Что за профессия инженер таксатор

Опубликовано: 04.07.2024

Организует и проводит мероприятия по таксации леса (таксация - способы определения объема срубленных и растущих деревьев, запасов насаждений и прироста как отдельных деревьев, так и целых насаждений).

Профессиональное образование и обучение

Высшее образование - бакалавриат.

Профессиональное обучение по профессии "инженер-таксатор" могут пройти лица, имеющие образование не ниже среднего общего образования, в образовательных организациях высшего образования и организациях дополнительного профессионального образования.

Подзаголовок:

Пункт 1
Пункт 2
Пункт 3 в котором есть подпункты:
- Сертификат ISO 9001:2015
- Сертификат ISO 9001:2015
- Сертификат ISO 9001:2015

Данный стандарт отвечает всем запросам и условиям современной экономической среды, а также отражает все наиболее важные аспекты организации и ведения деятельности:

Сертификат ISO 9001:2015
Сертификат ISO 9001:2015
Сертификат ISO 9001:2015

Пример таблицы

Название столбца	Название столбца	Название столбца
Текст
Длинный текст на две строчки

Как получить удостоверение "Инженер-таксатор" в Барнауле

Вам необходимо будет оформить заявку, на основании которой мы заключим договор. После получения оплаты мы зарегистрируем и оформим удостоверение, а также протокол проверки знаний, затем отправим Вам сканы на согласование, после чего вышлем оригиналы на Ваш адрес почтой РФ или курьером.

Сфотографируйтесь на светлом фоне как на паспорт

Удостоверение рабочей специальности

Протокол проверки знаний

Свидетельство о присвоении специальности

Обоснование законности нашей деятельности

Обоснование законности

«Петроконсалт» оказывает услуги в сфере профессиональной переподготовки, повышения квалификации и аттестации работников. Наш учебный центр работает с 2009 года. За этот временной промежуток мы сумели накопить бесценный опыт, который позволяет оказывать высококачественные услуги и сотрудничать с наиболее крупными образовательными учреждениями страны.

Наши сотрудники занимаются регулярным проведением семинаров и вебинаров, в которых участвуют сотрудники Инспекции по охране труда, а также квалифицированные преподаватели с многолетним стажем. Благодаря этому каждый желающий может задавать любые интересующие вопросы и получать профессиональные ответы, делиться собственным опытом с другими участниками семинаров и обсуждать реальные ситуации, связанные с охраной труда и безопасностью на производстве.

Онлайн расчет стоимости наших услуг

Ответы на частые вопросы

Дистанционное обучение проходит онлайн, для этого Вам необходим только компьютер с выходом в интернет. Все необходимые материалы и обучающие модули находятся в нашей образовательной платформе, доступ к которой Вам выдает методист.

Мы гарантируем, что все проверки Вами будут успешно пройдены. Выдаваемые документы действительны на всей территории РФ. К документам выдается протокол аттестационной комиссии.

Да. Мы имеем действующую лицензию на образовательную деятельность. Все выдаваемые документы регистрируются и заносятся в реестр и архив нашего учебного центра. При запросах контролирующих органов и служб безопасности, даем подтверждение, что данный человек у нас обучался, прошел проверку знаний и получил документ установленного образца.

Да,мы делаем скидки до 45%, в зависимости от количества обучающихся от Вашей компании, или группы компаний. Мы работаем с крупными организациями, которым выгодно обучаться у нас на данных условиях.

Имея опыт по специальности, Вы можете пройти итоговое тестирование и через 1 рабочий день получить удостоверение/свидетельство установленного образца.

31 августа этого года исполнилось 60 лет, как в моей трудовой книжке появилась первая запись о зачислении меня на должность инженера-таксатора в Ташкентскую лесоустроительную экспедицию. С тех пор моя трудовая деятельность была связана только с лесоустройством. Я был предан своей профессии почти суеверно и сделался вдохновенным лесным скитальцем. Восемь полевых сезонов прошагал таксатором по таёжным дебрям в лямках нелёгкого рюкзака.

Анатолий Матвеевич Лядецкий, молодой специалист-таксатор, Лидия Потаповна Лядецкая, Елена Петровна Пожарова. 1958 г.

Таксатор и «бичи»

Таксатор – это прежде всего специалист по таксации леса. Он же – работодатель и приёмщик работы, отвечающий за технику безопасности и противопожарную безопасность на своём участке работ, организатор котлового питания и учётчик продовольствия, радист, моторист, бухгалтер, кассир, а также прокурор и судья в своём таксаторском отряде. Разумеется, он ещё заядлый рыбак и охотник, грибник и ягодник, знаток и ценитель природы и фотограф-любитель. А рабочая сила у таксатора не комсомольцы-романтики, когда-то ехавшие «за туманом и за запахом тайги», а «бичи» и «бомжи». В большинстве своём это бывшие зэки, отсидевшие разные сроки в лагерях. Таксатор принимал на работу бичей, не обращая внимания на судимость, отсутствие паспорта и трудовой, по одной лишь справке об освобождении, и они вкалывали пуще, чем в лагерях, благо – труд не подневольный, работа сдельная и заработок приличный. Они стойко переносили таёжную жизнь. Здесь их никто не оскорблял, не унижал, не обсчитывал; таксатор относился к ним как к равным, деля хлеб и соль, питаясь из одного котла. И они были готовы идти за ним в огонь и в воду. А некоторые, перекантовавшись зиму в кочегарках, на вокзалах, на чужих дачах, в подвалах, а то и в канализационных колодцах, по весне снова шли в экспедицию и непременно к таксатору, с которым уже работали.

Памятный полевой сезон

В 1958 году Ташкентской лесоустроительной экспедиции предстояло устраивать Салтымаковский лесхоз Кемеровской области. Это был мой первый полевой сезон.

Весной, как только открылась навигация, экспедиция в составе четырёх партий по три таксаторских отряда в каждой, с рабочими и таборным имуществом из Кемерово по реке Томь на самоходной барже прибыла в Салтымаково. Отсюда отрядам на арендованных в лесхозе и леспромхозе лошадях предстояло добираться до своих рабочих участков. Трём отрядам нашей партии, два из которых возглавляли женщины (одна из них моя жена, так как на пятом курсе я женился на однокурснице) предстояло за 30 км по раскисшему зимнику перевезти своё таборное имущество в захолустный посёлок с типично таёжным названием Медвежка.

Мы ещё и понятия не имели, как поставить палатку, не то что завьючить лошадь. А лошади местами по брюхо вязли в болоте, вьюки сползали набок, и никто толком не умел обращаться ни с лошадьми, ни с вьюками – хоть плачь! Добрались на второй день. В посёлке находилась контора лесничества, и был магазин. Закупили продукты и разъехались по своим рабочим участкам. А чем мог обеспечить нас сельский магазин, в который зимой на тракторных санях завозили продукты на всё лето? В нашем рационе были в основном каши и макаронные изделия на постном масле, так как мясных консервов не было.

Поскольку леса лесхоза относились к категории резервных, а рельеф гористый (предгорья Кузнецкого Алатау), квартальные просеки (обычно два на четыре километра) не разрубались, а границы кварталов устанавливались по естественным рубежам – хребтам, рекам и ручьям. Поэтому рабочих было всего четверо. Приходилось много ходить, чтоб не тратить время на частую перебазировку табора. Но когда буйные травы достигли высоты человеческого роста и продираться через эти джунгли стало трудно, я стал использовать двух имеющихся вьючных лошадей – мерина Гнедка и кобылу Булануху, уходя в заход на пять-шесть дней. Впереди на Гнедке, постелив на вьючное седло телогрейку, двигался рабочий и прямо с лошади делал затёски на деревьях, а следом Булануха несла меня в кавалерийском седле. Я держал таксаторскую папку с аэроснимками перед собой, контролировал наше местоположение, в нужном месте останавливался и таксировал.

Пропажа

В конце июня я поехал в Салтымаково в штаб-квартиру партии с первым отчётом. На следующий день после обеда выехал обратно. На исходе дня добрался до сенокоса, где стояла большая шатровая палатка, а день был воскресный, и все сенокосчики, видимо, разъехались по домам. Решил здесь заночевать, чтобы ночью не тащиться лесом по тропе на табор. Проснулся чуть свет и собрался ехать, но лошади нигде нет. По следу на влажной дороге определил, что она ушла «домой» в Салтымаково, освободившись от моих неумелых пут. Занёс седло в палатку, накрыл ворохом сена и потопал в Салтымаково. Булануху нашёл во дворе конюшни лесхоза, загнав в конюшню, еле поймал. Забрался на её худую костистую спину и отбыл восвояси. Сенокосчики уже были все в сборе, но меня ждала неприятная неожиданность: седло из палатки исчезло, и никто ничего «не видел» и «не знает». Я чуть на завыл от отчаянья! Только поздно ночью, на пределе человеческих сил, добрался до Медвежки, переночевал у лесничего, а утром позвонил в лесхоз и попросил передать начальнику партии, что у меня украли седло. Пусть заявит в милицию. Но никто не приехал разбираться с этим делом.

Теперь в заходы отправлялись с одной лошадью, завьючив её всем необходимым, а сами продирались пешком. Это было мучительно!

Однажды моя жена со своего табора поехала в Медвежку за продуктами и увидела возле магазина привязанную лошадь под кавалерийским седлом. А мы знали, что у местных кавалерийских сёдел нет, только казачьи. Она отвернула кожаный потник под стременем, увидела наш инвентарный номер и стала снимать седло. Вышел мужик и набросился на неё с руганью. «Это ты будешь в милиции объяснять, откуда у тебя седло с экспедиционным инвентарным номером!» – сказала она, и он замолчал.

Рябчиков жуй, как буржуй

Как-то в середине августа мы двигались таксационным ходом вдоль ручья. Вдруг с шумом поднялся выводок небольших птиц с хохолком, похожих на «курочку рябу» и тут же расселся на деревьях. Я видел их впервые, но сразу догадался, что это и есть тот самый рябчик, которого обожали гурманы-буржуи. Ну что же, отведаем и мы этого деликатеса! И я прямо с лошади перестрелял половину выводка, пока остальные не разлетелись. Рабочий спешился и подобрал три птицы. Вечером двух отварил на обед, а оставшегося порезал на кусочки, бросил в бульон и сварил вермишелевый суп, которым мы поужинали и позавтракали. Но этого было явно маловато: после скромного студенческого стола я, при росте 170 см весил 55 кг, да и у рабочего живот тоже прилипал к позвоночнику. А потому хотелось чего-то посытнее, и я решил заменить макароны картошкой. С помощью бутылки раздобыл у лесника Степана ведро картошки и мы, прихватив пятилитровый казанок, которыми нас обеспечивала экспедиция, двинули в очередной заход. На ночлег остановились у ручья с хорошим кормом для лошадей. Я занялся оборудованием ночлега под пологом векового кедра, а рабочий Анатолий Канцедалов, оказавшийся довольно искусным кулинаром, принялся готовить ужин. Из пяти добытых рябчиков двух отварил в котелке до полуготовности и обжарил в масле – это на обед. А остальных натушил с луком и картошкой. Да, это блюдо, которое он называл «кавардаком», стоило того, чтобы пожертвовать двухсотграммовым флаконом спирта, который я берёг для медицинских надобностей! Сытые и умиротворённые, мы растянулись в спальных мешках, наслаждаясь комфортом под сенью кедра. С тех пор «кавардак» стал моим фирменным полевым блюдом.

Ещё одна потеря

Дня через два, продираясь по старой гари с поваленными ветром деревьями, Гнедок напоролся на острый сучок и вырвал кусок кожи с мясом ниже груди. Пришлось возвращаться на табор. Перегрузили всё на Булануху и повели лошадей в поводу. Гнедка оставил на лечение и попечение техника Лены Пожаровой, впоследствии ставшей женой моего друга Аркадия Вовк, а мне кумой.

К вечеру третьего дня, оставляя за собой промятый в высоком травостое след, спустились к небольшой речушке с вызывающим недоумение названием – Килька. Разумеется, эта морская рыбёшка в ней никогда не водилась, однако в ямках с хрустально чистой водой стояли крупненькие хариусы. Смотанная удочка у меня всегда с собой, а наживку из паута они хватали жадно. Вечером зажарили в казанке рябчиков, нажарили рыбы и сварили тройную уху, остатки которой к утру превратились в студень.

А когда забрезжил рассвет, первое, что я увидел, открыв глаза, – Булануха с обрывком верёвки на шее свободно разгуливала возле нашего бивака. Несмотря на все наши усилия, поймать её нам не удалось. Осталась куча таборного имущества: вьючное седло, спальные мешки, кошма, тент, посуда, топор, ружьё с патронами, папка с бумагами, которое за мной числилось и немало весило. Решили выносить всё на себе. Разделили, увязали, навьючились и, сгорбившись, пошли по взгорьям, солнцем палимы, а за нами, привлекаемая запахом пота, вся кровососущая братия: полчище комаров, кусючих слепней, маленькой злобной мошки и паутов. Нас зашкаливало от бессильной злости, поскольку кроме крепкого мата мы ничего им противопоставить не могли! Диметилфтолат был, но он защищал, когда спокойно едешь на лошади. На закате следующего дня со своей тяжёлой, неудобной, за всё цеплявшейся ношей, со спинами в разводах соли от пота, еле держась на ногах, мы притащились на табор. У меня теплилась надежда, что лошадь вернулась на табор или ушла в Салтымаково, но больше её никто не видел – пропала без вести. И к физически тяжёлой работе, когда у нас в распоряжении были только ноги, у меня прибавилась ещё и душевная боль.

Всё когда-нибудь кончается

Рана у Гнедка вскоре подзажила, он отъелся на сочной отаве, что росла рядом на сенокосе, с ним мы и закончили участок где-то в первой декаде октября. Закончили свои участки остальные таксаторы, и все собрались в Медвежке. Лесничий Володя Цыганков разместил нас в конторе лесничества. Стали думать, как вывезти имущество в Салтымаково на оставшихся пяти лошадях. А тут неожиданно выпал снег. Мы совсем приуныли: предстояло брести 30 км по снегу с вьючным караваном. Однако воспряли духом, когда позвонил начальник партии и сообщил, что днями в Медвежку выйдет санный трактор с продуктами для магазина. Он оплатил обратный рейс, и нас вывезли. Лошадей сдали, а с Буланухой встала проблема. Она была старая, норовистая, мало работала, затраты на своё содержание не окупала, поэтому её балансовая стоимость была большая, и мне едва хватало всего полевого заработка, чтобы за неё рассчитаться. Но благодаря начальнику партии Валентину Ивановичу Овчинникову проблему удалось решить: лошадь просто списали «на колбасу». И обошлась мне эта «колбаса» в половину месячного оклада.

Такова хроника моего первого полевого сезона.

Это было незабвенное для меня время. Проходят годы, в которых столько пережито, а жизнь заметает их следы.

P. S. Я поздравляю всех коллег лесоустроителей и работников лесного хозяйства с профессиональным праздником – Днём работников леса! Желаю, чтобы он долго зеленел в душе у вас и наяву.

Следы медведя, цветы сон-травы и даже проржавевшие от времени снаряды времен Великой Отечественной… Чего только не видят инженеры-таксаторы за годы работы в лесах! За день проходят пешком по 15–20 км по пущам и дубравам, пробираются сквозь заросшие ельники и топкие болота. Все, чтобы собрать подробную информацию о состоянии лесных угодий, которая нужна для составления лесоустроительных проектов — своего рода бизнес-планов для лесхозов на 10 лет вперед. Специалисты это достаточно редкие — на всю страну около 170 человек. На полевых работах проводят большую часть года. В лес к ним отправились и корреспонденты «СБ. Беларусь сегодня».

Антон Пасеко, Александр Лось и Иван Сонич.

Целая наука

Сразу трое инженеров-таксаторов 2-й Минской лесоустроительной экспедиции РУП «Белгослес» трудятся сейчас в Нарочанском лесничестве: Антон Пасеко, Иван Сонич и Александр Лось. «Ребята молодые, но очень толковые», — представляет Андрей Карась, главный инженер предприятия. На время командировки устроились в деревенской хате — договорились с хозяином, который выставил ее на продажу. В доме давно никто не живет, пришлось многое оперативно приводить в порядок. Но ребятам не привыкать, не первый сезон вместе. И работодатель снабжает всем необходимым — от униформы и репеллентов от насекомых до плиты с газовым баллоном. Таксаторы с удовольствием рассказывают о своих буднях:

— Тут, за столом, и начинается наше утро. Распределяем между собой кварталы, на которые разбит лесной массив, по одному каждому на день работы. Изучаем их подробные снимки. Аэрофотосъемку этих мест заказывали еще в прошлом году.

От дома до ближайшего квартала 2,5 км, до самого дальнего — около 25. На место ребята добираются на служебном автомобиле, а по лесу уже пешком. В день нужно обойти около 97 гектаров, каждому. С собой только измерительные приборы (дальномер, приростной бурав, полнотомер, высотомер), GPS-навигатор и папка с таблицами для вычисления показателей.

— Сначала определяем тип леса. Здесь он мшистый. Почвенный покров — ягодники. Лес на 100 процентов сосновый, — Антон сразу помечает все в материалах. — Следующий показатель: возраст деревьев. Опытные сотрудники могут определить его на глаз либо по морфологическим признакам. У сосны, например, можно сосчитать количество мутовок-сучков до верхушки. А с помощью возрастного бурава, как правило, измеряется возраст только спелых насаждений, которые подлежат рубке.

Антон Пасеко измеряет диаметр сосны специальной рулеткой.

Иван тем временем измеряет диаметр и высоту сосны. Собрав все показатели, ребята делают расчеты. Определяют класс бонитета, запас деревьев на гектар.

— Лесоустройство — целая наука, — улыбается Александр. — От нашей таксации зависит работа лесхозов на 10 лет вперед.

Иван Сонич определяет возраст сосны возрастным буравом.

Ежегодно перед началом полевых работ для таксаторов проводятся тренировочные занятия, чтобы отработали все методы вычисления показателей, сравнили свой глазомер с данными приборов.

С собой и таксационное описание этого же участка леса, сделанное 10 лет назад. Коренных изменений ребята пока не заметили. И это хорошо. Лесничество входит в состав Национального парка «Нарочанский». Основное назначение лесов здесь — рекреационное. Рубок проектируется мало.

— Но рекомендаций хватает. Местами увеличивается площадь заболоченных участков. Бобры строят плотины, подтапливаются насаждения. Где-то нужны санитарные рубки или, наоборот, посадка новых культур… Лес все время меняется, — объясняет Иван. — Сотрудники лесничеств не всегда могут посетить каждый выдел — участки леса, на которые делятся кварталы, — у них другая работа. А мы должны. Значит, большая ответственность. Недавно, например, нашел участок леса, где прогрессирует корневая губка. Назначил выборочную санитарную рубку.

Иван Сонич сверяет маршрут с аэрофотоснимками местности.

Вкус романтики

Ребята уже привыкли в одиночку днями бродить по лесу. Каждый день не похож на другой. Никогда не знаешь, какие сюрпризы лес приготовит сегодня.

Иван в прошлом году в Вилейском лесхозе видел черного аиста — редкая удача. Антон в той же командировке помогал выбраться из болота 3-месячному лосенку. А встречи с кабанами, оленями, косулями, даже рысью для них и вовсе обыденность.

Ежонок спит в руках.

Интересно, что всех в профессию привела… лесная романтика. 25-летний Антон родом из Жодино. Часто свободное время проводил у дедушки с бабушкой в деревне. Охота, рыбалка… Тогда и появилась любовь к природе. Иван на год младше, из деревни Есьмановцы Вилейского района. Оба окончили Полоцкий государственный лесной колледж. А после армии решили и высшее образование получить: первый — в Брянском инженерно-технологическом университете, второй — в БГТУ. Белорусский технологический за плечами и у 31-летнего Александра, он в бригаде, пожалуй, самый опытный. Таксирует леса уже 6 лет. В 2018-м даже в тайге довелось поработать.

Александр Лось определяет сумму полноты сечения дерева полнотомером Биттерлиха.

— Вот там действительно были спартанские условия. Жили в палатках. До ближайшего населенного пункта 70 км. Как-то на вездеходе по реке на другой берег перебирались… В общем, впечатлений на всю жизнь хватит. Угощался лосиной губой. А какая там рыба вкусная… Но работать тяжело. Это тут квартал — максимум километр на километр. А там площади огромные. И ходить надо по холмистой местности, с сопки на сопку.

Впрочем, хватает таксаторам трудностей и в белорусских лесах. Непролазные ельники, топкие болота, комары, оводы… Только клещей, бывает, по 30 за раз с себя стряхивают. Кстати, еще пару лет назад один таксатор работал в заказнике «Выгонощанское». Его до места на лодке доставляли и забирали через неделю. Жил в палатке прямо в лесу. Вот такая любовь к профессии.

Вместе, конечно, веселее. И безопаснее, добавляет главный инженер. Андрей и сам 8 лет леса таксировал:

— В основном ребята работают бригадами. Утром по «Вайберу» информируют начальника, в какой квартал ушли, вечером, что вернулись. Мало ли что. Бывают такие места — не пройти. Зависшие деревья, топи.

Антон Пасеко определяет высоту дерева электронным высотомером.

А если дождь?

— Остаемся дома, работаем с документацией, — отвечают. — Вводим данные в электронные карточки на планшете. Переход на цифровую обработку лесоустроительной информации — дело ближайшего будущего. Сложнее, если дождь застал в лесу.

Что в работе самое сложное? Для Вани — пересекать болото. Для Антона — паковать вещи при каждом очередном переезде. А для Саши, единственного женатого в команде, — расставание с семьей.

Сама жизнь вдали от цивилизации никого не пугает. Когда становится скучно, выручают охота и рыбалка. Уха — одно из дежурных блюд. Что еще в меню? Макароны по-флотски, драники…

— Оставайтесь на ужин, — приглашают. — Сегодня будем плов готовить в казане на костре.

По следу медведя

В Узлянском лесничестве, по соседству, трудится Николай Тарасюк — старейший таксатор в 2-й Минской лесоустроительной экспедиции, почетный лесовод страны. В профессии с 1982 года. Работал в Бурятии, Читинской, Иркутской, Томской областях, Красноярском крае… Было дело, с медведем встречался. И в Беларуси следы этого зверя видел — в 2014-м в Россонском лесхозе. Николай встретил нас на пороге хаты на краю деревни Лужи:

— Меняется лес, становится старше. А значит, работать нам сложнее. Бывает, не пролезть. Раньше, кажется, полегче было. Или просто я был моложе.

В этом году Николаю исполнится 65 лет. И 20 из них работает вместе с Геннадием Шалковским.

— По характеру мы совсем разные. Так что, случается, и цапаемся. Но напарник у меня отходчивый, — улыбается Геннадий, ему 53. — Да и привыкли за столько лет. В прошлом году 8 месяцев были вместе на полевых. А семьи? Тоже привыкли. Тем более и жены у нас работали в лесоустройстве. Знают эту кухню. Это у молодых, бывает, ультиматумы ставят.

Николай и Геннадий карточки таксации заполняют по старинке, бумажные. Тут же, пользуясь случаем, что приехало руководство, и консультируются. Несмотря на богатый опыт, нюансов много. В прежних записях, например, отмечено, что в выделе лесные посадки сосны. А по факту сплошной березняк.

— Зверь съедает сосну, — сетует почетный лесовод. — Стоят сосенки молоденькие, полностью верхушки объедены, без веток. А березки сами наросли. Сейчас поговаривают, что в будущем, может, и не останется такой профессии — инженер-таксатор. Но я уверен: техника полностью в этой работе человека не заменит.

Мы не торопимся. Идем размеренным шагом, почти не горбясь под легонькими, на этот раз всего лишь килограммов по десять, рюкзаками. Путь предстоит дальний – по необитаемому лесу в междуречье Двины и Пинеги на таксаторскую базу «Трава».
Мы – это начальник партии Архангельской лесоустроительной экспедиции Вадим Иванович Соловьев и я – главный инженер этой экспедиции. Нас связывает не только работа, но и многолетние совместные скитания на охоту и рыбалку в самые дальние углы нашей Архангельской области. Поэтому разговаривать на ходьбе нам особо не о чем. Перебрасываемся изредка парами слов о предстоящем пути, обеде, ночлеге. Свои экспедиционные дела, во имя которых и организовано это путешествие, стараемся на ходу не обсуждать. Идем по просеке друг за другом, вполглаза наблюдая за пятками впереди идущего – вдруг нога провалится в болотинку или зацепится за корень. Второму идти легче, ступай себе «след в след».
Путь наш начался сегодня утром в переполненном лесорубами вагончике узкоколейной железной дороги. Атмосфера в вагончике – смесь жара от железной печки, сигаретного дыма, веселого гогота и громкого разговора, изрядно сдобренного матом, исходящим в немалой доле от особ женского пола, воодушевленных присутствием посторонних (то есть нас) людей. Но стоило посторонним стать привычным составом вагончика, как предназначенный специально для них мат сокращался и оставался только в дозе, необходимой для точного выражения мысли.
Так мы и ехали часа два. Наконец узкоколейка кончилась, ветки и усы расползлись в разные стороны, бригады разошлись по своим делянкам. А нам нужно было «опознаться», иначе говоря, найти себя на карте-схеме среди этого хаоса вырубок, волоков, усов, недорубов и древесного хлама, в котором сам черт ногу сломит. Проковыляли до кромки нетронутого рубкой леса, с трудом нашли нужную нам просеку, торопливо прошли по ней с километр и облегченно вздохнули. Скинули рюкзаки и вместе с ними ощущение дискомфорта. Все! Теперь нас окружал только спокойный вековой лес с тихим шелестом еловых лап. Нам показалось, что мы слышим даже звук падающей сквозь крону хвоинки.
Впереди у нас 60 километров пути. Никаких тропинок уже нет, да и по просеке-то последний раз ходили только мы – лесоустроители 12 лет назад. А до этого еще 15 лет назад прошли тоже лесоустроители, но уже предыдущего поколения. А ступи на шаг в сторону, и это будет первая нога человека, ступившая на планету в этом месте в эту эпоху.
Мы могли бы дойти до базы и с одной ночевкой, но решили сделать две, обстоятельства позволяли не спешить. Шел сентябрь, погода стояла благоприятная, гнуса в лесу не было, ни заморозков, ни дождей – золотая осень, настоящее «бабье лето». Переход предстоял легким еще и тем, что Вадим (многолетняя дружба позволяет мне так его называть) – самый опытный таежник экспедиции. Ночевка в лесу для него – одно из многих удовольствий лесной жизни.
В первый день мы прошли просеками 25 километров (все просеки в лесу промерены, через каждые 200 метров поставлены пикеты, километровые столбы подписаны). Вадим под манок подстрелил двух рябчиков, ужин нас ожидал буржуйский.
Под вечер стали приглядывать место для ночлега. Для него нужны дрова и вода. Наконец нашли и то, и другое. На границе леса и болота выбрали здоровенную сосновую Сашину, в два топора завалили ее на пригорочек, разделали на трехметровые кряжи. Три комлевых бревна сложили на первую закладку костра (классическую нодью из двух бревен мы не жаловали), остальные бревешки оставили на подкладку.
На этом тяжелая работа по устройству ночлега была закончена, уже в сумерки занялись приготовлением ужина и постелей, сварили рябов, достали городскую еду. По шутливой экспедиционной традиции каждый старался скормить другому побольше деликатесов из своего рюкзака, от этого ноша становилась легче, а провизия в лесу все равно общая.

Наконец, нагулянный за день аппетит был удовлетворен, главное «блюдо» ужина – чай – неспешно и в изрядном количестве выпит, и мы предались извечному занятию лесных скитальцев – глубокомысленному созерцанию язычков пламени спокойно горящего костра.
Ведем неспешную беседу о государственных проблемах. Вадим сожалеет об отсутствии безработицы в стране. Логика в его рассуждениях железная – даже маленькая безработица заставила бы дорожить своим рабочим местом, выкладываться, повышать свою квалификацию. Я сетовал на отсутствие частной собственности на землю и единоличных хозяйств в деревне. Вот бы люди вкалывали день и ночь. Но мы и тогда считали эти разговоры пустым трепом. Шли семидесятые годы двадцатого века, наше государство – СССР и политический уклад были прочны, как бетон, и мы спокойно уснули под мерное потрескивание костра.

В следующий день мы пересекли водораздел Двины и Пинеги. Никаких видимых изменений в рельефе при этом не произошло. Как шли мы по плоской равнине, так и продолжали идти, только пересекаемые ручейки вчера текли на юг, а сегодня – уже на север. Леса на водоразделе ничем особым не примечательны. В основном это вековечные разновозрастные ельники преклонного возраста 150I250 лет с подростом тоже солидного возраста 50I100 лет. Старшее поколение деревьев постепенно отмирает от грибных заболеваний и груза прожитых лет, а в образовавшихся прогалинах усиленно идет в рост следующее поколение, получившее и солнечный свет, и тепло, и простор. Так и идет жизнь нестареющего леса века и тысячелетия с периода последнего оледенения нашей территории.
Неспешно, но целенаправленно и мы с Вадимом Ивановичем продвигались к цели своего путешествия, ориентируясь по схеме просеками и столбами, как в городе улицами и номерами домов. На исходе второго дня пути начали попадаться признаки пинежской цивилизации: на ручье – переход из поваленной елки, затески явно не лесоустроительного происхождения, старое кострище. Видно, побывали здесь «пинжаки»-охотники.

После второй ночевки нас ожидал сюрприз на одном из ручьев, для меня – потрясающий, для Вадима – не очень. Еще на переднем пути он нашел старую вершу из ивовых виц, положенную под елку. Все подправил, поставил вершу без всякой надежды на успех, просто по-хозяйски распорядился брошенным имуществом. А сейчас говорит:
– Пойдем, поглядим, я тут мережку ткнул в ручей, может, попало что. Глядим, а мережа шевелится, что-то в ней ворочается. Выволокли на берег, она вся и развалилась. А на траве лежат и хвостами бьют пять здоровенных серебристых рыбин. Это был таежный деликатес – хариус.
Вдоволь насмотревшись на это чудо, укладываем улов по рюкзакам и через два часа оказываемся на базе. База – это остатки старого деревенского дома на месте бывшей деревни Трава явно скитского происхождения, десяток наших палаток, навес над большим дощатым столом и баня. Через реку Юла сооружен паром в виде плота и стального троса. Сделано все это мастерски, чувствовалась рука хозяина – Вадима Ивановича.
Партия Соловьева – это пять бывалых таежников инженеров: Владимир Аникеев, Алексей Кляпнев, Владимир Овсяников, Вячеслав Оленченко, Роберт Тихонов, студент-практикант АЛТИ Витя Попов и 30 опытных рабочих. В этом составе партия работала многие годы. Работалось в технологическом отношении легко, все инженеры были воспитанниками Соловьева, кроме Кляпнева, который и сам мог поучить любого, и имел опыт не меньший, чем у начальника.

Несколько лет подряд партия занималась обычной таксацией в сочетании с инструментально-измерительным дешифрированием аэрофотоснимков. Последнее – это детище Соловьева. Суть его заключалась в измерении высоты древостоя на снимке с помощью стереопантометра и определении других характеристик леса по эталонам на снимке, на которых в натуре выполнена перечислительная таксация. Короче, вместо ходьбы по лесу характеристика выдела определялась за столом по аэрофотоснимку. Для этого составлялись таблицы эталонов путем закладки пробных площадей.

Накапливая год за годом таблицы эталонов для разных лесорастительных условий, партия существенно сокращала объем тяжелых пешеходных работ, перенося их в комфортные кабинетные условия. Одно дело – работать на комарах в непогоду, другое – сидеть в теплом помещении, разглядывая фотоизображение древостоя в объемном виде и попивая, при желании, бразильский кофе.

Тяга Соловьева к «чтению» аэрофотоснимка зародилась еще на курсах Московского института геодезии и картографии, куда он был направлен в первые годы работы таксатором. Вот там он и познакомился с возможностями аэрофотосъемки и навсегда прикипел к этому делу.
Вообще-то любое дело Вадим выполнял сноровисто и с удовольствием.

Например, те же подневольные сельхозработы. Каждой организации, будь то научное учреждение или любая контора, выдавалось в свое время задание выделить столько-то людей на сельхозработы или вырастить и убрать такое-то количество капусты. Так и экспедиция получила задание заготовить сколько-то тонн сена.
Случайно Вадим оказался в это время в городе. Администрация и парторганизация сказали: «Надо, товарищ Соловьев». Купили косы, грабли. Вадим сам насадил и наточил все косы, всех конторских девушек и администрацию научил косить, сушить и стоговать сено. Физическая работа, обеды на свежем воздухе, купание, загорание доставляли всем огромное удовольствие. Так вместо тяжелого подневольного труда получилась веселая продуктивная работа. Причем, Вадим себя совсем не выпячивал, внешне работой руководили совсем другие люди.

Но вернемся к началу жизни героя нашего рассказа.
Вадим Иванович Соловьев родился 30 марта 1932 года в Ярославском городке Тутаев, бывшем Романове, известном романовской породой овец, романовскими полушубками, романовским луком. Старинный городок (основан в ХIV-ом веке), памятники древней архитектуры, волжские просторы, родной дом, друзья-земляки всегда вспоминались Вадиму в его походах по Архангельским лесам.
Мать Варвара Васильевна – заслуженный учитель РСФСР и отец Иван Ильич – служащий, участник Великой Отечественной войны во все времена занимались и домашним хозяйством. Вадим и сестренка Надя с детства были и учениками, и помощниками родителей. Вадим уже к юношескому возрасту был хорошим мастером по плотницким, столярным и другим мужицким делам. А уж рыбалка для волжанина – дело святое, все свободное время ребятня проводила на реке.
Счастливое детство закончилось 22 июня 1941 года в возрасте 9 лет. Школа семилетка и учеба в Рыбинском лесном техникуме пришлись на суровые военные и послевоенные годы. Постоянный неутомляемый голод не очень-то способствовал хорошей учебе, но привитое родителями чувство долга обеспечило успешное окончание техникума в 1950 году.

Первое назначение – Мурманская область, Кандалакшский лесхоз, должность – помощник лесничего. Жить молодому специалисту пришлось в доме старого лесника, с ним же ходил и на лесные работы – отвод лесосек, рубки ухода, санитарные рубки.
Уходили в лес на неделю, жили то в избушке, а то и просто под навесом из еловых лап. Тут-то Вадим познал первые заповеди таежной жизни: «Как поспишь, так и поработаешь», «Как полопаешь, так и потопаешь» и многие другие, превращавшие пребывание в лесу в удовольствие. Несоблюдение лесных традиций за одну-две ночевки отнимают все силы. Невыспавшийся, смертельно усталый, голодный, грязный, в мокрой одежде человек зарекается на всю жизнь ходить в этот враждебный мир – ночной лес.

Старый лесник, не давая никаких наставлений и научений, продемонстрировал на практике, что успех работы и жизни в лесу на 80% обеспечивается комфортабельной (без кавычек) ночевкой, а уж остальные 20% состоят из хорошей обуви, острого и удобного топора и прочего немногочисленного снаряжения таежника. Впрочем, из всего перечисленного и не перечисленного не бывает ни главного, ни второстепенного. В зависимости от обстоятельств главным может оказаться, к примеру, или коробок спичек, или компас, или острый нож.
Благодаря природной наблюдательности, Вадим постиг молчаливые уроки лесника уже в первые их совместные походы. Правда, уроки были немногочисленными – вскоре молодой специалист на всю дальнейшую жизнь связал себя с лесоустройством.
Многолетняя дальнейшая работа в лесоустройстве не остановила страсть к познанию народных, часто очень древних приемов и правил жизни и поведения в лесу. Профессия лесоустроителя подарила Вадиму Ивановичу за 45 лет возможность побывать неоднократно во всех районах Архангельской области, причем в самых удаленных деревнях, поселках, необитаемых лесных урочищах. При этом были встречи с местными таежными людьми – охотниками, рыбаками, промысловиками. В отличие от городских эти встречи всегда сопровождались какой-то совместной работой и занятиями: заготовкой дров, приготовлением еды, ночлега, рыбалкой, охотой. Везде были свои особенности таежного быта, свои приемы лесных работ, рубки дерева, строительства избушки, устройства очага, переправы через реку и прочих элементов жизни и поведения в лесу. Вадим копил этот опыт всю жизнь. Потом и по долгу службы, и по своей душевной щедрости он делился своим опытом с рабочими, молодыми специалистами, а иногда и с не очень молодыми, облегчая их жизнь в лесу.

Весь период работы Вадима Ивановича в лесоустройстве самыми трудными и опасными были полевые сезоны. Каждую весну экспедиция набирала сезонных рабочих. Контингент их был постоянным: освободившиеся из заключения, уволенные из флота моряки, алиментщики, бездомные бродяги, работяги, приехавшие на заработки на Север из других мест, и просто романтики. Каждый год приходили на практику или в составе строительных отрядов студенты АЛТИ и лесных техникумов. Среди этого разнообразия были и бывалые, закаленные жизнью опытные работники, но большинство требовали адаптации, обучения и постоянного внимания.
Вадим Иванович придавал большое значение первому заходу в лес. Рассказывал, как-то отправил пару рабочих (в экспедиции разрешено в лесу быть не менее чем парой) совсем и недалеко, всего километров десять по просеке, чтобы они ждали его для инструктажа. Ребята показались ему смышлеными и надежными. Пришел к ним рано утречком через две ночи. Один спит на голой земле, свернувшись калачиком и натянув телогрейку на голову у потухшего костра, второй сидит рядом, грызет сухой концентрат гречневой каши. Оба грязные, замерзшие, голодные, невыспавшиеся. Чуть не плача заявили:
– Все, начальник, в гробу мы видели твою экспедицию! Завтра уезжаем в город.
– Ладно, давайте только хоть чайку попьем.

Отправил одного за водой на болотце, другого заставил наготовить дров, сам изготовил постель и навесик из еловых лап. Сварил нехитрый супчик с консервами, заварил чай, заставил мужиков умыться. Поели, покурили, поспали пару часов, еще раз почаевали.
– Ну ладно, начальник, показывай, чего делать дальше.
Поработал с ними день, переночевали с хорошим костром и мужики заработали, втянулись постепенно в лесную жизнь.

Сам Вадим Иванович первые два полевых сезона проработал в должности техника. С бригадой рабочих прорубал и прочищал просеки, ставил столбы, промерял линии, то есть приводил в систему леса Вилегодского и Плесецкого лесхозов. С первого же года стал знакомиться с таксацией леса – основной работой инженера таксатора, участвовал в коллективной тренировке, выполнял задания по таксации отдельных несложных участков. На свой третий объект – Березниковский лесхоз, Вадим Иванович поехал уже инженером.
В это же время Вадим женился на красавице Октябрине, с которой счастливо прожил всю оставшуюся жизнь. Их сын Игорь тоже вырос умелым таежником, рыбаком-любителем, но профессионально стопам отца не последовал. А вот внук Сергей стал инженером лесного хозяйства, закончив АЛТИ-АГТУ, заочно учится в аспирантуре. У него еще все впереди. Внучка Даша воспитывает представителя следующего поколения – правнука Вадима Ивановича, Диму, может, и он будет лесоводом.
В 1962 году В.И. Соловьев назначен начальником лесоустроительной партии – руководителем большого коллектива – 5 инженеров, 30 рабочих, объем работ в полевой сезон достигал 250 тыс. га лесоустройства.

Главной фигурой, дающей начала всех видов лесопользования, является Таксатор. Он разделяет бескрайние лесные просторы на кварталы, в его пределах на аэрофотоснимках выделяет однородные лесные участки и уже в натуре делает их таксацию, то есть разностороннюю оценку и характеристику. Компьютерная обработка таксационных сведений является основой всех расчетов и картографических материалов: планшетов, планов лесонасаждений, схем и сложных цифровых систем: характеристики лесного фонда по любым хозяйственным или административным подразделениям, расчета пользования лесом и других. Чета Соловьевых – Вадим Иванович и Октябрина Николаевна. 1963 г. 22 года Вадим Иванович Соловьев проработал таксатором. Перечислять районы, которые он прошагал вдоль и поперек по лесным просекам, не имеет смысла, так как это все районы Архангельской области и еще с десяток – в соседних северных областях. Только чисто таксационных ходов Вадим Иванович делал за сезон 500I700 километров, а на каждый километр таксации приходится еще два километра дополнительно: заходы, выходы, «холостые» ходы, проверки и прочая не учитываемая ходьба. И это все с «полной боевой выкладкой»: еда, запасная одежда, ружье, топор и прочее.
В целом за всю свою бытность таксатором Вадим Иванович прошел пешком по лесу 33000 километров. В Архангельской лесоустроительной экспедиции еще только два таксатора могут составить компанию в выполнении не меньшего объема работ – это Исаев Константин Сергеевич и Кляпнев Алексей Васильевич. Каждый из них достоин награды за такой трудовой подвиг.

Удавалось Соловьеву передвигаться по лесу и не только пешком. Перепробовал все: и велосипед, и мотоцикл, и автомобиль «козел», и разные мотолодки, и вертолет. На все, кроме вертолета, у него были права. Но эффективен был только вертолет. Все остальное требовало на лесных трассах больше времени и сил для преодоления бездорожья, чем полезного эффекта. Да и вертолет иногда приходилось ждать неделями, сидя на рюкзаках. И никуда не отлучишься – в любую минуту может застрекотать. И никто не объявит, что рейс откладывается на час или на неделю. Зато какая красота, когда залет проходил удачно. За час-полтора всей партией с месячным запасом еды, с палатками, спальными мешками за 100I150 километров каждого прямо на свой участок, или наоборот за то же время грязных и усталых из медвежьего угла в город.

Вадим Иванович был большим мастером организации использования вертолетов, был знаком со многими вертолетчиками и иногда за «спасибо» попутным рейсом удавалось что-то или кого-то подвезти.

Последовательно переходя от простого к более сложному Вадим Иванович в совершенстве овладел мастерством таксатора, а затем начальника партии – организатора усложняющегося с каждым годом процесса лесоустройства. Несмотря на крупные успехи в области техники и компьютеризации, главным в лесоустройстве остается натурная таксация леса и главной фигурой – таксатор. Вадим Иванович Соловьев таковым и является.
Лесоустройство завершается составлением проекта ведения хозяйства на 10 лет. Обычно проект поручается наиболее квалифицированным начальникам партии, защита проектов часто проходила в министерстве. Первый проект Вадим Иванович разрабатывал по Урдомскому лесхозу в 1968 году. С этой сложной, требующей всесторонних знаний по всем лесным дисциплинам, он справился успешно. После этого последовал ряд проектов по колхозным и совхозным лесам.

В начале 1995 г. Вадиму Ивановичу Соловьеву указом президента присвоено почетное звание «Заслуженный лесовод Российской Федерации». Ушел из жизни Вадим Иванович на 65Iом году жизни 25 января 1995 года, так и не изведав праздной жизни пенсионера.

Таксатор – инженер-лесоустроитель, выполняющий основные лесоинвентаризационные и обследовательские работы при лесоустройстве. В его обязанности входит: дешифрирование АФС, руководство съемочно-геодезическими работами на таксаторском участке, таксация насаждений с ведением таксационного абриса и заполнением карточек таксации, подготовка таксационной информации к дальнейшей обработке. Он закладывает также пробные площади, анализирует уровень и качество выполнения лесным предприятием хозяйственных мероприятий в таксационных выделах и намечает их на предстоящий десятилетний период, ведет учетно-отчетную и денежную документацию по таксаторскому участку, собирает данные для разработки проекта освоения лесов.

Основная работа инженера-лесоустроителя – таксация леса (от латинского слова taxatio – оценка) – комплекс технических мероприятий, цель которых – выявление, учет, оценка качественных и количественных характеристик лесных ресурсов в статике и динамике; ее содержание составляют методы и технология измерений и моделирования основных объектов учета (заготовленной продукции, отдельных деревьев и их совокупностей, насаждений и лесных массивов), для которых посредством системы биометрических характеристик – таксационных показателей (например, запас и прирост насаждений, сортиментная структура и др.) дается технический документ – таксационное описание.

Работа инженера-лесоустроителя трудна, почетна и романтична.

Трудна, потому что около шести месяцев в году он находится в лесу, вдали от семьи и благоустроенной городской квартиры. На маршрутах ему приходится преодолевать крутые подъемы и спуски с гор и хребтов, перебираться через болота и множество рек и речушек, ежедневно проходить по тайге не менее 20-30 км, а за полевой сезон – до 3000 км. Он должен знать лесную таксацию, биологию древесно-кустарниковых пород, технологию и методы лесовыращивания, основы лесной типологии, почвы, напочвенный покров, лесные плоды и ягоды, лекарственные и технические растения, животных и птиц, обитающих на территории объекта. Все увиденное должно быть квалифицированно записано в карточку таксации. И не просто записать буквами, а соответствующими шифрами. В обиходе каждого таксатора их более 1000. Иногда он заполняет в день до 100 карточек, а за полевой сезон – до 6 тысяч штук. А несметные полчища комаров, мошек, гнуса, оводов и слепней, которые преследуют его с начала лета и до осени!

Почетна, потому что он первым приходит в лес, описывает его, составляет перспективные планы организации и ведения комплексного лесного хозяйства на длительный период 10-15 лет. Лесоустроитель – первопроходец. Его материалами пользуются многие проектировщики, работники лесного хозяйства и лесозаготовители, ученые-лесоводы, экологи. Не случайно еще в дореволюционной России, по словам поручика Корпуса лесничих Ф.К.Арнольда, «выбирали в таксаторы лучших из воспитанников, кончавших курсы в Лесном институте, удерживали людей в таксационных партиях долго, стараясь возвысить институт таксаторов во мнении всего лесного ведомства. Считалось, что за честь попасть в таксационные партии». Должность таксаторов первоначально занимали только выпускники офицерских классов Петербургского лесного института, составляющих, как писал профессор А.Ф.Рудский «нечто вроде лесной гвардии, принадлежность к которой считалось за большую честь».

Романтична, потому что ежегодной новый объект, новые природно-климатические условия. Весной и летом работает он в лесу, наполненном цветами, пением птиц. Многие справедливо могут ему позавидовать. Он ближе и чаще всех общается с природой. Закончен трудовой день. Солнце близится к закату. Где-то недалеко плачет иволга, считает года кукушка. А в березовой роще до поздней ночи поет, заливаясь, соловей. Его прелестные многоколенные трели слышны далеко по распадку. Среди ночи вдруг ухнет филин, а иногда и рявкнет хозяин тайги – медведь. И опять все стихнет. С восходом солнца – вновь трели соловья и щебет многих лесных пичужек. В мае таксатор начинает употреблять в пищу сморчки и строчки. Потом пойдут подосиновики, подберезовики, маслята, рыжики, белые грибы. Осенью – опята. Как прекрасны жареные рыжики и маслята и суп из боровиков. А двойная уха из леща и тайменя, или жареный рябчик с рябиной! А «шулюм из уток». Такой прелести не каждому за всю жизнь доведется отведать. Вы пробовали чай, заваренный настоянный на душице, зверобое, иван-чае, мяте, листьях смородины? Это настоящий бальзам. Летом и осенью свежие ягоды: – клубника, земляника, черника, лесная смородина, голубика, брусника.

Поэтому совсем недаром бытует мнение, что это стоящая работа для настоящих мужчин!

Группа людей, неравнодушных к профессии «таксатор» объявляет всероссийскую акцию по сбору средств на установку памятного знака посвященного всем лесоустроителям России.

По своему назначению памятный знак будет выполнять функцию действующего лесоустроительного знака (квартального столба). Памятный знак планируется установить на пересечении квартальных просек кварталов 6, 7, 12, 13 Учебно-Опытного лесничества Брянской области. Рядом с квартальным столбом будут расположены буссоль, топор, рюкзак и папка таксатора. В непосредственной близости будет обустроено место отдыха.

Читайте также: