Кто изучает религии профессия

Опубликовано: 03.07.2024

Вот уже 10 лет Челябинский государственный университет является единственным вузом на Южном Урале, который не только ведёт подготовку профессиональных религиоведов, но и получает бюджетные места от Министерства образования на эту специальность. Хотя сама по себе эта профессия остается для Челябинска сравнительно малоизвестной, и многие абитуриенты и родители задаются вопросом, что такое религиоведение и кем работают религиоведы после вуза.

Начнем с того, что специальность религиоведение в мире известна очень давно и преподается во многих вузах, в том числе и самых знаменитых вроде Кембриджа и Гарварда, достаточно погуглить хотя бы её англоязычное название "religious studies". Хотя для России это новинка. Всё дело в том, что право на свободу вероисповедания и ведение религиозной деятельности появилось у граждан нашей страны не так давно и впервые было закреплено в Конституции 1993 г., а потому до сих пор остается чем-то малопривычным. Вместе с тем, Россия является многоконфессиональной страной, а Челябинская область - один из её самых разнообразных в религиозном отношении регионов - на Южном Урале проживают представители порядка 40 конфессии, и все они ведут религиозную деятельность и нуждаются в религиоведах. Начнём говорить об их работе, однако, не с того, что они делают, а с того, чем они не занимаются:

1. Религиоведы - это не религиозные деятели и не священники. Хотя одно другого не исключает полностью и священниками становятся люди разных профессий, в университете не занимаются проведением ритуалов и богослужений, чтение молитв или ведением духовных практик. Изучение религий идёт с научной точки зрения, как явления современного общества и неотъемлемой части культуры человечества. Всем религиям придается равное значение и уделяется достаточное внимание, без ухода в мистику, без пропагандирования ценностей или идей какой-либо одной религии. Иными словами, религиоведение - это не богословие! Это светское, гуманистическое образование, основанное на принципах научности и критического мышления.

2. Религиоведы работают после вуза, прежде всего, в органах государственного и муниципального управления в области культуры, межэтнического, межнационального и межконфессионального взаимодействия. Это такие учреждения, как, например, Министерство культуры Челябинской области, Государственный исторический музей Южного Урала, Администрация города Челябинск, МКУ Центр народного единства, областные, муниципальные и районные управления по взаимодействию с общественными объединениями. Государство в России проводит активную политику по регулированию религиозной деятельности и межконфессиональных отношений, и ему требуются соответствующие специалисты.

3. Школы, колледжи, институты и другие образовательные учреждения. Те, кто слышал о введении в школах предмета "Основы религиозных культур и светской этики" знают, что существует нехватка учителей, способных квалифицированно рассказать детям о религиях и связанной с ними культуре. Религиоведы находят себе место в качестве таких педагогов, а кроме того часто становятся учителями обществознания и смежных дисциплин.

4. Экспертные центры и правоохранительная деятельность. Выпускники-религиоведы являются дипломированными специалистами в области проведения религиоведческой экспертизы. В ходе таких экспертиз определяется, что является религиозным экстремизмом, в чём и как могут быть задеты чувства верующих, защищается данное Конституцией РФ право на свободы вероисповедания. Для этих целей религиоведы сотрудничают с правоохранительными органами, судами и юридическими компаниями. В последнее время востребованность религиоведческой экспертизы постоянно растет, о чём свидетельствуют многочисленные громкие дела и процессы.

5. Религиозные и общественные организации, культурные центры, церкви и различные духовные учреждения. Как уже было сказано выше, религиоведы - это не религиозные деятели и не священники, однако они нередко работают в некоммерческих религиозно-культурных центрах, храмах и этно-конфессиональных учреждениях, организуя и обеспечивая их деятельность, помогая взаимодействовать с властями и другми религиозными организациями.

Узнать больше про то, кем работают религиоведы после вуза вы можете по ссылке или по телефону деканата +7(351)799-70-06

Что такое религиоведческое образование? Кем могут стать выпускники религиоведческих отделений? Каков научный статус современного религиоведения, с какими проблемами сталкиваются ученые, профессионально изучающие историю, психологию и социологию религии? Каково отношение религиоведов к введению в школах курса «Основ религиозной культуры и светской этики»?

На эти и некоторые другие вопросы для портала «Православие и мир» отвечают преподаватели кафедры философии религии и религиоведения философского факультета МГУ им. Ломоносова.

Игорь Николаевич Яблоков

Игорь Николаевич Яблоков, Заслуженный деятель науки Российской Федерации, профессор, доктор философских наук, заведующий кафедрой философии религии и религиоведения:

А факультативно могут заниматься арабским, ивритом, санскритом, японским, китайским и другими языками – все возможности для этого есть, главное, чтобы было желание. Читаются у нас и самые разные спецкурсы. Вот только некоторые из них: «Библеистика», «Притчи в религиях мира», «Особенности государственно-церковных отношений в России».

Игорь Леонидович Крупник, кандидат философских наук, заведующий учебным отделом философского факультета:

На мой взгляд, такой философский базис вообще выгодно отличает религиоведов МГУ от ряда выпускающих религиоведческих кафедр, где институциональная привязка осуществляется по линии исторических факультетов.

IV межвузовская конференция «Проблемы исторического и теоретического религиоведения»

Другой сферой профессионального роста для религиоведа является научно-исследовательская работа. Выпускники-религиоведы могут быть научными сотрудниками различных институтов РАН и в зависимости от узкой специализации и предмета исследования могут находить себя и в других исследовательских институтах.

Выпускники кафедры также востребованы в различных государственных структурах в качестве специалистов по связям с религиозными организациями, советников по делам религий и так далее.

Имеются вполне конкретные примеры выпускников этого отделения, работавших или работающих в Министерстве Юстиции, Правительстве Москвы (департамент межрегионального сотрудничества, национальной политики и связей с религиозными организациями). Некоторые выпускники устраиваются на работу в административные структуры самих религиозных организаций (например, ОВЦС Московского Патриархата РПЦ).

Наконец еще одной важной сферой деятельности религиоведа является представление информации и анализ религиозной ситуации, религиозных аспектов культуры, конкретных религиозных движений в медиа-пространстве. Очень многие выпускники кафедры работают в СМИ.

Подытоживая вышесказанное, можно отметить, что в большинстве известных мне случаев выпускники кафедры без работы не сидят, пусть это и не всегда работа строго по специальности.

Илья Сергеевич Вевюрко

Илья Сергеевич Вевюрко, кандидат философских наук, старший преподаватель кафедры философии религии и религиоведения, преподаватель богословского факультета ПСТГУ:

Поэтому в основном молодые религиоведы устраиваются сейчас так же, как и другие гуманитарии: во все сферы деятельности, где хорошая подготовка общегуманитарного профиля позволяет в сжатые сроки доучиться и освоить профессию. Это журналистика, связи с общественностью, полит- и бизнес-консультирование, реклама.

При этом хочу заметить, что в значительной мере те «степени свободы», которыми обладает религиовед в поиске рабочего места, обусловлены его фундаментальной философской подготовкой, именно поэтому взаимосвязь религиоведения и философии, сохраняющаяся как часть нашей научной традиции, есть безусловное благо. Философия воспитывает в человеке способность более эффективно распоряжаться своими человеческими ресурсами – это факт.

Игорь Николаевич Яблоков:

На нашей кафедре принято выделять в нем 5 разделов: философия, социология, история, антропология, феноменология религии, история религиоведения. Однако дискуссия о составе данной науки продолжается.

Предметом религиоведения являются закономерности возникновения, развития и функционирования религии, её многообразные проявления, как они представали в истории общества, взаимовлияние религии и других областей культуры.

Иван Павлович Давыдов, доцент кафедры философии религии и религиоведения:

Иван Павлович Давыдов

Игорь Леонидович Крупник:

В то же время предельная широта философской проблематики, а также пересечение по предметам ЕГЭ с рядом более «престижных» факультетов, вроде юридического или факультета государственного управления, привели к тому, что в последние годы философский факультет рассматривается некоторыми абитуриентами как своего рода «запасной аэродром». В результате на первом курсе факультета действительно оказывается некоторое количество случайных людей.

Кроме этого, на отделении религиоведения существуют дополнительные аспекты данной проблемы: подобно психологическому факультету, куда часть абитуриентов идет, чтобы решить собственные психологические проблемы, некоторые выпускники школ и люди более старшего возраста приходят на отделение религиоведения философского факультета, чтобы разобраться в хитросплетениях собственного религиозного опыта и (или) чтобы им рассказали о Боге. Такие люди моментально разочаровываются, потому что вовсе не встречают того, чего ожидали.

Религиоведение исследует представления о Боге (богах, божественном, сверхъестественном), анализирует сам феномен идеи Бога в индивидуальном и массовом сознании, проявленность этой идеи или комплекса идей в системе действий и их взаимосвязь, описывает религиозные организации в актуальной социологической и исторической перспективе и тому подобное.

Такой подход для некоторых студентов оказывается слишком сухим в своем академизме, безжизненным (в смысле отсутствия непосредственной связи с их личным религиозным опытом) и бесполезным (в смысле неспособности решить с его помощью некоторый набор вечных экзистенциальных вопросов). Такие разочарованные встречаются, как мне кажется, в любой группе студентов-религиоведов.

Единственное, что можно делать в отношении таких студентов, – методически показывать и обосновывать мысль о том, что религию можно исследовать изнутри (в аспекте индивидуального ничем не формализованного опыта, богословских или религиозно-философских изысканий) и извне (религиоведческое исследование). Оба подхода не могут быть взаимоисключающими, что подчеркнул Владимир Васильевич Миронов (прим. ред: декан философского факультета) в своем вступительном слове на последней межвузовской религиоведческой конференции, которая прошла в конце марта.

Валерий Яковлевич Саврей

Валерий Яковлевич Саврей, доктор философских наук, профессор кафедры философии религии и религиоведения философского факультета МГУ им. Ломоносова и Московской духовной академии, лауреат Макариевской премии РАН:

Прежде всего, имеет значение личное призвание каждого студента, его энтузиазм, его горение, жажда получения новых знаний, осознанный выбор темы научного исследования, ответственный выбор научного руководителя, стремление к достижению максимальной компетенции в избранной области исследования.

Встреча в жизни с выдающимся ученым или глубокое проникновение в смысл фундаментального научного труда (например, «Культура и этика» Альберта Швейцера) может радикально изменить судьбу человека как будущего ученого, определить область его научных интересов.

Павел Николаевич Костылев

Павел Николаевич Костылев, главный редактор журнала «Религиоведческие исследования», главный редактор портала «Религиозная жизнь», старший научный сотрудник кафедры философии религии и религиоведения:

Валерий Яковлевич Саврей:

Игорь Николаевич Яблоков:

Зульфия Абдулхаковна Тажуризина

Зульфия Абдулхаковна Тажуризина, доктор философских наук, профессор кафедры философии религии и религиоведения:

Что можно было бы предложить в связи с этим?

2. Без представления о том, в каких общественных условиях возникла и развивалась та или иная религия, получить научные знания (а государственное образование обязано быть по сути научным) о религии во всех ее многообразных формах, мягко говоря, нереально. Но ведь можно те часы, которые предполагаются на реализацию «модулей», передать одной из фундаментальных школьных дисциплин – истории, то есть расширить содержание ее религиоведческого аспекта за счет увеличения часов в разделах о культуре тех или иных народов. Год за годом, последовательно, перед учащимся будет раскрываться картина закономерно возникающих, развивающихся и угасающих религий. И религия найдет свое достойное естественное место среди других форм духовной деятельности.

IV межвузовская конференция «Проблемы исторического и теоретического религиоведения»

Зорина Павловна Трофимова, доктор философских наук, профессор кафедры философии религии и религиоведения:

Преподавателей с классификацией «религиовед» крайне мало, и далеко не все хотят идти работать в школу. Религиозные организации тоже, вряд ли, в полной мере смогут обеспечить все школы. В высших педагогических учебных заведениях, если и читается «история религий», то ничтожное количество часов. Не думаю, что срочно организованные курсы повышения квалификации решат кадровый вопрос.

Валерий Яковлевич Саврей:

Я все же считаю, что введение нового предмета «Основы религиозной культуры и светской этики» является важным и необходимым решением. В школьном образовании это единственный предмет, который открывает уникальную возможность для мировоззренческого и этического понимания жизни.

В современной сложной ситуации, когда разрушаются традиционные базовые ценности, эта задача является более чем актуальной.

Однако, следует иметь в виду, что успех преподавания этого нового предмета будет всецело зависеть как от степени профессионализма преподавателей, так и от их личных мировоззренческих и нравственных ценностных установок.

Иван Павлович Давыдов:

Что бы мы тут ни говорили, нас никто не спрашивает. Единственное, что мы можем сделать, – это повлиять на качество материалов, которые адресуются школьникам для изучения данной дисциплины. Учебники готовятся людьми не очень компетентными. Я сам был прошлым летом в группе экспертов, которые писали рецензии на готовящиеся учебники, и хочу отметить их низкий уровень. Они скорее вводят в заблуждение, чем передают суть мировоззрения. Главный принцип большинства авторов: «Это школьникам будет непонятно – это нужно выносить за скобки». В результате за скобки вынесена вся специфика, остались лишь и так понятные вещи.

В 2004 г. приказом Министерства образования РФ в Тюменском государственном нефтегазовом университете открыта специальность 022200 - "Религиоведение".

Г. П. Худякова, заведующая кафедрой религиоведения Тюменского нефтегазового университета, доктор философских наук, профессор.

Почему нашему региону нужны религиоведы?

Тюменская область по составу населения исторически сложилась как полиэтническое образование. В ее становление и развитие как главной энергетической базы страны внесли огромный вклад представители практически всех республик и областей бывшего Советского Союза. Для значительной части народов Тюменская область стала второй родиной, местом жизнедеятельности последующих поколений, где люди никогда не размежевывались ни по национальному, ни по религиозному признакам и жили в традициях межнациональной дружбы, согласия и самоотверженного труда. Сегодня в Тюменской области проживают представители более 120 народов. Свыше двухсот религиозных организаций в области.

– 25 марта на философском факультете МГУ им. Ломоносова прошел день открытых дверей. В числе прочих была представлена ваша кафедра. Уже скоро лучшие абитуриенты страны будут бороться за право получать здесь высшее образование. Некоторые из них будут специализироваться на кафедре религиоведения. Какие дисциплины преподаются на отделении? Какие образовательные возможности есть у студентов?

Игорь Николаевич Яблоков

Необходимость ликвидации всеобщей безграмотности в области духовных традиций нашей страны широко обсуждается как на государственном уровне, так и в среде религиозных деятелей. Между тем учебные заведения России ежегодно выпускают специалистов, которые должны быть в авангарде этого процесса – религиоведов. В числе этих учебных заведений, конечно, Московский государственный университет, его философский факультет. О современном состоянии религиоведческого образования в России рассказывает декан философского факультета МГУ, член-корреcпондент РАН, профессор Владимир МИРОНОВ.

– Владимир Васильевич, религиоведение в России появилось «из ничего» в 1990-х годах или научный атеизм советской эпохи можно считать частью его истории?

– Сам термин «религиоведение» существовал и раньше, но его становление в качестве отдельной научной дисциплины пришлось на 1990-е годы. В МГУ была создана первая кафедра, которая как раз и взяла этот термин на.

№10 (100) / Статьи

Первый выпуск теологов в ДВГУ

Кафедра теологии и религиоведения была создана в ДВГУ в июле 1999 г. На тот момент ДВГУ стал третьим в России - после Омского и Алтайского университетов - государственным высшим учебным заведением, предоставляющим возможность получения богословского образ

Сейчас таких вузов в России уже более 10, и их количество постоянно увеличивается. Мы попросили рассказать о первом выпуске специалистов по православному богословию кандидата философских наук, доцента, заместителя заведующего кафедрой теологии и религиоведения Анну Владимировну Здор:

- 22 октября 2003 г. состоялась защита дипломных работ на очно-заочном отделении, где по ускоренной трехгодичной программе обучаются люди, уже имеющие высшее образование. И если первый выпуск специалистов-религиоведов состоялся год назад, то оканчивающие в этом году университет теологи будут первыми дипломированными специалистами такого профиля на.

ЧТО ТАКОЕ РЕЛИГИОВЕДЕНИЕ?

Религиоведение – специальность, направленная на изучение мировоззренческих, ценностных, этических проблем, стоящих перед современным обществом. За время обучения на данной специальности студент получит знания по истории христианской церкви; восточных религиозных направлений (ислам, буддизм, даосизм, конфуцианство, синтоизм и многих других). В рамках данной специальности исследуются: становление и развитие религиозно-философского знания; религиозно-этические учения в системе мировой культуры; вопросы соотношения науки и религии.

Перспективными направлениями в религиоведении являются: изучение религиозных традиций Востока с углубленным изучением китайского языка (на дневном отделении); изучение светской и конфессиональной психологии и социологии религии; исследование условий формирования и развития нетрадиционных религиозных движений и культов; изучение специфики региональной этнорелигиозной ситуации на сопредельных с Алтаем.

Необходимость ликвидации всеобщей безграмотности в области духовных традиций нашей страны широко обсуждается как на государственном уровне, так и в среде религиозных деятелей. Между тем учебные заведения России ежегодно выпускают специалистов, которые должны быть в авангарде этого процесса – религиоведов. В числе этих учебных заведений, конечно, Московский государственный университет, его философский факультет. О современном состоянии религиоведческого образования в России ответственный редактор «НГР» Андрей МЕЛЬНИКОВ беседует с деканом философского факультета МГУ, членом-корреcпондентом РАН, профессором Владимиром МИРОНОВЫМ.

Павел Костылев. Религиовед etc.

Здесь вместо слова "религиовед" можно подставить: "историк", "культуролог", "филолог" и пр. По этим критерием точно можно определить, что религиовед - специалист гуманитарного профиля, которого от филолога, историка и культуролога отличает образование. В работе было сказано об этом.

Однако по этим критериям не только нельзя определить собственно религиоведа, они даже для общепризнанных религиоведов не представляются точными. К.И. Никонов не обучался на кафедре религиоведения, но работает на ней. Может не повезти и с публикациями. Возможен такой религиовед, который не является членом ни одной организации и не делает докладов, но раз в год на-гора выдает великолепнейшее исследование - почему бы и нет?

Кроме того. Историк занимается древностями. Филолог занимается словом. Чем занимается религиовед? Религией? С формальной точки зрения это все равно, что "ничем". Любимая проблема определения религии. А поскольку такая проблема -.

1. Что имеется в виду под религиоведением и чем эта наука отличается от теологии? Каково сегодня состояние отечественного религиоведения и каковы условия подготовки специалистов этого профиля?
2. В чем заключается специфика преподавания научного религиоведения и кого можно считать религиоведом в собственном смысле этого слова?
3. Каковы перспективы этой науки на нынешнем этапе развития государства и общества в России?
4. Допустимо ли причисление богословия к науке и включение этой.

Религиоведение – площадка, на которой могут сотрудничать люди разных убеждений

Санкт-Петербургские научные школы всегда отличались своим
особым исследовательским стилем, своей методологией. Об особенностях
петербургской религиоведческой школы и состоянии этой науки в стране в
беседе с корреспондентом «НГР» Лидией ОРЛОВОЙ рассказала заведующая
кафедрой философии религии и религиоведения Санкт-Петербургского
государственного университета профессор Марианна ШАХНОВИЧ.

– Марианна Михайловна, можно ли сказать, что религиоведение в России состоялось?

– Так ставить вопрос не стоит. Религиоведение существует в России уже
более ста лет, оно «состоялось» еще в начале XX века, а на протяжении
семидесяти лет советской власти функционировало как любая гуманитарная
наука в условиях той системы.

– Чего больше в российском религиоведении как науке:
советского атеистического наследия или.

16 сентября 2011 г.

— Марианна Михайловна, можно ли сказать, что религиоведение в России состоялось?

— Так ставить вопрос не стоит. Религиоведение существует в России уже более ста лет, оно «состоялось» еще в начале XX века, а на протяжении семидесяти лет советской власти функционировало как любая гуманитарная наука в условиях той системы.

— Чего больше в российском религиоведении как науке: советского атеистического наследия или влияния западных научных школ и теорий?

— Религиоведение испытало на себе ровно такой же идеологический диктат, как, например, история, филология, литературоведение, лингвистика. Но никто же не говорит о том, что исторической науки или филологии в советское время не было. Так же и с наукой о религии. Были вульгаризаторы, была пропаганда и воинствующие невежды, прикрывавшиеся партийной идеологией, подобно тому, как, например, в биологии были лысенковцы, но были и настоящие ученые, которые выживали в тех условиях. Можно сказать и.

Они не бегут к обедне при первых звуках колоколов, они работают по субботам, не смотря на шабат, они не держат пост в рамадан, но они знают о религиях всё. На просторах СПбГУ мы отыскали двух религиоведов Екатерину и Александра, которые с присущей им философской иронией и скептицизмом рассказали нам о разнице религиоведения и теологии, о важности, изучаемой ими науки, и, конечно же, ответили на вопрос о любимой религии и молитве.

— Расскажите, пожалуйста, о себе. Откуда вы, что любите, чем увлекаетесь?

Саша: Меня зовут Саша, я из Петербурга. Я очень люблю музыку, играю на органе. Но, по-моему, это все не очень интересно.

Катя: Меня зовут Катя, я из прекрасного города Тула. Мне с самого детства были интересны мифы, но в школе я вообще ничем не увлекалась, только играла в компуктер, смотрела сериальчики. Но когда пришло время сдавать ЕГЭ, я подумала, что ничего лучше чем то, что мне нравилось в детстве, у меня не получится, и так я оказалась на кафедре религиоведения. Поэтому сейчас мое главное увлечение — изучать разные мировые и не мировые, национальные и региональные религии.

Саша: У меня же все братья окончили СПбГУ, мне было бы глупо не пойти туда, и поэтому я поступил на религиоведение. Никаких отсылок к детству. Конечно, можно сказать, что в три года меня пытались распять и после этого я решил изучать религию, но на самом деле все очень просто.

— Редко кто слышал о такой специальности как религиовед, а тем более о кафедре религиоведения. Можете рассказать немного о вашей кафедре?

Саша: Наша кафедра называется «Философия религии и религиоведения». К чему все эти прелюдии (с иронией), будем честны, это самая лучшая кафедра во всем Университете. Здесь невероятно интересно. У меня замечательная тема курсовой работы, я буквально живу в ней, как бы странно это не звучало.

Катя: Наша кафедра — это, прежде всего, очень высококвалифицированные специалисты. У нас есть и библиисты, и философы религии, и антропологи, и феноменологи, и занимающиеся буддизмом, и изучающий то, как религия проявляется в современном кинематографе. И все они достаточно серьезно относятся к нашему обучению, иногда даже слишком серьезно.

— Что такое религиоведение и как лично вы определяете эту дисциплину?

Катя: Религиоведение — это наука, находящаяся на стыке таких наук, как философия, социология, антропология. Одним словом — супер комплексная наука. Для меня же это способ узнать как можно больше о различных менталитетах и культурах.

— Главный вопрос, окружающий вашу кафедру ореолом загадочности: в чем разница между теологией и религиоведением?

Саша: Этот вопрос тебе разъясняет преподаватель на первой паре. Основное различие в том, что религиоведение не исходит из понятия истинности той или иной религиозной трактовки. Мы занимаемся объективной наукой в отличие от богословов. Интересный момент - наша кафедра выросла из советской кафедры изучения атеизма. Конечно, у нас было много забавных историй как люди обретали Господа, но в основном наша кафедра способствует разочарованию во всех религиозных культах.

Катя: Теологи в России это сугубо конфессионально окрашенная профессия. Это те, кто будут в дальнейшем работать в церковных учреждениях. Теология предполагает веру. А религиоведение предполагает научный подход. Мы смотрим на религию не со стороны верующего человека, мы наблюдатели со стороны. Но в области феноменологии мы должны примерять на себя маску верующего, чтобы рассмотреть определенные аспекты. Сделать это довольно сложно, потому что верующий человек обладает определенным мистическим опытом, который мы не можем повторить.

— У вас есть какие-нибудь любимые аспекты в религиоведение,что больше всего привлекает вас в этой дисциплине?

Катя: Больше всего в моей специальности меня привлекает антропология и история религии. Антропология изучает то, какие народные пережитки еще остались в нашей вроде бы современной жизни. Антропологический вопрос, мучающий всех: почему мы вроде бы живем в светском государстве, а на самом деле в сильно христианизированном. Эта наука о том, как в местах, куда не доходят камеры первого канала, христианские представления смешиваются с исконно славянскими.

— Каверзный вопрос для всех гуманитариев: в чем польза вашей дисциплины?

Саша: Вы заходите в опасную зону. Давайте поговорим о полезности не выговариваемой темы в прикладной математике, я думаю мало кто, из не разбирающихся в этой области людей, скажет, чем это полезно. Вообще не стоит говорить о какой-то глобальной пользе, ты работаешь для себя, во имя интереса.

Катя: Религия — это обширнейший пласт культуры в целом всего мира. И мне кажется, неправильно, что в России это область знания не популярна. Насколько я знаю, религиоведение изучают в Петербурге, Москве и где-то во Владивостоке и это большое упущение, ведь у нас огромная страна, на территории которой было огромное количество первобытных форм религии, и народ должен знать свои истоки, должен знать, что было до христианства. Но очевидно, что люди, принадлежащие к определенной конфессии, воспримут все это как ересь, они не считают нужным знать историю других вероучений. Лично мне религиоведение нужно для собственного развития, это действительно единственное, что было бы мне сейчас интересно, ведь эта наука дает знания из различных сфер, после чего ты можешь выбрать, в каком направлении развиваться.

— Какая религия привлекает вас больше всего?

Катя: Меня привлекает буддизм и восточнославянский политеизм и религии древнего периода, как в Египте и Месопотамии.

Саша: Я не буду отвечать на этот вопрос. Нельзя задавать такие вопросы религиоведу, они не этичны.

— А любимый религиозный персонаж у вас есть?

Катя: Из религиозных героев мне нравятся персонажи Аполлона и Диониса в трактовке Ницше. Буйство дионистического начала и ему противоположное поэтическое последовательное начало Аполлона. Две одновременно прекрасные противоположности.

— На сколько мне известно, на философском факультете вам часто задают этот вопрос, мы тоже поинтересуемся - вы знаете какие-нибудь молитвы?

Катя: Никакие, я не теолог, я религиовед.

Саша: Молитвы знаю, но зачитывать не буду.

— Можете дать некий религиозный совет, наставляющий на путь истинный. Так сказать, напутствие от религиоведов?

Катя: Не будьте слишком скептичны к религии. Вас никто не обязывает учить молитвы наизусть и ходить в церковь ставить свечки, но религия представляет огромный культурный интерес.

С любезного согласия автора и в порядке приглашения к обсуждению представляем Вам статью Михаила Юрьевича Смирнова, доктора социологических наук, заведующего кафедрой философии Ленинградского государственного университета им. А.С.Пушкина.

Источник: Смирнов М.Ю. Религиоведение как призвание и профессия // XX юбилейные Царскосельские чтения: материалы междунар. науч. конф. 20–21 апр. 2016 г.: в 3 т. Т. 1 / Под общ. ред. В.Н.Скворцова. СПб.: Изд-во ЛГУ им. А.С.Пушкина, 2016. C. 151–156.

Название этого текста прямым образом отсылает к знаменитым докладам Макса Вебера, сделанным в Мюнхенском университете на исходе 1918 г. — «Политика как призвание и профессия» и «Наука как призвание и профессия» [1]. Ключевое слово «Beruf» в обоих названиях переводится и как профессия и как призвание (Wissenschaft als Beruf — так это стоит в первой публикации 1919 г.). Употребив двузначный термин, Вебер как бы подчеркнул обусловленность профессиональной деятельности каким-то высшим смыслом, божественным призванием.

В моём собственном лексиконе фразеологизм «божественное призвание» если и присутствует, то как фигура речи, без мистического смысла. И призвание я понимаю не как религиозно инспирированное вдохновение на какие-то деяния, а приземлённее — сродни призыву на службу и необходимости соответствовать социальным и научным требованиям. Но сам ход веберовских рассуждений весьма убедителен и побуждает искать их проекции в разные конкретные виды научной деятельности. Поэтому вполне уместным представляется опереться на данное Вебером название и некоторые его идеи, модифицировав их применительно к интересующей области, а именно — к религиоведению. Выражу своё понимание в нескольких положениях.

Первое. Чтобы рассуждать о призвании и/или профессии в отношении к религиоведению, сначала надо бы определить — что понимать под религиоведением. То есть — к чему призвание-то? И что это за профессия такая — религиовед?

Прямо сказать, уже одна только попытка заявить нечто на эту тему способна ввергнуть в пучину дискуссионных суждений, где все разыскания могут и потонуть. Поэтому пойду по облегченному пути, не перебирая разные трактовки наук о религии, научного изучения религий, исследования религий, религиоведения.

Позволю себе утверждать, что за всеми трактовками стоит одно и то же — стремление понять, с чем приходится иметь дело, когда говорят о религии. Или, по-другому, стремление «ведать», в значении «знать», то, что называется религией. И здесь мы натыкаемся на обстоятельство, которое уже можно назвать «кошмаром религиоведа», а именно на ужасный в своей простоте и невозможности дать общеубедительный ответ вопрос: что такое религия?

Но допустим, что какой-то ответ на этот вопрос дан. И с этим ответом даже согласно значительное количество ученых людей [4]. Значит ли это, что можно утверждать: религиоведы — это те, кто имеет разделяемое между ними единое научное понимание религии? Добавлю вопросы. Всякое ли изучение религии это признак именно религиоведения? Или религиоведение — это какой-то особый способ работы с материалом религии? А если выделить такую группу — религиоведы, то что побуждает участников этой группы заниматься религиоведением?

При желании вопросы можно продолжить. Но и названных достаточно, чтобы задуматься: а, действительно, что такое быть религиоведом, зачем какие-то люди занимаются этим странным делом, пришли ли они к такой жизни по призванию или же просто силою обстоятельств примкнули к этой профессии? Такие вопросы небесполезны для, так сказать, конструирования религиоведческой идентичности. А уж применительно к отечественному религиоведению они вообще злободневны.

Второе. При относительно молодом возрасте религиоведения в целом (а возводится начало его становления ко второй половине XΙX века) [6, с. 13–25], и при специфичности судьбы его российского извода, именно как профессия религиоведение, по моему убеждению, ничем из ряда вон выходящим не отличается. Рассмотрение религиоведения как профессии необходимо вести так же, как и любой вообще профессии, т.е. исходя из общих свойств профессиональной деятельности, отличающих её от дилетантизма.

Ныне в России «Религиоведение» входит в номенклатуру специальностей и направлений, по которым осуществляется ВПО, есть соответствующий ФГОС, готовятся в аспирантуре кадры высшей квалификации, защищаются кандидатские и докторские диссертации по философии религии и религиоведению. Всё это определённо указывает, что вроде бы есть такая профессия — научно религию изучать.

Несколько лет назад одним московским коллегой из МГУ были предложены своего рода критерии, по которым можно, так сказать, «вычислить религиоведов» [2, с. 3–7]. В вольном пересказе это: наличие религиоведческого образования, религиоведческие публикации в профильных научных изданиях, участие в научных конференциях по религиоведению, работа по специальности в профильном учреждении, ну и признание в качеств религиоведа профессиональным сообществом. Добавлю, что если смотреть научные биографии классиков мирового религиоведения, многие из них — это теологически образованные люди.

Рассуждать, насколько соответствие совокупности указанных признаков реально в наших российских условиях — значит, сыпать соль на раны, поскольку придётся тогда углубиться в сложные перепетии судьбы религиоведения в России, довольно жёсткая дискуссия о чём идёт у нас уже лет восемь, не меньше. Желающих ознакомиться с дискуссией отсылаю к недавно вышедшему коллективному труду: «”Наука о религии”, “Научный атеизм”, “Религиоведение”: актуальные проблемы научного изучения религии в России XX – начала XXΙ в.» под ред. К. М. Антонова [3] и полемике вокруг этого труда в научной периодике и сетевых ресурсах. К дискуссии о религиоведении в России я и сам непосредственно причастен [7], поэтому не могу быть полностью беспристрастен и дальше эту тему сейчас развивать не буду.

Но даже если без полемического запала спокойно посмотреть на профессиональную сторону религиоведения, то можно констатировать его превращение в своего рода «предприятие» (т.е. место занятости), для работы на котором требуются, говоря казенным языком, формализованные «знания/умения/навыки». Предполагает профессия и наличие корпоративной среды, пусть даже внутренне раздираемой научными и вненаучными противоречиями.

Третье. Есть парадокс религиоведения как профессии. Возникает оно из порыва узнать и понять, т.е. познать. Как всякий научный энтузиазм в социогуманитарной сфере этот порыв персонализирован, им охвачены конкретные имярек, со своими личностными особенностями, не всегда позволяющими симпатизировать друг другу, побуждающими к ревнивому отношению по поводу деятельности коллег. Но для реализации познавательных намерений необходима хорошо организованная, регулярная и в чем-то рутинная постоянная работа и коллективный способ существования исследователей под эгидой какой-то научной институции.

Я не беру крайние случаи, которые иронично описываются словами «серпентарий единомышленников» или «стая товарищей». Оставим их для кулуаров. Допустим, что с межличностными отношениями всё относительно спокойно и посмотрим на чисто профессиональную сторону дела. Ситуация здесь соткана из качеств разного достоинства.

Если религиоведение претендует на звание науки, оно должно удовлетворять требованию общезначимости, которое выполняется, когда познающий субъект находится на дистанции от познаваемого объекта. Поэтому респектабельность профессии придаёт такое важное качество как беспристрастность. По крайней мере, религиовед должен держать где-то в подсознании солоновское «ничего слишком».

Безоценочность религиоведения не означает беспредпосылочности. Всякой научной работе предпосланы правила получения научного знания (принципы, методы, организация). Поэтому, конечно, обязательным условием профессии являются научная компетентность, эрудиция и владение исследовательскими процедурами.

В то же время признаем, что профессионалу может быть присуще и пренебрежительное (а то и раздраженное) отношение к дилетантам, самоучкам и, как это принято сейчас называть, к «независимым исследователям».

Наконец, не вредным будет и научное честолюбие религиоведа, хотя трудно найти границу между ним и тщеславием, особенно если исследовательская деятельность постепенно замещается снисканием всяких престижных статусов.

Про статусность я упомянул не случайно. Замечу, что статусы — научные степени/звания, руководящие должности, престижное членство — побуждают к осторожности, к дистанцированности их носителя от живого бытия такого беспокойного предмета как религия, к рассмотрению этого предмета чисто в олитературенной форме, когда источники — это запечатленные в текстах документы либо же труды других авторов, желательно тоже статусных и, в российском случае, зарубежных (чем зарубежнее, тем авторитетнее). Исключения, конечно, существуют. Но по общему правилу статусная персона вовсе и не должна ничего исследовать. Её функция — представительствовать и самим своим существованием демонстрировать монументальную важность представляемой отрасли (ну и себя самой).

Четвертое. Как профессионал, религиовед выступает в основном в двух ипостасях: исследователя и преподавателя; в обоих случаях он может быть востребован и как эксперт. Здесь возникает ещё одна коллизия. Как исследователь религиовед должен быть напорист в научных намерениях, находиться в спорах и поиске, быть по-хорошему полемичным. Как преподаватель — должен быть академичен, спокоен, объективно излагать все точки зрения и тому подобное. А вот как эксперт — вынужден ходить «по лезвию», соотнося свои знания и убеждения с ожиданиями заказчика, который далеко не всегда заинтересован в объективности [5].

Можно и далее выстраивать характеристики профессии. Но чем больше таких характеристик, тем призрачнее становится объект, интерес к которому и генерирует профессию религиоведа. А ведь именно отношения с познаваемым объектом, в данном случае — с религией, определяют профессиональную деятельность религиоведа.

Здесь даже уже не до определений религии. Она (религия) вдруг начинает куда-то ускользать, оставляя на поверхности худо-бедно скроенный аппарат религиоведения и людей, которые убеждены сами и убеждают других, что они — религиоведы. Как видим, профессия может существовать и без чёткого опознания объекта приложения профессиональных усилий. Дел всё равно хватит.

Пятое. И тут-то наступает пора вспомнить о призвании. Понятие призвания в русском варианте полисемантично. Как сказано в начале, среди значений не только аналог веберовской трактовке, но и такой, например, смысл как мобилизация («призван в ряды»). То есть не только вдохновляющее, но и нечто обязывающее стоит за этим понятием.

Но ограничимся благородным значением призвания, когда религиоведение как призвание будет ощущением личной необходимости именно этого занятия и убеждением во всеобщей полезности личной исследовательской деятельности. Редкие случаи, когда человек посвящает большую часть своего рабочего и досугового времени одному и тому же, — скажем, вдохновенному и въедливому углублению в мир знаний о религиях, — я готов объяснять как признак призвания к религиоведению. В состоянии призванности религиовед уверен, что формулируя мысль в предложениях своего текста (книги, статьи, тезисов), он делает достойное и необходимое дело.

Много ли среди религиоведов-профессионалов таких энтузиастов? Или для большинства всё проще — есть натренированные образованием и работой мозги, есть предмет приложения для этих мозгов, есть возможность хоть как-то зарабатывать на жизнь, соединяя первое со вторым. Ну и, конечно, есть какой-то интерес к предмету (любопытная же вещь — религия).

Высказывая все эти суждения, я рискую вызвать несогласие. Но делаю это не из желания кого-то подразнить или задеть. Я сам — религиовед. И вопросы адресую в первую очередь себе. Уверен, что мысли кое о чём из сказанного временами посещают не только меня. Такое не всегда лицеприятное вопрошание, по моему глубокому убеждению, принципиально необходимо для самосознания религиоведа.

При этом у религиоведа не должно быть никаких оправдывающихся интонаций перед кем бы то ни было вовне, за то, что исследователь дерзает с научным инструментарием приступать к такой деликатной и трепетной сфере как религия. По точному замечанию Вебера: «Ни одна наука не может доказать свою ценность тому, кто отвергает её предпосылки». Я бы добавил — и не должна доказывать своей ценности.

Один из классических авторов в истории религиоведения, голландский теолог, священник и университетский профессор Корнелис Тиле, возможно попридержав свой конфессиональный гонор, заключил труд «Основные принципы науки о религии» словами: «Истинная наука, работающая по правильной методе и правильно осознающая свои границы, не угрожает религии; <… > Только в том случае религия наталкивается на оправданное сопротивление, когда она хочет предписывать результаты и устанавливать законы тому, что может притязать на полную самостоятельность в своей собственной сфере» [8, с. 196].

Интерес и личная склонность к научному исследованию религии — это ещё не призвание. Ценность любой науки определяется социальной потребностью в ней. Ценность религиоведения определяется масштабами потребности общества в достоверном знании о религии, которое достигается научным исследованием. Не более того. Поэтому религиоведению не стоит казаться большим, чем оно есть. Но и не менее того. Поскольку в любом обществе всегда была, есть и будет потребность во вменяемом адекватном понимании религии. Для этого и существует профессия религиоведа, этому она служит и в этом её призвание.

Список литературы

Вебер М. Политика как призвание и профессия. Наука как призвание и профессия // Вебер М. Избранные сочинения / пер. с нем. – М.: Прогресс, 1990. – С. 644–706, 707–735.
Костылев П.Н. Кто такой религиовед: критерии определения // Религия и идентичность: сб. научных статей и сообщений. – Казань: Изд-во МОиН РТ, 2010. – С. 3–7.
«Наука о религии», «Научный атеизм», «Религиоведение»: актуальные проблемы научного изучения религии в России XX – начала XXΙ в. / сост., предисл., общ. ред. К.М. Антонова. – 2-е изд. – М.: Изд-во ПСТГУ, 2015. – 264 c.
750 определений религии: история символизаций и интерпретации. Монография / под ред. Е.И. Аринина. — Владимир: Изд-во ВлГУ, 2014. – 460 с.
Резолюция круглого стола «Проблемы религиоведческой экспертизы» (Москва, 19 февраля 2016 г.). [Электронный ресурс] – URL: http://www.sova-center.ru/religion/publications/2016/03/d33944/
6. Религиоведение. Учебник и практикум для академического бакалавриата / под ред. А.Ю.Рахманина. — М.: Изд-во Юрайт, 2016. – 307 с.
Смирнов М.Ю. Религия и религиоведение в России. ― СПб.: Изд-во Русской христианской гуманитарной академии, 2013. – 365 с.
Тиле К. Основные принципы науки о религии / пер. с нем. Е.В. Рязановой // Классики мирового религиоведения. Антология. Т. 1 / сост. и общ. ред. А.Н. Красникова. – М.: Канон+, 1996. – C. 144–196.

Автором использованы отдельные положения его неопубликованного выступления «Религиоведение — призвание или профессия?» на пленарном заседании XV Свято-Троицких ежегодных международных академических чтений в Санкт-Петербурге (РХГА, 27 мая 2015 г.).

Читайте также: