится. Наш Новый год сегодня – это поздравление детей в хосписе: я – Дед Мороз, Ольга – Снегурочка, так что до новогодней ночи мы добираемся уже уставшие, дети спят, бокал шампанского – и тоже спать. Телевизора у нас нет, слушаем салют и планируем январь.
У нас пока не появилось своих семейных традиций, но очень хотели бы каждый год ездить в путешествия, на машине, с детьми. А так, конечно, времени ни на что нет, успеваю поболеть за ЦСКА и сериалы иногда с Ольгой посмотреть. И обсудить грядущий возрастной кризис. Нет, до него пока далеко, но Ольга в этом разбирается и, кажется, через два-три года можем его ждать. Мне будет 40, Ольге – 35. Интересно!
Читайте также: