Как сняли ежова с должности
Опубликовано: 04.07.2024
Ежова арестовали 10 апреля 1939 года. Данные об обстоятельствах ареста противоречивы. Существует несколько версий.
Андрей Георгиевич Маленков, ссылаясь на рассказ отца, следующим образом описывает процедуру отстранения и ареста Ежова.
Г.М. Маленков якобы в середине 1937 года стал беспокоиться по поводу размаха репрессий, опасался он также и за свою судьбу. Копать под него стал Хрущев, который, по версии автора, на должность первого секретаря МК и МГК ВКП(б) был выдвинут Ежовым.
В 1937 году, будучи заведующим отделом руководящих партийных кадров ЦК, Г.М. Маленков выезжал для проверки положения дел с руководящими кадрами в Белоруссию, Армению, Ярославль, Тулу, Казань, Саратов, Омск, Тамбов. Тогда аппарат ЦК был буквально завален анонимными и подписанными доносами на руководителей всех рангов письмами и апелляциями тех, кто был отстранен, письмами на доносчиков. Поэтому было трудно определить правоту или неправоту авторов писем.
В январе 1938 года на Пленуме ЦК Маленков по результатам своих инспекционных поездок делает доклад «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии и о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков». По докладу было принято постановление, выдержанное в том же духе.
Маленков знал, что Ежов пользуется или, по крайней мере, пользовался ранее большой поддержкой в Политбюро, полным доверием Сталина. Он также понимал, что Ежов, получив в свои руки огромную власть, мог пойти и против Хозяина. Исходя из этого, Маленков мог рассчитывать и на поддержку Сталина, которому Ежов становился не только ненужным, но и опасным.
Тщательно подготовившись, Маленков в августе 1938 года передает Сталину личную записку «О перегибах».
Далее Андрей Георгиевич приводит сделанную им дословную запись рассказа отца: «Я передал записку Сталину через Поскребышева, несмотря на то что Поскребышев был очень близок с Ежовым. Я был уверен, что Поскребышев не посмеет вскрыть конверт, на котором было написано «лично Сталину». В записке о перегибах в работе в органах НКВД утверждалось, что Ежов и его ведомство виновны в уничтожении тысяч преданных партии коммунистов. Сталин вызвал меня через 40 минут. Вхожу в кабинет. Сталин ходит по кабинету и молчит. Потом спрашивает: «Это вы сами писали записку?» — «Да, это я писал». Сталин молча продолжает ходить. Потом еще раз спрашивает: «Это вы сами так думаете?» — «Да, я так думаю». Далее Сталин подходит к столу и пишет на записке: «Членам Политбюро на голосование. Я согласен».
Таким образом, продолжает Андрей Георгиевич, Сталин выразил недоверие Ежову. И тогда же, по словам помощника Маленкова Д. Суханова, Сталин попросил Георгия Максимилиановича подобрать человека на должность первого заместителя наркома НКВД, который бы удовлетворял трем условиям: имел опыт работы в органах, опыт партийной работы и чтобы он, Сталин, мог ему лично доверять.
Маленков поручил одному из своих ответственных сотрудников В.А. Донскому подобрать по картотеке кандидатуру первого зама Ежова. Донской предложил кандидатуру Л.П. Берия, который удовлетворял поставленным Сталиным условиям. Он имел опыт работы в органах и партии, пользовался доверием Сталина. Маленков на всякий случай предложил Донскому подобрать еще шесть кандидатур, и затем все семь представил Сталину. Сталин выбрал Берия.
По словам Андрея Георгиевича, о дальнейших событиях вокруг Ежова ему рассказывали и отец, и Д. Суханов, в разное время и независимо друг от друга.
В конце января 1939 года Ежов добился через Поскребышева приема у Сталина. Тот принял его, но в присутствии Маленкова. Ежов обвинил Маленкова в «попустительстве врагам народа и белогвардейщине, намекая на дворянское происхождение его отца». Маленков, со своей стороны, повторил обвинения Ежову и его ведомству в уничтожении преданных партии коммунистов. Ежов потребовал созыва Политбюро. Сталин сказал: «Пройдите в кабинет Маленкова, поговорите еще, я сообщу свое решение». Они прошли в кабинет Маленкова. Через некоторое время туда вошел Берия. При выходе из кабинета Ежов был арестован. При его аресте Маленков произнес: «Сын за отца не в ответе». Он имел ввиду, что семья Ежова не понесет ответственности за его деяния, хотя сам Ежов жестоко преследовал членов семей арестованных. (Как мне известно, семья Ежова была только выслана из Москвы.) Затем Маленков распорядился вскрыть сейф Ежова. Там были найдены личные дела, заведенные Ежовым на многих членов ЦК, в том числе на Маленкова и даже на самого Сталина. В компромате на Сталина хранилась записка одного старого большевика, в которой высказывалось подозрение о связях Сталина с царской охранкой. Дел на Молотова, К.Е. Ворошилова, Н.С. Хрущева и Л.М. Кагановича в сейфе Ежова не оказалось.
Эту версию ареста в некоторой степени подтверждает Павел Анатольевич Судоплатов в своей книге «Разведка и Кремль», ссылаясь на сведения Богдана Кобулова: «Вскоре Ежов, отстраненный от обязанностей народного комиссара еще в декабре минувшего года, был арестован. Делом Ежова, как я узнал позже, лично занимался Берия и один из его заместителей, Богдан Кобулов. Много лет спустя Кобулов рассказал мне, что Ежова арестовали в кабинете Маленкова в Центральном Комитете. Когда его вели на расстрел, он пел «Интернационал».
На состоявшемся затем заседании Политбюро Молотов предложил создать комиссию Политбюро для разбора вопроса о Ежове. Тогда Сталин сказал ему: «А это вы видели?» — и показал дело на себя. И, выдержав паузу, обратился к ошеломленному Молотову: «Вячеслав Михайлович, скажите, пожалуйста, за какие такие особые заслуги нет материалов на вас? И на вас?» — спросил он, обращаясь к Кагановичу, Ворошилову и Хрущеву.
Вскоре состоялся Пленум ЦК, на котором Маленков доложил о деле Ежова. Пленум осудил Ежова и квалифицировал практику безграничного рукоприкладства, пыток, истязаний подследственных, применявшихся сотрудниками НКВД с 1937 года (после телеграммы Сталина и специального распоряжения Ежова, снявшего все ограничения на применение пыток при дознании), как методы, заимствованные Ежовым в фашистской Германии (Ежов находился там на лечении от медчасти в 1936 году).
Воздавая должное гражданскому мужеству Георгия Максимилиановича Маленкова, вступившего в схватку со сталинским фаворитом Ежовым и в конце концов победившего его, следует все же заметить, что поднять руку на всемогущего наркомвнудела он мог только с подачи самого Сталина. Хозяину Ежов был уже не нужен, и он хотел его убрать, но руками своих сподвижников. Он давал им понять, что не будет возражать против устранения Ежова и побуждал их к этому. Н.С. Хрущев вспоминает, что, когда он жаловался на незаконный арест НКВД одного из украинских министров, Сталин сказал ему: «Да, бывают такие извращения. И на меня тоже собирают материалы. Ежов собирает».
Маленкову было ясно, что Сталин не станет заступаться за Ежова, и решил сделать приятное Хозяину. А то, что без справки Маленкова Сталин не знал о репрессиях в стране и о роли в этом Ежова, выглядит вполне правдоподобно.
Несколько иную версию назначения Берия первым заместителем Ежова приводит в своих воспоминаниях Хрущев:
«Однажды, когда я был в Москве, приехав из Киева, Берию вызвали из Тбилиси. Все собрались у Сталина. Ежов тоже был там. Сталин предложил: «Надо бы подкрепить НКВД, помочь товарищу Ежову, выделить ему заместителя». Он и раньше ставил этот вопрос, при мне спрашивал Ежова: «Кого вы хотите в замы?» Тот отвечал: «Если нужно, дайте мне Маленкова». Сталин умел сделать в разговоре паузу, вроде бы обдумывая ответ, хотя у него давно каждый вопрос был обдуман. Просто он ожидал ответа Ежова. «Да, — говорит, конечно, Маленков был бы хорош, но Маленкова мы дать не можем. Маленков сидит на кадрах в ЦК, и сейчас же возникнет новый вопрос: кого назначить туда? Не так-то легко подобрать человека, который заведовал бы кадрами, да еще в Центральном Комитете. Много пройдет времени, пока он изучит и узнает кадры». Одним словом, отказал ему. А через какое-то время опять поставил прежний вопрос: «Кого в замы?» На этот раз Ежов никого не назвал. Сталин и говорит: «А как вы посмотрите, если дать вам в заместители Берию?» Ежов резко встрепенулся, но сдержался и отвечает: «Это хорошая кандидатура. Конечно, товарищ Берия может работать, и не только заместителем. Он может быть и наркомом».
Более того, Хрущев полностью опровергает версию А.Г. Маленкова о том, что его отец фактически сместил Ежова.
«К тому времени Сталин уже неоднократно высказывал недовольство деятельностью Ежова, перестал ему доверять и хотел спихнуть на него все беззакония. Позднее Ежов был арестован. И все его заместители тоже. Вообще любых людей, которые были с ним связаны, арестовывали. Тогда же туча нависла и над Маленковым, который был большим приятелем Ежова. Сталин знал об этом… Когда я однажды приехал в Москву с Украины, Берия пригласил меня к себе на дачу… И тут он говорит мне: «Слушай, ты ничего не думал о Маленкове?» — «А что я должен думать?» — «Ну, Ежова ведь арестовали». «Верно, они дружили, — говорю. — Но и ты тоже с ним дружил, и я тоже. Думаю, что Маленков — честный, безупречный человек». — «Нет, нет, послушай, ты все-таки еще подумай, ты и сейчас близок с Маленковым, подумай».
В самом деле, Андрей Георгиевич Маленков утверждает, что Ежов посетил кабинет Сталина в конце января 1939 года и тут же был арестован. Но имеются документальные данные о том, что Ежов был арестован 10 апреля 1939 года, а последний раз был на приеме у Сталина 23 ноября 1938 года, за два дня до своего снятия с поста народного комиссара внутренних дел СССР.
Андрей Георгиевич несколько преувеличивает роль Г.М. Маленкова: в то время он еще не был секретарем ЦК и не входил в Политбюро.
Бросил Маленков-старший при аресте Ежова реплику: «Сын за отца не в ответе», и семью бывшего наркома не репрессировали, а только выслали из Москвы. Да некого было репрессировать. У Ежова осталась только семилетняя Наташа, а таких даже тогда не сажали.
Да и вряд ли Г.М. Маленков мог давать команду вскрыть сейф Ежова. Во-первых, он не Генеральный прокурор и не нарком внутренних дел, а во-вторых, вскрытие служебного сейфа арестованного предусматривается ордером на арест и обыском.
Наличие в сейфе Ежова материалов, компрометирующих членов Политбюро, включая Сталина, весьма сомнительно. Если такие материалы и были, то Ежов вряд ли бы стал держать их в сейфе в своем кабинете наркома водного транспорта, где, как свидетельствуют документы, и вскрывался сейф. Он их или уничтожил бы или спрятал в каком-нибудь надежном месте. Ведь он находился в опале и его сейф в Наркомводе вполне могли проверить, а может быть, даже и проверяли чекисты. И потом, для кого он собирал эти материалы? Компромат на Маленкова и других он при помощи НКВД собирал наверняка, и делал это по указанию Сталина, постоянно докладывая ему важную информацию, в том числе и документальную, ожидая реакцию Хозяина. На основании этих данных репрессировали многих членов ЦК и даже Политбюро. А вот зачем ему был нужен компромат на Сталина? Держать у себя опасно, а реализовать невозможно — свалить вождя трудящихся всего мира каким-то письмом старого большевика о связях Сталина с царской охранкой?
Поездка Ежова в Германию в 1936 году нигде, кроме книги А.Г. Маленкова, не упоминается. Если бы она была в действительности, Ежову наверняка бы напомнили об этом на следствии. Ведь заставили же его признаться в том, что он был завербован немцами в Восточной Пруссии (нынешняя Калининградская область), куда он ездил от Наркомзема в 1930 году.
Цели указанной А.Г. Маленковым командировки Ежова в Германию очень необычные — обучение методам пыток и лечение от педерастии.
По имеющимся данным, сотрудничества со спецслужбами Германии у СССР в то время не было, наручники и резиновые дубинки закупались там негласно, через фирмы третьих стран. Поэтому Ежову вряд ли довелось познать секреты заплечных дел фашистских мастеров.
Что же касается гомосексуализма, то общеизвестно, что в Германии мужеложство преследовалось по закону и педерастов сажали в лагеря, и надолго, и для Ежова, если он действительно был «инаколюбящим», эта страна явилась бы не лучшим местом для «лечения».
Н.С. Хрущев оставил следующие воспоминания об аресте Ежова. «Ежова арестовали. Я случайно в это время находился в Москве. Сталин пригласил меня на ужин в Кремль, на свою квартиру. Я пошел. По-моему, там был Молотов и еще кто-то. Как только мы вошли и сели за стол, Сталин сказал, что решено арестовать Ежова, этого опасного человека, и это должны сделать как раз сейчас. Он явно нервничал, что случалось со Сталиным редко, но тут он проявлял несдержанность, как бы выдавал себя. Прошло какое-то время, зазвонил телефон. Ежова арестовали и сейчас начнут допрос».
Почему же нервничал Сталин: вдруг арест сорвется, и Ежов поднимет против Сталина какие-то антисоветские силы? Вряд ли. Сталин знал, что таких сил у Ежова нет, да и никогда не было. Разумеется, он не верил, что Ежов контрреволюционер и заговорщик, хотя на всякий случай отлучил его от всесильного НКВД и арестовал всех его выдвиженцев. Чего же тогда опасался Сталин?
По всей вероятности, ему не хотелось, чтобы Ежов, почувствовав угрозу ареста, застрелился. Такое часто встречалось в те годы. Тогда не удастся вытрясти из него информацию, которой он располагал, возглавляя НКВД. А это нарушило бы планы Сталина в отношении своего бывшего наркома.
Журналист Виктор Топлянский дает свою версию ареста Ежова: «Поговаривали, что задержали его на совещании в Наркомате водного транспорта и что в момент ареста бывший маршал карательных войск совершенно смешался, рухнул на колени и умолял о пощаде».
Что касается собственно документов, то в ордере на арест и обыск Ежова за номером 2950, указано, что необходимо обыскать кремлевскую квартиру, дачу в совхозе Мещерино и рабочий кабинет наркома водного транспорта. Ордер подписал наркомвнудел Л.П. Берия, поставив дату: «10 апреля 1939 года».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Арест
Арест Сначала нам следует твердо определиться с тем, был ли Берия убит задолго до суда, а если да, то и когда именно, поскольку тогда можно будет исследовать мотивы этого убийства. Доказывать убийство Берии нам придется, как и раньше, суммой косвенных доказательств,
Арест
Арест Меня арестовали под вечер. Это было так. Пришли двое матросов и какой-то третий, тщедушный субъект с беспокойно бегающими глазками, в студенческой фуражке. Субъект извлек из кармана засаленный мандат со своей фотографической карточкой и роковой треугольной
Арест
Арест Об этом историческом событии существует множество воспоминаний. Свою версию на бумаге зафиксировали сам Хрущев, генерал Москаленко, маршал Жуков (или кто там прикрывался егоименем в «жуковских» мемуарах - идеологический отдел ЦК?), даже Суханов, помощник Маленкова.
Арест
Арест Ежова арестовали 10 апреля 1939 года. Данные об обстоятельствах ареста противоречивы. Существует несколько версий.Андрей Георгиевич Маленков, ссылаясь на рассказ отца, следующим образом описывает процедуру отстранения и ареста Ежова.Г.М. Маленков якобы в середине 1937
Арест
Арест Все московские воры, ставшие героями этой книги, рано или поздно были схвачены и приведены для следствия и суда в Сыскной приказ. Большинство из них были арестованы Иваном Каином. Приводя преступника, доноситель подавал официальный документ, так называемый извет, в
Арест
Арест Хелен. У меня был маленький микроскоп, которым Бен обычно пользовался для прочтения микроточек. Он собирался к нам прийти, а потом сказал: «Сегодня мне некогда. У меня назначена встреча. Возьмите полученное мною письмо, я приду через день-два и прочитаю его». Я
Арест
Арест Я последовал за офицером. Меня переполняли разные чувства, но я вел себя сдержанно, стараясь не показывать, что происходит у меня внутри. Последствия варварской жестокости, которые я видел на своем пути, приводили меня в ужас. Один немецкий солдат лежал на дороге,
15. Арест
15. Арест 14 сентября 1307 года цивилизаторская миссия Тампля прекратилась.Король Филипп IV Красивый приказал арестовать всех тамплиеров королевства.Цивилизация Запада рухнула, едва набрав высоту.Европа на века останется игорным полем разномастных суверенов; ареной
Арест
Арест С 30-го года я жил с мальчиком Ваней. Митя тоже вернулся с зимних заработков, и мы в апреле уже работали в огороде. В этот день я встал раньше всех и взялся, по своему обычаю, готовить пищу. Неожиданно открывается дверь и входят двое в военных шинелях, один становится у
3. Арест
3. Арест После этого разговора прошел день или два, когда 10 февраля утром я посмотрела на часы: было восемь, и я вышла из дома. Не прошла я и десяти шагов, как лицом к лицу встретилась с Меркуловым. Один взгляд — и мы узнали друг друга. Он не схватил меня тотчас же, и кругом не
Арест
Арест
Арест 25 июня Берия вернулся в Москву. На следующий день в Берлине состоялся пленум ЦК СЕПГ. Пост генерального секретаря партии был упразднён. По советскому образцу, введённому после смерти Сталина, в Германии устанавливалось коллегиальное руководство.В Москве в день
25. Арест заговорщиков
25. Арест заговорщиков Королева намеренно удерживала Ричарда в полном неведении, рассчитывая, что он воспримет её молчание, как провокацию и не предпримет военного похода на Лондон, где всё закончилось бы его арестом. Даже если бы он пришёл туда победителем, против него
Арест
Арест Арестовали Александра Петровича в конце 1930 года. Нет, в контрреволюционной деятельности его не обвиняли (тут оглоблиноведы привирают). Под подозрение попал брат жены – Александр Фролов, живший с Оглоблиными под одной крышей. А Александра Петровича чекисты взяли,
Арест
Арест 1940 год. Кровавой диктатурой иуд великий русский учёный Н. И. Вавилов арестован и брошен в лагерь. Его увезли на машине, забрав прямо из научного путешествия по «Малой» Руси. Из лабораторий Н. И. Вавилова вывезены все его документы, рукописи, дневники, записи, письма, в
15. Арест Христа и арест Рема Беседа с Пилатом и беседа с Нумитором
15. Арест Христа и арест Рема Беседа с Пилатом и беседа с Нумитором 15.1. Что сообщают Плутарх и Ливий Мы уже видели, что Плутарх и Тит Ливий иногда путали Ромула (Христа) и Рема (Иоанна Крестителя), перенося евангельские события с одного на другого. Ярким примером служит
В шестой части цикла статей о Ежове мы рассмотрим период с момента окончания Третьего Московского процесса (13 марта 1938 г), до смещения с должности наркома внутренних дел (24 ноября 1938 г).
Перед прочтением рекомендуем ознакомиться с остальными частями статьи ( первая , вторая , третья , четвёртая , пятая ).
Положение дел на март 1938 г.
Изначально Большой террор, ставивший своей целью уничтожение пятой колонны в условиях предвоенного времени, должен был завершиться к началу 1938 г. Ежов не справился к намеченному сроку: поток «раскрытых» контрреволюционных организаций не иссякал. Верхушка партии разрешила завершить террор в феврале-апреле 1938 г. (в разных регионах установили разные сроки). По национальным контингентам операцию планировалось завершить 15 апреля 1938 г.
Если с репрессированием кулаков Ежов кое-как справился, то по национальной линии нарком не завершил работу и в этот срок из-за странной системы делопроизводства, при которой приговоры «националам» утверждали лично глава НКВД и главный прокурор страны.
Мимо НКВД просачивалось всё больше жалоб, а Третий Московский процесс, прошедший в марте, оказался подготовлен из рук вон плохо. Стало очевидно: Ежов перестал справляться со своими обязанностями. К тому же нарком переусердствовал и превысил полномочия значительно сильнее, чем ожидал Сталин.
Теперь перед партийной верхушкой и лично генсеком стояла задача: убрать с политической арены проштрафившегося наркома, понеся как можно меньше репутационных потерь. Самые очевидные выходы из ситуации – признание должностных преступлений Ежова и обвинение наркома в заговоре – имели существенные изъяны.
Если бы преступления Ежова были признаны, то пришлось бы проводить реабилитацию значительной части приговорённых и не удалось бы достигнуть изначально поставленной цели. Обвинение в заговоре дезориентировало бы партийное руководство. Переменчивость симпатий вождя усилила бы неуверенность партийной элиты в завтрашнем дне и могла подтолкнуть часть ЦК к созданию тайных фракций. Снова встал бы вопрос реабилитации жертв ежовщины.
В обоих случаях на всю страну пришлось бы объявить, что партия и лично Сталин позволили пробраться на самый верх бандиту (или троцкисту-предателю, если брать за основу вариант с заговором). Это признание серьёзно пошатнуло бы авторитет вождя и партии среди простых людей. Перед войной такие заявления делать было вдвойне опасно.
В конце концов было принято решение избавиться от Ежова постепенно, подыскав сначала подходящего кандидата на замену и подготовив партию и всю страну к падению наркома.
Подготовка к смещению
Для начала Сталин решил отвлечь внимание Ежова от НКВД, дополнительно дав ему второстепенную должность. Возможно, генсек рассчитывал, что на новое место Николай Иванович перебросит и часть своих выдвиженцев в НКВД, что облегчило бы предстоящую чистку наркомата.
Возможность представилась в начале апреля, когда освободилось кресло наркома водного транспорта. Должность отдали Николаю Ивановичу с сохранением поста наркома внутренних дел. Вскоре политбюро одобрило переход в наркомат водного транспорта около двух десятков видных чекистов, что положило начало очистке наркомата внутренних дел от людей Ежова.
Новое назначение глава НКВД воспринял с энтузиазмом. Водное хозяйство в 1938 г. было сильно запущено – остаток весны нарком провёл на новом месте работы. В его отсутствие наркоматом внутренних дел де факто руководил первый заместитель Ежова Фриновский.
Отсутствие Николая Ивановича сказалось не лучшим образом на НКВД: подчинённые быстро расслабились, да и не все вопросы можно было решить без наркома. Неизвестно точно, как развивались в этот период взаимоотношения Сталина и Ежова, но в партии почувствовали охлаждение вождя к своему соратнику. В начале лета дошло до того, что генсек стал припоминать Ежову старые связи с изобличёнными в 30-е годы врагами народа. Не нужно было быть гением, чтобы понять, к чему клонит генсек.
Спешно бросив все дела по части водного транспорта, нарком принялся наводить порядок в НКВД: заменил странную бюрократическую процедуру осуждения национальных контингентов на стандартные тройки и решил «почистить» ещё раз ведомство. На выявленных «предателей» планировалось свалить вину за все проволочки. Николай Иванович не подозревал: очередная чистка приведёт к событиям, которые окончательно добьют его репутацию.
Неожиданный удар
К середине 1938 г. все ставленники Ежова оказались так или иначе замараны. Арест людей наркома бросил бы тень и на него самого, но прикрывать некоторых подчинённых становилось себе дороже.
Одним из таких сотрудников был начальник управления НКВД по Дальневосточному краю Генрих Люшков. Люшков, один из ближайших соратников Ягоды, удивительно долго сохранял своё положение и влияние. Его имя всплывало при допросах многих арестованных чекистов, но Ежов – неясно по какой причине – не давал этим показаниям ходу. Покровительство нового наркома и образцовая служба позволяли избежать неприятных последствий. Всё изменилось после ареста заместителя Люшкова Кагана, с которым тот работал много лет. Несмотря на то, что задержание Кагана не было связано с чисткой, Люшков понял: теперь за него возьмутся всерьёз.
10 апреля 1939 года наркома внутренних дел Николая Ежова вызвал к себе секретарь ЦК Георгий Маленков, в кабинете которого Ежов был арестован и отправлен в подмосковную Сухановскую спецтюрьму. В тот же день капитан госбезопасности Щепилов, докладывая наверх о произведённом обыске в кабинете Ежова, сообщал:
«…При обыске в письменном столе в кабинете Ежова в одном из ящиков мною был обнаружен незакрытый пакет с бланком «Секретариат НКВД», адресованный в ЦКВКП(б) Н.И. Ежову, в пакете находилось четыре пули.
Пули сплющены после выстрела. Каждая пуля была завёрнута в бумажку с надписью карандашом на каждой «Зиновьев», «Каменев»,
«Смирнов» (причём в бумажке с надписью «Смирнов» было две пули). По-видимому, эти пули присланы Ежову после приведения в исполнение приговора над Зиновьевым, Каменевым и др. Указанный пакет мною изъят…
…3. При осмотре шкафов в кабинете в разных местах за книгами были обнаружены 3 полбутылки (полные) пшеничной водки, одна полбутылка с водкой, выпитой до половины, и две пустые полбутылки из-под водки. По-видимому, они были расставлены в разных местах намеренно.
4. При осмотре книг в библиотеке мною обнаружены 115 штук книг и брошюр контрреволюционных авторов, врагов народа, а также книг заграничных белоэмигрантских: на русском и иностранных языках…
Пом. начальника 3 спецотдела НКВД Капитан государственной безопасности Щепилов».
10 апреля старший следователь госбезопасности Сергиенко доложил начальству, что «Ежов изобличается в изменнических, шпионских связях с кругами Польши, Германии, Англии и Японии».
Более того, согласно той же справке, Ежов и его сообщники готовили 7 ноября 1938 года путч, который, по их замыслу, должен был выразиться в совершении террористических акций против руководителей партии и правительства во время демонстрации на Красной площади в Москве. Что же послужило причиной падения «железного» наркома?
Террор зловещего «карлика»
Во главе НКВД Ежов встал 26 сентября 1936 года. На тот момент его кандидатура казалась самой подходящей. Ежов был не только опытным сотрудником органов, но и преданным, проверенным в боях большевиком. Тогда ещё никто не предполагал, что этот невзрачный человек способен утопить страну в крови.
О том, как «работал» кровавый «карлик», свидетельствуют такие данные: за время пребывания Ежова в должности наркома НКВД в общей сложности арестованы по политическим мотивам 1 млн. 548 тысяч человек. Только за «шпионаж» в 1937 году казнили 93 тысячи человек. Именно на время работы Ежова приходится основной пик репрессий.
Всего за несколько месяцев в должности наркома Ежов чрезвычайно укрепил свои позиции во власти. 27 октября 1936 года он был введён в Политбюро на правах кандидата, 27 января 1937 года получил новое звание — генерального комиссара государственной безопасности с маршальскими звёздами на синих петлицах.
Ежов вошёл во вкус командования грандиозным аппаратом тайной полиции. Очевидно, что он хотел поставить во главе государства собственное ведомство, хотел сделать НКВД главной ветвью власти, а репрессии превратить в механизм постоянной и планомерной организации жизни страны. Террор из метода защиты государства становился для него самоцелью. Он стал рассматривать его как некий производственный процесс, который должен постоянно наращиваться и повышаться в качестве.
В конце концов Ежов решил замахнуться на членов сталинской команды. Существуют данные о том, что он готовил репрессивную акцию против Кагановича. После ареста Ежова в его сейфе нашли досье, составленное на Сталина и лиц из его ближайшего окружения. А не так давно в Кремле во время ремонтных работ обнаружилось, что ведомство Ежова регулярно «слушало» кабинет вождя.
Эта воистину детективная история свидетельствует о том, что органы НКВД становились всё более и более неуправляемыми. Нужно было срочно менять их руководство.
Падение наркома
Чтобы отстранить Ежова от власти, Сталиным была разработана почти шпионская комбинация. Для начала он ввёл в НКВД своего давнего сторонника Лаврентия Берию. К этому времени Берия уже доказал своё умение работать. Нет, не кровавым палачом, как принято считать. Он занимался подъёмом народного хозяйства в закавказских республиках, решал территориальные и национальные проблемы. Именно такой человек был нужен Сталину.
Так Берия стал заместителем наркома внутренних дел. Как только он полностью погрузился в курс дел НКВД, на Ежова была повешена дополнительная нагрузка — в августе 1938 года его назначили наркомом водного транспорта. Должность эта была очень ответственная, требовавшая довольно много времени. И постепенно Ежов вынужден был передать рычаги управления наркоматом внутренних дел в руки Берии. Сам же он был практически оттеснён от руководства собственным силовым ведомством.
Постепенно его люди были заменены на людей Берии. Потеряв своих сторонников в НКВД, Ежов утратил и своё влияние, и 9 ноября его без помех отстранили от руководства наркоматом. А уже на следующий год Ежов был арестован по обвинению в государственной измене и шпионаже.
А пока решалась судьба бывшего наркома, в задачу Берии входило остановить раскрученный маховик репрессий. Именно в это время начались первые пересмотры дел и первые реабилитации. Десятки тысяч осуждённых стали возвращаться из лагерей и тюрем, а их места занимали вчерашние сотрудники органов, не желавшие жить по-новому.
В то же время Верховный суд СССР получил беспрецедентное право принимать любое дело любого советского суда и рассматривать его в порядке надзора. Только до конца года ВС отменил и предотвратил исполнение около 40 тысяч смертных приговоров, вынесенных за «контрреволюцию». Апогеем либерализации стало совместное постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия». Принятое 11 ноября 1938 года, оно предписывало положить конец массовым арестам и высылкам. Восстанавливался прокурорский надзор за следственным аппаратом НКВД. 9 ноября 1939 года Берия подписал приказ «О недостатках в следственной работе органов НКВД». В результате за 1939 год было освобождено 330 тысяч человек. Всего же в ходе преодоления последствий «большого террора» реабилитировали свыше 800 тысяч пострадавших.
А что же в это время делал Ежов? А он давал очень интересные показания.
Немецкий шпион
К сожалению, большая часть материалов по делу Ежова до сих пор засекречена. Широкой общественности известно только содержание протокола допроса Ежова, который был прислан Берией лично Сталину. Эта часть была рассекречена вместе с остальным архивом Иосифа Виссарионовича. И из этого документа вырисовывается довольно интересная картина.
Согласно показаниям Ежова, ещё в 1934 году он был завербован неким доктором Энглером, ассистентом профессора Нордена. Сам Норден был не столько врачом, сколько владельцем нескольких санаториев в Австрии, Швейцарии и других странах Европы. Именно в его санаториях, как правило, останавливались сотрудники НКВД, выезжавшие в командировку за рубеж. В одном из таких отелей как-то раз поправлял своё здоровье и Николай Ежов. Да так успешно, что не заметил, как оказался в одной постели с очень симпатичной медсестрой. И вот как-то раз, в разгар их любовных игр, дверь комнаты вдруг распахнулась, и на пороге показался доктор Энглер. Немедленно разразился жуткий скандал.
Согласно показаниям Ежова, доктор заявил: «Такого скандального случая у нас в санатории ещё не было, это вам не дом терпимости, вы портите доброе имя нашего санатория. Здесь имеются учёные всего мира, а вы такие дела делаете. Придётся вам выписаться из санатория, а мы доведем до сведения наших властей об этом безобразном факте. Я не ручаюсь, что эта скандальная история не появится в печати».
Ежов умолял Энглера не предавать этот случай широкой огласке, на что доктор без обиняков заявил, что готов это сделать, если Ежов согласится работать на немецкую разведку. И нарком вынужден был дать добро.
Кому-то, наверное, покажется странным, что одного пустячного повода хватило, чтобы шантажировать такую крупную фигуру, как Ежов. Но в том-то и дело, что именно благодаря своему положению Ежов не мог допустить огласки этого позорящего его эпизода. Да, серьёзная опала ему не угрожала. И в лагерь его бы никто не отправил, но должность наркома он потерял бы безоговорочно и, скорее всего, отправился бы в отдалённую губернию поднимать на ноги какой-нибудь отстающий колхоз. А это означало конец всем его планам. И Ежов решил рискнуть, чтобы сохранить своё положение.
За время своего сотрудничества с разведкой Веймарской республики, а потом и абвера Ежов передал огромное количество секретных сведений, касающихся общего положения дел в Советском Союзе и Красной Армии. Так, Германия узнала, что Красная Армия отстаёт в артиллерии как по качеству артиллерийского вооружения, так и по количеству, и значительно уступает передовым капиталистическим странам. Кроме того, Ежов передал немецкой стороне сведения о трудностях коллективизации и задержках в индустриализации страны.
Также Ежов информировал немцев, что СССР отстаёт в производстве цветных металлов и специальных сплавов, тормозящих развитие боеспособности Красной Армии. Кроме того, опальный нарком передал немцам сведения о секретных военных разработках, которыми занималась группа комкора Николая Куйбышева.
Как видим, ущерб, причинённый Ежовым Советскому Союзу, был огромным. Но можно ли верить этим показаниям? Судите сами.
Во-первых, эти материалы были предназначены исключительно для одного человека — руководителя страны. Зачем бы Берия стал рисковать и рисовать для Сталина «липу»? Судьба Ежова и так была решена, вполне хватало доказательств его заговора против Сталина и его окружения. Никакого смысла в том, чтобы сделать Ежова ещё и немецким шпионом, не было. Во всяком случае, среди узкого круга посвящённых.
Во-вторых, почему основная часть документов по делу Ежова до сих пор засекречена? Если его дело было липовым, гриф секретности можно и снять. Какой вред от «сфабрикованного дела»? Да никакого. А вот если в материалах дела действительно содержится информация о том, как вербовали Ежова, о том, как происходили его контакты с зарубежной разведкой, то секретность вполне оправданна. Ведь шпионские игры могут тянуться десятилетиями. Возможно, что в деле предательства Ежова ещё не поставлена точка.
Убрать из истории
1 февраля 1940 года старший лейтенант госбезопасности Эсаулов подписал протокол об окончании следствия. Оно составило 12 томов, которые и сегодня хранятся в закрытом архиве ФСБ. Обвинительное заключение по делу Ежова утвердил первый следователь по делу Ежова Сергиенко, ставший к этому времени заместителем начальника Следственной части НКВД СССР. Вот основные обвинения, предъявленные Ежову:
1. Являлся руководителем антисоветской заговорщической организации в войсках и органах НКВД.
2. Изменил Родине. Был шпионом польской, германской, японской и английской разведок.
3. Стремился к захвату власти в СССР, готовил вооружённое восстание и террористические акты против руководителей партии и правительства.
4. Занимался подрывной, вредительской работой в советском и партийном аппарате.
5. Организовал убийства целого ряда неугодных ему лиц, могущих разоблачить его предательскую работу, и имел половые отношения с мужчинами (мужеложство).
2 февраля 1940 года дело Ежова рассмотрела Военная коллегия Верховного суда СССР под председательством Василия Ульриха. Ни прокурора, ни адвоката, ни публики в зале не было. Только конвойные и секретарь суда. Ещё недавно Ежов передавал Ульриху распоряжения Сталина или давал свои личные указания, кого и как осудить. Сейчас же Ульрих получил указания насчёт самого Ежова.
Суд совещался недолго. Ульрих зачитал приговор — расстрел с конфискацией всего ему лично принадлежащего имущества.
Приговор привели в исполнение на следующий день. Об аресте и смерти Ежова в советской печати не сообщалось. Труп павшего наркома кремировали в Донском крематории, а его имя надолго вычеркнули из истории Страны Советов.
С 1939 года НКВД начал освобождать репрессированных в период т.н. большого террора 1937—1938 гг. По данным разных исследователей до начала войны было освобождено до 180 тысяч человек. А вот 4 февраля 1940 г. был обвинён в антисоветской деятельности и расстрелян главный организатор большого террора — бывший нарком НКВД Николай Ежов.
Как создать государство в государстве
Несмотря на явные нестыковки в биографии, Ежов был заслуженным человеком. С фронтов гражданской войны он попал на партийную работу, 10 лет занимался кадровыми вопросами в аппарате ЦК ВКП(б), а в 1934 году завоевал доверие Сталина участием в расследовании убийства Сергея Кирова. Тогдашний нарком НКВД Генрих Ягода, покрывая троцкистов и зиновьевцев, с которыми как позже выяснится, имел тесные связи, пытался представить убийство Кирова как эмигрантский заговор. Но Ежов смог доказать обратное, вследствие чего прошёл первый московский процесс 1936 года, а Зиновьев, Каменев и другие — расстреляны. В 1935 Николай Ежов становится председателем Комитета партийного контроля (КПК), т.е. отвечает за чистку аппарата партии, а в сентябре 1936-го сменяет Ягоду на посту наркома НКВД, сохраняя должность в КПК. В 1937 году арестовывают Генриха Ягоду, Николая Бухарина и Алексея Рыкова (второй московский процесс). Фактически был раскрыт правый заговор с целью госпереворота и, согласно показаниям сотрудника Ягоды, Молчанова выяснилось, что экс-нарком НКВД боролся «только с такой контрреволюцией, которая в случае её прихода к власти, всех нас, чекистов, перевешает. мы, как разведчики, должны суметь удержаться при любой власти...». Доверие Сталина к Ежову возрастает и благодаря раскрытию в мае-июне 1937 года военного заговора Тухачевского.
Чтобы укрепиться в органах, Ежов перетягивает своих людей. «Свои» фактически составляли две группы — часть товарищей из аппарата ЦК и «северокавказцы». Вторая группа особенно интересна. Эти сотрудники НКВД во главе со ставшим в 1933 году первым секретарём Северо-Кавказского крайкома Ефимом Евдокимовым отметились тем, что очень бодро подавляли антисоветские выступления на Северном Кавказе. В итоге властные и жестокие (а другими они по роду деятельности и не могли быть) люди фактически захватили регион и делали там, что хотели, не считаясь с центральной властью. Правой рукой Евдокимова был назначенный первым замом Ежова Михаил Фриновский, вместе с которым летом 1937 года они развязали т.н. большой террор. Всё началось с массовых чисток партийных и государственных кадров, а затем перешло в кулацкую и национальные операции НКВД. Зачем нужны были такие операции в момент, когда ни подъёма национализма, ни крестьянских бунтов не просматривалось, и была принята «сталинская» конституция 1936 года, уравнявшая в правах бывших «лишенцев», станет ясно позже. Собрав в своих руках огромную власть (от спецслужб и военных частей до партийного руководства в регионах) группа Ежова/Евдокимова обнаглела настолько, что полезла во внешнюю политику СССР, устроив руками Фриновского чистки в Монголии, что должно было повлиять на советско-китайские и советско-японские отношения. К началу 1938 года можно было вполне констатировать, что НКВД центральным органам власти СССР больше не подчинялось. Все эти художества плюс безумные цифры репрессированных, которые уже нельзя было списать ни на какие в действительности имевшие место антисоветские заговоры дошли до Сталина примерно к весне 1938 года.
Что обнаружил Берия
Для полного понимания происходившего надо не забывать, что в то время никто уже не сомневался, что на пороге война с гитлеровской Германией. Центральными вопросами были «когда?» и «с кем?». Шла серьёзнейшая дипломатическая работа, для того, чтобы не остаться один на один против Третьего Рейха может быть даже в коалиции с Японией. На горизонте маячила война на два фронта при экономической поддержке противников западными демократиями. В такой ситуации потеря контроля над спецслужбами, которые своими действиями вызвали не только внутреннее недовольство советской властью, но и репутационные потери вовне (западная пресса, в том числе и левая, начала осуждать политические чистки в СССР), могла просто-напросто привести к военному поражению.
Слетевшего с катушек Ежова надо было срочно снимать. Но как это сделать, не вызвав у него преждевременных подозрений, не спровоцировав его использовать все силы на антиправительственный мятеж? 8 апреля 1938 года Ежова, сохранив ему должность в НКВД, ставят наркомом водного транспорта. Поскольку у него появляется больше работы, в помощь по чекистской линии Ежову из Грузии присылают верного Сталину человека — Лаврентия Берию. Берия начинает замыкать на себя сотрудников ведомства и параллельно собирать доказательства об антигосударственной деятельности группы Ежова. К ноябрю 1938 года Берия чувствует за собой силу, и Сталин снимает Ежова с поста наркома НКВД, оставляя его в наркомате водного транспорта. Тогда же производится арест Евдокимова. Фриновского переводят в наркомат ВМФ. Теперь они понимают, что происходит, но уже поздно.
29 января 1939 года Берия отчитывается перед Сталиным о состоянии дел в НКВД. Основные тезисы отчёта таковы:
— за время руководства Ежова большинство руководящих должностей в НКВД заняли антисоветские элементы;
— эти люди массово производили необоснованные аресты, в то же время покрывая действительных врагов;
— методы следствия превратились в выбивание ложных показаний и признаний, количество признаний, которых каждый следователь должен был добиться за сутки, регламентировалось планом; попытки чекистов-партийцев противодействовать произволу глушились;
— вместо агентурной работы с контрреволюционными формированиями усиленно создавалась сеть осведомителей в партаппаратах;
— работа троек НКВД на местах центральным НКВД не контролировалась; были случаи, когда за один вечер рассматривалось от 600 до 2000 дел; неузаконенные «милицейские» тройки приговорили к тюремным срокам до 5 лет около 200 000 человек.
— Ежов и Фриновский с апреля 1938 г. располагали материалами, изобличающими ряд работников из Управления Коменданта Кремля как террористов и заговорщиков, но те продолжали работать;
— вся иностранная агентурная сеть, на которую тратились большие средства в валюте, была перевербована иностранными разведками;
— периферийные органы НКВД отрывались от парторганизаций, что давало им возможность скрывать подрывную работу;
— Ежов приходил на работу не раньше 4—5 часов дня, чем разлагал весь аппарат НКВД, регулярно пил.
В апреле 1939 года Ежова и Фриновского арестовывают. Мотивы группы Ежова становятся глубоко понятны при изучении материалов уголовного дела, лежащего в ЦА ФСБ РФ.
Паранойя Сталина или всё-таки военный заговор
Арестованный по тому же делу 1-й секретарь Западно-Сибирского Крайкома, а затем нарком земледелия СССР Роберт Эйхе на допросе 20 апреля 1939 года сообщил, что в 1936 при личной беседе Ежов говорил ему, что путь колхозов не приведёт к социализму, а когда тот согласился с тезисом, добавил, что в Западной Сибири есть много товарищей, которые считают так же. В 1937 Ежов посоветовал Эйхе залечь на дно, а после его ареста в 1938 году следователи НКВД потребовали от Эйхе признаться в подготовке теракта против Ежова и смогли выбить такое признание. Эйхе предполагал, что так Ежов пытался избавиться от тех, кто был в курсе его деятельности.
Тогда же близкий соратник Ежова начальник отдела охраны НКВД Дагин показал, что с 1935 года являлся участником антисоветской правой организации под руководством бывшего секретаря Северо-Кавказского крайкома Ефима Евдокимова, который брал на работу в ВЧК-ОГПУ всех кого ни попадя, лишь бы были преданы ему лично. По распоряжению «батьки Евдокимова» с 1926 года регулярно «смазывал» дела по кулацко-офицерским повстанческим формированиям. Евдокимов говорил, что создание колхозов на Северном Кавказе приведёт деревню к краху и ввёл Дагина в группу чекистов с правыми настроениями, которые поддерживали взгляды Бухарина. Взгляды Бухарина — это «врастание кулака в социализм», т.е. сохранение капитализма в деревне. Напомним, полным ходом шла индустриализация, во время которой кулаки отказывались продавать хлеб городским рабочим, надеясь придержать его на время для спекуляции по более высоким ценам. А кроме кулаков купить было не у кого, т.к. беднякам не хватало самим, а середняки могли обеспечить в основном только свою семью и на продажу выставляли мало. По словам Дагина, Евдокимов «сознательно допускал перегибы, провоцируя недовольство крестьян коллективизацией». Например, приказал обобществить лошадей, не подготовив заранее конюшен и конюхов, из-за чего начался падёж. Раньше срока сеяли кукурузу, что вызывало крупные потери. За счёт доходов колхозников благоустраивали дома исполкомов. Он почувствовал себя «отцом Края», на всех мероприятиях его должны были встречать девушки с цветами. Ежов же не пропускал наверх сообщения с мест о перегибах.
23 апреля показания дал Секретарь парткомиссии РККА Константинов. Он рассказал, что покрывал троцкистов в армии, а когда в 1938 его начальника арестовали, а самого Константинова уволили с выговором, он побежал искать защиты у Ежова, которого знал ещё с гражданской войны. По протекции Ежова его устроили начальником Военторга Ленинградского военного округа. В ноябре он сообщил Константинову, что его песенка спета, если не убрать Сталина и «верного сталинца» Берию. Он сказал, что есть целая группа людей, готовых это сделать и предложил принять участие в совершении теракта, но до дела не дошло из-за ареста самого Ежова.
Из протокола допроса Николая Ежова от 27 апреля 1939 года становится ясно, что ещё в 1934 году он был завербован немецкой разведкой, которая подцепила его на крючок связью с любовницей. До лета 1936 года он передавал немцам информацию о состоянии РККА. Затем от него потребовали с позиции секретаря ЦК ВКП(б) повлиять на политику СССР, «притереться к европейской системе» (реставрировать капитализм) для возможности союза с Германией в будущей войне. Переговоры вели не от Гитлера, а от Рейхсвера, который в свою очередь готовил военный заговор против фюрера. По их мнению, снос нацизма в Германии и коммунизма в СССР мог позволить двум странам объединиться в будущей большой войне. У немцев уже были в СССР союзные военно-заговорщические группы. С одной из них, под руководством замнаркома обороны Александра Егорова, и связался Ежов. Его задачей было объединить разрозненные антиправительственные группы (Будённый-Дыбенко-Шапошников; Гамарник-Якир-Уборевич; Тухачевский). Кроме того, нужно было объединение с военными НКВД, чтобы к началу войны совершить госпереворот. Когда в 1937 взяли Тухачевского, планы изменились, и переворот стали готовить, не дожидаясь начала военных действий. Евдокимов и Фриновский были в курсе всего вплоть до связей Ежова с Германией.
В подписанном комиссаром госбезопасности Б. Кобуловым постановлении о привлечении Ежова к уголовной ответственности указано:
«Ежов и его сообщники Фриновский, Евдокимов и Дагин практически подготовляли на 7 ноября 1938 года путч, который, по замыслу его вдохновителей, должен был выразиться в совершении террористических акций против руководителей партии и правительства во время демонстрации на Красной площади в Москве».
4 августа 1939 года Ежов признался, что вместе с Фриновским сознательно провоцировал чрезмерные репрессии, производил аресты не только откровенно антисоветских элементов, но и родственников, знакомых, а также абсолютно посторонних людей, чтобы создать в стране режим чрезвычайной ситуации, вызвать недовольство населения, которое в таком состоянии с радостью приняло бы свержение режима.
22 января 1940 г. расстреляли Дагина. 2 февраля 1940 года на суде бывший нарком НКВД уже всё отрицал. В тот же день был расстрелян Ефим Евдокимов. Через 2 дня, 4 февраля, казнены Ежов и Фриновский.
Кое-что из ежовских методов, причём более эффективно, было принято на вооружение во время перестройки, когда при работающих заводах, фабриках и колхозах был создан искусственный дефицит, создавший среди населения впечатление, что это «фича» системы, а не её «баг». После чего принять самороспуск страны людям было уже гораздо проще.
Многие полагают, что с приходом на пост главы НКВД Берия остановил массовый террор. Это не совсем так. Масштабы репрессий действительно уменьшились, но в то же самое время они сменили свои акценты.
Конец «ежовщины»
К весне 1938 года уже всем стало очевидно, что репрессивный аппарат, управляемый сверхусердным Ежовым, может привести к непоправимым последствиям. Сталин стал готовить план смещения заигравшегося в «чистильщика» наркома, но действовал он постепенно. 8 апреля 1938 года Ежов был назначен по совместительству наркомом водного транспорта, что уже свидетельствовало о грозящей ему опале, однако вряд ли он тогда заподозрил неладное. Лишь после бегства в Японию начальника Дальневосточного управления внутренних дел Генриха Люшкова, опасавшегося ареста, Николай Иванович осознал всю шаткость своего положения.
В августе 1938 года на место первого заместителя Ежова, а позднее и начальника Главного управления государственной безопасности назначили опытного управленца Лаврентия Берию. Наделенный большими полномочиями он вскоре начал широкомасштабные аресты людей Ежова в НКВД, прокуратуре и судах. Вместо них ответственные должности стали занимать выдвиженцы Берии, приехавшие вслед за ним из Закавказья.
Смена власти в карательном ведомстве прошла гладко. Аппарат в течение трех месяцев был практически полностью очищен от людей Ежова. В ноябре 1938 года уже сам Ежов был вынужден написать заявление об отставке с поста главы НКВД, хотя формально он продолжал оставаться наркомом водного транспорта до 9 апреля 1939 года.
В качестве нового главы НКВД Берия подписал указ, согласно которому из тюрем освобождались подсудимые, чья вина так и не была доказана. Были сняты со своих должностей и преданы суду сотрудники карательного аппарата, причастные к фальсификации уголовных дел.
Никто из глав республиканских и областных управлений внутренних дел не посмел выступить в защиту еще недавно влиятельного наркома – никому не хотелось последовать вслед за бывшим шефом. Впрочем, очень скоро рука обновленного НКВД добралась и до них. Из ситуации было лишь два выхода – либо самоубийство, либо суд, который фактически означал смертный приговор. Власти не желали оставлять в живых свидетелей «большого террора».
10 апреля 1939 года был арестован Ежов. Процесс над «кровавым карликом» длился почти два мучительных года: бывшего наркома ломала им же созданная репрессивная машина. 3 февраля 1940 года Ежов был признан виновным в подготовке государственного переворота и приговорен к расстрелу.
Долгожданные перемены
Очевидно, что главная задача, возлагавшаяся на Берию, заключалась не столько в смещении людей Ежова, сколько в приостановке ничем не оправданных репрессий, в наведении порядка в следственных органах, судах и прокуратуре. Еще в середине ноября 1938 года, до смещения Ежова с поста главы НКВД, правительство выпустило постановление, в котором осуждалась практика упрощенного порядка производства дел, вынесения скоропалительных приговоров и предоставления «лимитов» для осуществления массовых арестов. Органы НКВД открыто обвинялись в извращенном понимании своих функций и утрате навыков кропотливой агентурной и следственной работы.
Берия с первых дней своей работы принялся устранять порочную систему, когда вина подсудимого определялась лишь на основе выбитых у него признаний, без их подкрепления необходимыми документальными данными. Недаром за Лаврентием Павловичем закрепилась репутация человека, восстановившего «социалистическую законность». Он прекратил многие начатые Ежовым процессы, выпустил на свободу тысячи заключенных, чья вина не была доказана, и в целом освободил страну от ежовского произвола.
C приходом Берии исчезла практика производить массовые аресты и выселение людей без санкции прокуратуры или постановления суда, прекратились силовые методы выколачивания признаний из обвиняемого. Но главное, были ликвидированы тройки, которые выносили приговоры по упрощенной процедуре, занимавшей считанные минуты, зачастую без присутствия адвоката и обвиняемого. В 99% случаев это были смертные приговоры. Теперь все дела передавались в суды, а от следователей требовали строго соблюдения уголовно-процессуальных норм.
Говорят цифры
Статистические данные наглядно свидетельствуют, насколько уменьшился размах репрессий при Берии. Если за два года «большого террора» (1937–1938 гг.) было вынесено почти 700 тысяч смертных приговоров, то за период с 1939 по 1953 годы (неполные 15 лет) к высшей мере наказания было осуждено чуть более 54 тысяч человек.
Правда, некоторые исследователи утверждают, что официальная статистика, которая касается периода нахождения у руля НКВД Берии, далеко не полная. В нее, к примеру, не включен расстрел примерно 22 тысяч польских офицеров и гражданских лиц в 1940 году. Очевидно, в статистику не вошел и расстрел в 1941 году многих тысяч политзаключенных в тюрьмах западных областей СССР, которые оказались под угрозой германской оккупации. Тем не менее общее число казненных при Берии вряд ли достигает 100 тысяч человек, что не идет ни в какое сравнение с количеством смертных приговоров во время «ежовщины».
Значительно снизились при Берии и репрессии среди сотрудников органов внутренних дел. С 1 октября 1936 года по 15 августа 1938 года было арестовано почти 2 300 «неблагонадежных» оперативников, после прихода Берии привлеченных к уголовной ответственности из рядов НКВД оказалось меньше тысячи. Более того, многие из них впоследствии были оправданы и выпущены на свободу.
Общее число лиц, выпущенных при Берии из мест лишения свободы, по-прежнему точно не известно. Серго Берия, сын Лаврентия Павловича, полагает, что вплоть до начала Великой Отечественной войны из тюрем вышло около 800 тысяч заключенных, из них не менее 20 тысяч осужденных по политическим статьям. Однако другие исследователи называют в разы меньшие цифры.
Сложность подсчета заключается в том, что после так называемой «бериевской оттепели», когда в течение первого полугодия 1939 года на свободу вышло почти 200 тысяч человек, тюрьмы и лагеря вновь стали активно заполняться. С одной стороны, туда направлялись националистические элементы с Западной Украины, Западной Белоруссии и Прибалтики, вошедших в состав СССР, согласно секретному протоколу пакта Молотова-Риббентропа. С другой, из-за ужесточения законодательства, места лишения свободы стали пополнять люди, осужденные на сроки от 2-х до 4-х месяцев за опоздание на работу, прогулы или выпуск недоброкачественной продукции.
С началом войны пришла новая волна амнистии, вызванная огромными потерями, которые несла Красная Армия на фронте. Летом-осенью 1941 года из лагерей досрочно освободили и отправили в действующую армию почти 650 тысяч человек, в большей степени осужденных по уголовным, а не политическим статьям. После окончания войны органы НКВД заработали с новой силой, отправляя в лагеря коллаборационистов и бывших военнопленных, не прошедших фильтрацию. По данным, которыми располагает Министерство обороны РФ, таких было 333 400 человек.
Подводя итоги, можно сказать, что при Берии репрессивный механизм НКВД несколько смягчился, сместил акценты, но не утратил своего карательного характера. К примеру, были освобождены многие представители партийной элиты, а также осужденные по некоторым уголовным статьям, однако число политзаключенных практически не изменилось, а по некоторым данным, даже увеличилось. Историки полагают, что Сталин, за редким исключением, не желал пересматривать приговоры, вынесенные за контрреволюционную деятельность. Этот факт во многом повлиял на ограниченный характер «бериевской оттепели».
Нужно также иметь в виду, что НКВД в 1930-50-х годах был не только карательным органом, но и хозяйственно-экономическим механизмом, позволявшим государству использовать дешевую рабочую силу на многочисленных стройках, рудниках, лесозаготовительных предприятиях, разведочно-эксплуатационных работах, даже в животноводстве и рыбном промысле. Так, за 1940 год на долю наркомата внутренних дел приходилось около 13 % всех капитальных работ в народном хозяйстве страны, которые обеспечивал труд почти двух миллионов заключенных. Разумеется, руководство страны не собиралось терять столь важный экономический инструмент.
источник
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Читайте также: