В чем заключается работа оперов на зоне

Опубликовано: 17.05.2024

“Раз, два, три, четыре, пять - Мы идем тебя искать. ”
(детская считалка)

Работать по тем, кто уже сидит, намного приятней, чем по тем, кто всё ещё разгуливает на свободе. Нет утомительных слежек, прослушивания телефонных разговоров, едва ли не круглосуточной езды по городу с последующим отчетом перед вышестоящим начальством за каждый литр выкатанного бензина и прочее, прочее, прочее.
В тюрьме всё значительно проще. “Объект” всегда под рукой, отдыхает на нарах в такой-то камере. Прямо как рыбка в аквариуме. Плавает внутри бетонного кубика, суетится. А чего, спрашивается, тратить усилия зря? Ситуация под неусыпным контролем, так что непредвиденных комбинаций возникнуть как будто бы не должно.
Всё, что было, что имеет место сегодня и будет завтра - уже происходило в тюрьме не раз и не два. Меняются только актеры, декорации и роли остаются без изменений.
Попав за решетку, очень важно усвоить, что:
- опер. часть работает без выходных;
- “случайные” ситуации никогда сами по себе не возникают, они заранее предопределены, как, впрочем, не бывает и “случайных” сокамерников.
Кое-кто в погонах вначале хорошо подумает, прежде чем поместить арестанта в ту или иную камеру и этот кто-то преследует совершенно определенную цель.
Для того, чтобы не наделать глупостей и не создать самому себе дополнительную головную боль, необходимо четко понимать задачи, стоящие перед опер. частью и выполняемые ею по мере сил. Главными из них являются получение максимально полной и разносторонней информации об арестантах и их сообщниках, а также манипуляция заключенными и управление так называемым “воровским” (или “тюремным”) движением”.
Начнем с главного - получение информации.
Информация, накапливаемая об “объекте” с последующей её обработкой, подразделяется на два вида - основную, непосредственно связанную с конкретным уголовным делом и способствующую выявлению неизвестных ранее фактов, доказывающих виновность “объекта”, и косвенную - способствующую более полному изучению “объекта” и его окружения, что, в свою очередь, помогает:
- в раскрытии других уголовных дел;
- контролировании “объекта” как в тюрьме, так и после его выхода на свободу;
- прогнозировании его поведения в будущем;
- в вербовке с дальнейшим использованием согласно поставленным целям.
Опер. часть интересует буквально всё: как ты проводишь свободное время, во что одевался на свободе и как одеваешься в камере, в какую церковь ходят (если ходят) твои родные и какая именно погода тебе нравится. Абсолютно не значащая, на первый взгляд, информация о тебе, попав “куда не надо” и под нужным углом зрения обработанная, имеет свойство возвращаться обратно и очень больно бить в самый неподходящий момент.
Чем больше опера о тебе знают - тем сильнее ты уязвим. Чем лучше ты это понимаешь - тем больше шансов выжить в тюремном зверинце.
Схема, согласно которой интересующего опер. часть гражданина бросают в разработку, по сути проста, как деревенский забор, а потому эффективна. Тем более, что грязной работой операм пачкать руки вовсе не обязательно. Для этих целей существует сколько угодно приблатненных рабов из числа “опытных” заключенных.
В зависимости от каждого конкретного случая схема упрощается или усложняется, растягивается на долгие месяцы или сжимается до нескольких дней. В качестве примера рассмотрим один из наиболее популярных вариантов, предварительно разбив его для удобства на несколько составных частей.
Часть первую можно озаглавить как “Изучение”. Поверхностное знакомство перетекает в устойчивый интерес с целью выявления сильных и слабых сторон. За тобой круглосуточно наблюдают, отмечая каждую мелочь, выясняя круг интересов, изучая привычки. Не думай, что твоя манера поведения с окружающими остается незаметной для посторонних глаз. То, как ты ведешь себя во время “бесед” и допросов, и как снимаешь напряжение после них, представляет живой интерес для тех, кто работает по тебе, помогает им регулировать механизм выбивания показаний. Информация, поступающая от надзирателей, сопоставляется с нашептыванием информаторов, просеивается, анализируется. Делаются предварительные выводы.
Вторая часть логически вытекает из первой. С заключенным, в целом, всё ясно - кто он и чем, собственно, дышит. От поверхностного изучения “объекта” переходят к более углубленному знакомству с ним. Из числа сокамерников невесть откуда появляются кандидаты в “друзья”, с которыми, как правило, устанавливается легкий непринужденный контакт. У вас оказываются не только сходные интересы по жизни, но и общие знакомые на свободе. Если ты увлекаешься хоккеем, то и он готов часами обсуждать спортивные матчи. Ты скучаешь по детям? И он с неподдельной грустью рассматривает семейные фотографии.
В некотором смысле вторая часть чем-то смахивает на исполнение желаний. Обмолвился в разговоре, что не с кем в шахматы поиграть, через дня два заезжает мастер спорта, любитель повисеть над черно-белой доской. Проявил интерес к банковской деятельности - получай банкира в теплом вязаном свитере. Кого угодно из-под земли откопают, лишь бы ты начал общаться и говорить. Вначале о посторонних вещах, затем смотришь - к интересующим опер. часть делам подобрались вплотную.
Новый “друг” обязательно будет производить впечатление надежного, проверенного человека, смотрящего на мусоров не иначе как на грязь, а куриц вообще не считающего за людей. Разговаривая с вновь приобретенным “другом”, хочешь - не хочешь, а расслабляешься. Невольно благодаришь судьбу за то, что даже здесь “везет на людей” и есть с кем доверительно пообщаться. Незаметно разговоры заходят всё дальше и дальше. Именно в нужный момент люди почему-то забывают о том, что больнее всего наносят удары не “чужие”, а “свои” - те, кто находится рядом.
Изучение заканчивается и начинается третья, завершающая и неприятная часть разыгранной пьесы. Её цель - сломить волю заключенного, создать внутри клетки такие условия, чтобы он ломанулся к операм, стал сговорчивым и послушным. Всех тех, с кем “объект” поддерживал приятельские отношения и кто проявлял хотя бы малейшую симпатию к нему, переводят в другие камеры. В итоге “объект” остается в глухой изоляции среди провокаторов, деградировавших наркоманов, психопатов и прочего быдла. Сами по себе они никто и ничто, но когда всю эту безмозглую массу направляют в определенное русло, следует быть настороже.
Распределение ролей закончено. Есть предполагаемая жертва, есть исполнители - вот они, под рукой, есть курицы, готовые исправно отрапортовать, как всё прошло, и есть провокатор, науськивающий окружающих согласно полученным инструкциям.
О провокации как таковой можно говорить часами. Это такая же вечная тема, как теща, домашние животные или погода. По большому счету, провокация - это искусство стравливания людей между собой. На данную тему написано немеряно книг и учебных пособий, профессионалов, прежде чем внедрить их в нужный коллектив, политическую партию или церковную структуру, выращивают не один год.
Бесспорно, в тюрьме всё значительно примитивней, нежели на свободе. Провокаторы далеко не профессионалы, хотя и натасканы, как для тюрьмы, довольно неплохо. Обычно они косят под блатных, но на первые роли не лезут, стараются находиться как бы в тени, чтобы всегда была возможность съехать с темы, если вдруг ситуация выйдет из-под контроля. Ни при каких обстоятельствах провокатор не полезет вперед - он всегда всё будет делать чужими руками, изображая из себя рубаху-парня за кружкой чифира. Его голос чуть тише того, кто возомнил себя авторитетом. Провокатор, словно шакаленок, подвывает из-за чьей-то широкоплечей спины избитые фразы типа: “ Это вам тюрьма, а не тюрьмочка!” или: “Наказать по всей строгости арестантских законов!”, хотя об этих самых законах он сам понятия не имеет. Зато звучит авторитетно.
Когда к травле “наверху” добавляется ещё и нервозность внутри камеры - достаточно сложно сохранить самообладание и не наделать глупостей. Не так-то просто поставить на место не в меру рьяных исполнителей и при этом никому не сломать нос или челюсть. Нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что желающих подставить морду, дабы “объект” как следует врезал по ней между глаз и таки точно получил срок, если не по одной статье, так по другой, - в тюрьме сколько угодно. “Объекту” обрадованные слуги правопорядка влепят по максимуму, а псевдопотерпевшему скостят по амнистии срок.
Попав в экстремальную ситуацию, чрезвычайно важно не поддаться панике, не суетиться, бросаясь из крайности в крайность. Опрометчивые поступки ещё никогда к добру не приводили. Выход существует из любого, даже самого запутанного лабиринта. Посмотри на ситуацию как бы со стороны. Мир находится не за пределами нашего “Я” - он внутри нас, и мы в состоянии им управлять. Невозможно сломить того, кто не хочет быть сломленным.
Как я уже упоминал, манипуляция тюремными “авторитетами” и управление “воровским движением” наряду с получением информации являются основными задачами опер. части. Руководить “авторитетами” в действительности намного проще, чем может показаться на первый взгляд. Они легко идут на контакт и без особых проблем поддаются вербовке. Как правило, это эгоистичные люди, болезненно тщеславные и самовлюбленные, с тщательно скрываемыми комплексами неполноценности. Так как на свободе они были никем, в лучшем случае - шестерками у более сильных хозяев, то за решеткой они стремятся во что бы то ни стало утвердиться в глазах окружающих.
Только дурак либо сверхнаивный человек может полагать, будто бы опер. часть существует сама по себе, а местные “авторитеты” - сами по себе. В тюрьме хозяин один, неуправляемых “вождей” не бывает в природе. Если такой вдруг и появляется, то его достаточно быстро приручают или уничтожают - иных вариантов нет и быть не может (если он, конечно, не ляжет на дно или не выберется на свободу).
Наблюдать за тем, как мусора со своей стороны, а приблатненные арестанты - со своей раскатывают заключенного в нужном для следствия направлении - достаточно интересное и со всех точек зрения поучительное занятие. Ещё более интересно сравнивать то, что думают обо всем этом сами заключенные, с тем, что думают опера.
Смотришь, сравниваешь и невольно поражаешься наивности арестантов. Прямо как дети. Среди них сплошь и рядом попадаются персонажи, которые всерьез верят, будто бы все эти “воровские движения” возникли в результате протеста против существующих тюремных порядков и что за решеткой существует некое государство в государстве со строгой иерархией среди заключенных. Редкая чушь, раздутая словоохотливыми журналистами в огромный мыльный пузырь. Никакого государства в государстве в местах “не столь отдаленных” не существует! Ещё раз повторяю: в тюрьме хозяин один. Все эти “движения” сознательно созданы самими мусорами с тем, чтобы контролировать заключенных и управлять ими изнутри арестантской среды.
Необходимо отметить - это действительно чрезвычайно удобный и эффективный инструмент как для получения необходимой информации, так и для расправы с неугодными. Последнее особенно четко проявилось в сталинских концлагерях, во времена хрущевской оттепели, при развале Союза и в ходе дальнейшего перераспределения власти в верхах, когда руками тюремных “авторитетов” были уничтожены сотни тысяч политических диссидентов. Кого не хватило сил расстрелять и не смогли объявить психически больными, тех бросали под пресс в тюремных камерах. Излюбленный метод расправы с неугодными как в Советском Союзе, так и в “независимой”, “демократической” Украине.
Как бы тяжело ни было за решеткой, постарайся спокойно воспринимать всё то, что происходит вокруг. То, что слышишь. Что видишь. Не удивляйся человеческой низости, когда в очередной раз забросят в камеру провокатора, или как бы случайно надзиратель не удержит озверевшую собаку. Пусть тюремщики смеются, упиваясь собственной властью. Мы здесь временно, они определили себя в тюрьму навсегда.

Среди сотрудников полиции есть свое разделение труда. Одни собирают доказательства по преступлениям, другие конвоируют и охраняют подозреваемых, третьи — пресекают массовые беспорядки. Однако есть и те, кто преступников ищет.

Деятельность оперуполномоченного

Оперуполномоченный (или по-простому — опер) — это сотрудник оперативно-розыскного отдела МВД, ФСБ или иной силовой структуры. Иными словами, это должностное лицо, у которого имеется право проводить определенные мероприятия по охране правопорядка: разыскивать преступников, пропавшие ценности, пресекать преступления и правонарушения и т.д. Деятельность оперуполномоченного регламентируется ФЗ №144 "Об оперативно-розыскной деятельности", где прописаны основания и основные задачи для любого работника оперативно-розыскного отдела.

Вкратце, в задачи оперуполномоченного входит:

Опрос свидетелей и потерпевших;

Осмотр мест преступлений (жилых домов, машин, промышленных помещений);

Наблюдение за людьми;

Поиск информации в разных средствах коммуникации (например, прослушка, наблюдение с помощью специальной аппаратуры);

Контроль за почтовыми, телеграфными и другими отправлениями.

Чем отличается опер от следователя?

В Российской империи люди этой профессии назывались агентами уголовно-сыскной полиции, а после Октябрьской революции они стали называться оперуполномоченными. При этом обязанности между следователями прокуратуры и операми были поделены: первые ведут дело и устанавливают все обстоятельства преступления, чтобы представить дело в суде, вторые — занимаются розыском преступников и ищут доказательства их вины.

Это разделение труда сохраняется и поныне:

Следователи Следственного комитета, ФСБ или МВД занимаются сбором и систематизацией доказательств преступления.

Оперуполномоченные в зависимости от направления работы занимаются розыском подозреваемых, сбежавших преступников, пропавших без вести, украденных ценностей, контрабанды и т.д. Кроме того, они ведут агентурную работу и занимается пресечением преступлений.

Требования к навыкам оперуполномоченного

Профессия оперуполномоченный достаточно сложна физически и морально, поэтому большинство занимающихся этим делом — мужчины. Женщины на этой работе встречаются крайне редко.

Кандидат в оперы должен отвечать определенным требованиям:

Возраст до 35 лет. Однако с учетом стажа в органах МВД на других должностях допускаются кандидаты до 50 лет.

Высшее юридическое образование.

Для мужчин — обязательная служба в армии.

Физическая подготовка, навыки владения оружием и приемами рукопашного боя.

Отсутствие судимостей как у самого кандидата, так и в его семье.

Также от оперативного работника ожидают смелости, инициативности, умения работать в команде, высоких морально-волевых качеств.

Однако главный навык любого хорошего сыщика — это налаживание контакта с людьми. Причем работать ему приходится с весьма специфическим контингентом: бывшими уголовниками, наркоманами и в целом маргинальными людьми. Выстроить среди них агентурную сеть — весьма нетривиальная задача. К сожалению, этому нельзя научиться в полицейском вузе. Подобный навык нарабатывается в ходе длительной практической работы.

Опер, как правило, работает шесть дней в неделю, выходной — только воскресенье. Но это все только на бумаге. Часто им приходится работать и в отпуске, и в выходные дни.

Как стать оперуполномоченным?

Чтобы устроиться на работу опером, необходимо закончить ведомственный вуз МВД или пройти курсы профессиональной переподготовки, если уже есть иная специальность. После обучения курсанту будет присвоено офицерское звание — это тоже обязательное условие для работы оперуполномоченным. Обучение в вузе займет от трех до пяти лет и уже во время обучения будет зачисляться рабочий стаж. Поступить можно в следующие учебные заведения:

Московский университет МВД России

Краснодарский университет МВД России

Санкт-Петербургский университет МВД России

Академия управления МВД России

Волгоградская академия МВД России

Нижегородская академия МВД России

Омская академия МВД России

Всероссийский институт повышения квалификации сотрудников МВД России (ВИПК)

Выпускники этих вузов получают звание младшего лейтенанта и могут без проблем идти работать по своей специальности. Ведь все нужные юридические знания они получают в период обучения, а также, когда проходят стажировку.

Какая у оперуполномоченного зарплата

Опер — достаточно востребованная профессия и помимо того еще и перспективная, ведь хороший сыщик на вес золота. Если он при этом еще и наделен организаторскими способностями, то в дальнейшем вполне может возглавить состав органа полиции или найти себе место в частных структурах (к примеру, служба безопасности банка, крупной компании).

За время работы у любого хорошего опера появляются разные полезные знакомства и связи, которые помогут двигаться по карьерной лестнице вверх, имея определенные профессиональные навыки и аналитические способности.

Зарплата оперуполномоченного варьируется от 20 000 до 40 000 руб. Эта цифра зависит от премий, звания, занимаемой должности, и различных надбавок, а также стажа работы. Таким образом, молодой сотрудник может иметь зарплату 20 000 — 25 000 руб., а опытный — вдвое больше. В Москве зарплата оперов в полиции на 10 000 — 15 000 руб. выше, чем в регионах.

Карьерные перспективы оперуполномоченного

Карьерный путь опера занимает много времени, ведь нужно всё время посещать курсы повышения квалификации. Звание и должность в правоохранительных органах взаимосвязаны и опер может быть претендентом на повышение звания до капитана, а старший опер уже до майора, и так можно дорасти и получить звание подполковник.

Еще существует такая должность, как “младший оперативный сотрудник”, она не дает права на звание офицера. Её занимают прапорщики транспортных и территориальных органов внутренних дел. Они занимаются в основном расследованиями мелких общеуголовных преступлений, поэтому карьерного роста в этой должности фактически нет.

Вакансии в полиции для оперуполномоченных

Как правило, структурные подразделения МВД РФ вывешивают вакансии на своих официальных сайтах. При этом требования к оперуполномоченным будут серьезно отличаться между собой. Зависеть они будут от того, в каком конкретно отделе будет трудиться кандидат. В некоторых случаях понадобится даже знание языков программирования и баз данных (РНР, HTML, Javascript, СУБД Oracle и т.д.).

Абсолютный минимум для трудоустройства в полиции: высшее или среднее профессиональное образование.

Плюсы и минусы профессии оперуполномоченного

Занятие оперов очень тяжелое и даже опасное, не каждый захочет и сможет выбрать себе такую профессию. Но в этой работе есть и свои преимущества.

Востребованность и хорошая зарплата. Работая в правоохранительных органах, опер заслуживает уважение от жителей своего города, ведь он защитник общества.

Полезная деятельность. Вычисляя и задерживая преступников, опер меняет мир в лучшую сторону, защищая невинных граждан от нарушителей закона и опасности.

Льготы. Занимая эту должность, работник имеет такие льготы как длинный отпуск, можно выйти на пенсию раньше, чем люди, не работающие в правоохранительных органах, бесплатное медобслуживание, специальные программы по приобретению жилья.

Психологическая и физическая нагрузка

График работы. Часто опера работают сверхурочно, иногда вообще не появляются дома, что приводит к проблемам в семье и различным заболеваниям.

Угроза жизни и здоровью. На оперативного работника могут внезапно напасть, нанеся ущерб здоровью

У вновь прибывшего обязательно спрашивают, по какой статье он сидит и что ему инкриминируют. А вот потом интересуются, кто он по жизни (вдруг он имеет какое-то отношение к секс-меньшинствам) и кем работал до попадания в МЛС.

Какие-то профессии считаются уважаемыми или нейтральными, какие-то сразу способны низвергнуть новичка к подножию лестницы тюремной иерархии.

Сотрудники правоохранительных органов

Самыми неуважаемыми считаются профессии, связанные с полицией в любых проявлениях, следствием, прокуратурой. Блатные и сотрудники МВД, так сказать, естественные враги. Сотрудник полиции вряд ли прожил бы долго на обычной зоне: избить или даже убить «мусора» считается чуть ли не героизмом. Именно поэтому они отбывают наказание на особых, «красных» зонах, где сидят только сотрудники силовых структур.

На данный момент в РФ насчитывается порядка десятка «красных» зон с различными режимами. Там содержатся бывшие сотрудники МВД, внутренних войск, ФСИН, прокуратуры, налоговой полиции, таможенных служб, МЧС и так далее.

Меньше всего в местах не столь отдаленных, естественно, судей. Согласно правилам корпоративной этики, «своих» сажают крайне редко. А дела с их участием в качестве обвиняемых никогда не становятся достоянием широкой общественности.

Даже месячный эпизод службы в милиции в глубокой молодости автоматически делает человека «красным». Его обязательно направляют в соответствующую зону, где сидят ему подобные. Там отсутствуют какие-либо воровские понятия, в том числе об уважаемых или презираемых профессиях.

Сотрудники охраны

Не слишком уважают и сотрудников охраны, например, супермаркетов. При этом они вроде как не менты, так что на «красные» зоны их не отправляют. Но если охранник ловит воришку в магазине, то вызывает полицию, значит, сотрудничает с «краснотой».

Иная ситуация складывается с телохранителями. Если они не из бывших сотрудников правоохранительных органов, место в тюремной иерархии определяется исключительно поведением и личными качествами.

В последнее время наблюдается либерализация в этом отношении. Охраннику супермаркета, естественно, закрыты пути в блатную элиту, но при правильном поведении он имеет все шансы отсидеть нормальным мужиком. За работу на воле ему, как правило, не предъявляют.

Военные и отслужившие в армии

Когда-то, особенно в послевоенные годы, воровская элита с презрением относилась к людям, служившим в армии. Даже герои войны считались «ссученными», ведь они защищали ненавистный блатным советский режим.

Сейчас эпоха кровавых «сучьих войн», когда «поставили на перо» многих ветеранов ВОВ из воровской среды, давно миновала. Однако ненависть к «автоматчикам» или «автоматным рожам» (так называют военных) у старых воров сохранилась.

Тем не менее, наблюдаются и существенные положительные сдвиги. Так, многие авторитеты склоняются к мнению, что 18-летние пацаны не могут осознанно выбирать путь в жизни, потому и идут служить ненавистной власти не по своей вине. Так что если осужденный не откосил от армии, блатным он не станет, но отсидеть мужиком вполне сможет.

Но бывают и исключения. Сейчас отслужившие в армии есть даже среди воров в законе. Яркий пример – Василий Христофоров (Вася Воскрес), в свое время отслуживший в стройбате. Некоторые доброжелатели втихаря называют его «автоматчиком», однако сказать это Васе Воскресу в глаза, по понятным причинам, никто не решается.

К профессиональным военным (в том числе и контрактникам) отношение куда менее либеральное. Они без давления, по своей воле, взяли автоматы и пошли служить власти. Вот они-то, по мнению воров, настоящие «автоматные рожи», не могущие рассчитывать на уважение. Просто так их прессовать не будут, но в случае «борзоты» обязательно напомнят о низкой позиции в иерархии, причем как словами, так и физическим воздействием.

Депутаты и государственные чиновники

Некогда, до крушения СССР, правильные блатные ненавидели все, связанное с советской властью. Они отрицали все красное, а слова «комсомолец» и «коммунист» являлись ругательствами.

Особо жесткие порядки царили на «малолетках», то есть в колониях для несовершеннолетних. Правильный пацан не должен был курить «Приму» (она в красной пачке), а если мать приехала повидать сына в красной кофте, следовало с негодованием отказаться от свидания.

СССР и его атрибутика давно канули в лету, однако ненависть ко всем людям, тем или иным образом олицетворяющим режим, осталась. Депутатство или любая госслужба автоматически закрывает перед сидельцем двери в блатную элиту.

Так что если адвокат никогда не работал в правоохранительных органах (тогда он сидит на «красной» зоне) и помогает осужденным в составлении всевозможных ходатайств и прочих юридических вопросах, его гарантированно не будут трогать. Более того: его будут «греть» сигаретами, чаем, продуктами и всячески оберегать от разборок. Например, адвокат Дмитрий Якубовский сидел с почетом и комфортом.

Работники сферы услуг

Сотрудников сферы услуг блатные пренебрежительно именуют «халдеями». В неволе все «шестерки» или «шныри» стоят очень низко в иерархии: с ними обращаются как со слугами или даже рабами.

Однако сама по себе вольная профессия официанта, дворника или уборщика не становится поводом для издевательств – такому человеку просто закрыт путь в блатные. А вот за какие-то особые косяки или крысятничество могут строго спросить, и мужиком отсидеть уже не получится.

Секс-услуги и гей-пропаганда

Все, что связано с нетрадиционной сексуальной ориентацией или оказанием интимных услуг, нескрываемо презирается ворами. Если первоход окажется геем, его автоматически низведут до самых презираемых «петухов». С таким человеком никто не здоровается за руку и не садится рядом, а вещи, к которым он прикасался, считаются «запарафиненными».

Подобная участь может ожидать и представителей других «стремных» профессий: натурщиков, танцоров, стриптизеров.

Итак, дорогой читатель, если ты не знаком с тюремными жаргонами, воровскими понятиями и вообще не слышал о «культуре АУЕ», то многое из написанного покажется бредом из мира фантастики. Но все, что я здесь скажу, я когда-то видел сам и в чём-то принимал участие.

Начало

Еще во время срочной службы я знал, что в местную колонию постоянно идёт набор новых кадров. Тяжёлые условия труда и специфическая деятельность не привлекает молодые кадры – приходящие на собеседование молодые, как правило, не справляются с предварительным отбором. Обстановка вокруг такова, что из-за низкого культурного развития в посёлке, как и в целом по области, преобладает идеология АУЕ.

В это время шла та самая знаменитая реформа Уголовно-исполнительной системы (УИС). Высокопоставленные чины делили государственные деньги, а исправительные учреждения из-за низкого финансирования не могли найти средств даже на оплату коммунальных услуг. Нашумел случай Александра Реймера – бывшего директора ФСИН, осуждённого за мошенничество и в итоге отправленного в места не столь отдаленные. Реймер с подельниками украли более двух миллиардов рублей средств, предназначенных на приобретение ручных браслетов для отслеживания осуждённых, отбывающих наказание в домашних условиях. На момент написания статьи решался вопрос об освобождении Реймера по УДО.

После демобилизации я позвонил в колонию и вскоре успешно прошёл собеседование. Пообещали хорошую зарплату, стабильный график, оплачиваемые в двойном размере переработки и праздничные.

После успешного прохождения медкомиссии заключил контракт с УФСИН на три года. Поступил на службу в Отдел Безопасности в должность младшего инспектора (это те сотрудники, которые непосредственно работают со спецконтингентом). Выдали форму, провели инструктаж.

Передо мной открылась печальная картина. На 700 человек осуждённых смена состояла всего из нескольких сотрудников. Коллеги рассказали про службу – переработки и праздничные никто не оплачивает, отгулы не дают. Если, не дай бог, возьмёшь больничный, то начальство накинется – позже я в этом убедился.

Пройдя «стакан» (КПП – помещение, где сотрудники и посетители показывают свои документы, проходят досмотр), я вошёл на территорию «зоны».

Сразу ощутил тяжесть атмосферы: даже запах у «зоны» свой, он отпечатался в моей памяти навсегда. Одномоментно почувствовал на себе сотни любопытных и злобных взглядов, которые не сулили для меня ничего хорошего. Ведь и правда, человек чувствует, когда на него смотрят семьсот пар глаз. Мне стало не по себе. Несмотря на это, долгое время я работал на «зоне» беззащитным. Специальные средства не выдаются стажёрам.

Коллеги на месте ознакомили меня с порядком применения специальных средств и физической силы, а также с Правилами Внутреннего Распорядка (ПВР). ПВР – правовой акт, который регламентирует все правила, нормы поведения осуждённых, и который они обязаны соблюдать. Мы же были обязаны знать и требовать беспрекословного выполнения осуждёнными ПВР.

По первоначальной договорённости я должен был работать пятидневный график по 8 часов, а не посуточно, но правила в колонии таковы, что стажёр тоже дежурит сутками из-за катастрофической нехватки кадров.

В ходе инструктажа опытные сотрудники провели меня по территории, показали все ограждения, возможные места побега, подкопа и рывка. Так я узнал о воровских «понятиях»: ни в коем случае нельзя доверять осуждённым.

Знакомство с «понятиями»

Для меня был проведён мини-экскурс о социальном разделении осуждённых на касты внутри уголовного мира. Объяснили, кто такие чёрные, или блатные. Чёрные (блатные) – осуждённые, категорически отказавшиеся сотрудничать с администрацией колонии, строго соблюдающие «воровские понятия». Эти люди противодействуют администрации колонии, занимаются провокацией в отношении администрации и постоянно нарушают ПВР, в общем, типичные маргиналы. Таких ещё называют «отрицалово».

За частые нарушения на таких лиц сотрудниками ИУ составляется рапорт о нарушении ПВР, чёрных часто отправляют в ШИЗО – штрафной изолятор или «кича» на блатном жаргоне. ШИЗО – помещение для отбывания наказания за постоянные нарушения. В каком-то смысле ШИЗО – это тюрьма внутри тюрьмы, и порядки там соответствующие.

Также существуют ПКТ и ЕПКТ (помещения камерного типа) – там условия отбывания ещё жёстче. В ПКТ изолируют самых опасных нарушителей на длительное время для изоляции от остальных осуждённых. Ещё был ОСУОН – отряд строгого отбывания наказания. Там отбывают осуждённые за терроризм, экстремизм, склонные к побегу и самые злостные нарушители режима, закона и порядка.

Кроме чёрных, есть «красные» или, как их называют блатные, – «козлы». Красные или козлы – это осуждённые, которые подписали документ о сотрудничестве с администрацией ИУ и работают официально или не официально, получая за это зарплату, которая облагается налогом, или же определенные снисхождения со стороны сотрудников.

Последняя каста, самая униженная, бесправная внутри уголовного мира – осуждённые с низким социальным статусом, на блатном жаргоне – «обиженные» или «петухи». Эти люди заняты самой грязной работой – уборкой всей колонии, очисткой туалетов, канализаций, иных отходов жизнедеятельности. На их плечах лежит обязанность сексуально удовлетворять других осуждённых, но, как правило, не бесплатно. Прошу заметить, не все обиженные занимаются таким промыслом, а только единицы – как правило, они гомосексуальны. Ко всем представителям обиженных в тюрьме нельзя ни прикасаться, ни садиться или стоять с ними рядом. Категорически запрещено дотрагиваться до их вещей или принимать от них что-либо. В общем, как я узнал чуть позже, эта колония считается «чёрной», то есть администрация не справляется со своими обязанностями и «зоной» управляют те самые блатные.

Посещая режимные помещения – ШИЗО, ПКТ, ЕПКТ и ОСУОН, – обратил внимание на затертые надписи на стенах и зданиях: Режим, Закон, Порядок.

Как стажируют молодых

Стажировка длилась три месяца, и служба медом мне не показалась.

Суточные дежурства – это отвратительный график полтора суток через полтора. На службе 25-30 часов, в оставшееся время трёхсуточного цикла – отдыхаешь. Из-за сильного дефицита кадров на меня возложили обязанности полноценного сотрудника, но за зарплату стажера, а она не доходила и до 14 тысяч за полный отработанный месяц.

За 3 месяца я достаточно насмотрелся на бардак и беспредел внутри колонии. Младших сотрудников прессует начальство: лишают премий, проводят «разборы полетов». Начальник всегда прав; если подчинённый провинился, после бессонных суток тащится на ковер к начальству. Каждый день конфликты с осуждёнными, провокации с их стороны и никакой защиты со стороны руководства. Начальники ссылаются на то, что сам виноват.

Однажды на меня напала группа осуждённых. Оборонялся. Начальник снова отчитал как школьника за разбитое окно.

Три месяца стажировки закончились, и меня отправили на двухмесячную первоначальную подготовку в учебный центр. Случился первый серьезный конфуз – работодатель не выплатил командировочные. После выяснения причин пообещали, что в течение учебы все оплатят. Командировочных так и не дождался. Бухгалтерия благополучно потеряла мои бумаги.

Знающие коллеги, с давних пор служащие в колонии, поведали, что есть некий фонд, куда все работники в добровольно-принудительном порядке каждый месяц вносили средства для оказания помощи сотрудникам колонии, столкнувшимся с жизненными трудностями. Однако если сотрудник обращался, деньги никто не выплачивал. На эти средства оплачивались огромные долги учреждения.

Прошла учеба, меня аттестовали. Теперь я настоящий, полноценный сотрудник, знающий НПА, регламентирующие мою работу, и ПВР. Мне выдали ПР-73 (или просто «дубинку»), баллончик с газом «Резеда», наручники и видеорегистратор «Дозор». Не успел я вернуться к себе на службу, как меня снова отправили в командировку в другую колонию – в населенный пункт, где разруха и криминогенная обстановка была ещё хуже, чем в моем городке. И опять не сразу выплатили командировочные, ссылаясь, что денег нет (где-то я это уже слышал).

А как дела на других «зонах»?

На месте дислокации поселили в общежитие для сотрудников. Условия спартанские: протекающая крыша, идёт дождь – предметы, лежащие на полу, как кораблики, плавали по комнате. Еду приготовить трудно, а бесплатно никто не кормил. В общем, по-русски, как мы любим говорить. От нового места службы я был в ещё большем удивлении. Разруха, беспредел, бардак. Моя родная «зона» показалась мне вполне законопослушной. В командировку приехали коллеги из других колоний, в том числе тюремный спецназ для наведения порядка. Порядок им навести не дали.

В штабе нас проинструктировали, в чем заключается наша задача. Рассказываю и вам. В эту колонию московское управление ФСИН влило огромные деньги в рамках реформы УИС. Были потрачены миллионы рублей на этот объект местного, а судя по вложениям, и всероссийского достояния. Вопрос, зачем в далёкой глубинке управление потратило столько денег? Может быть, для того чтобы вороватому начальству потом легче сиделось на этой «зоне». Достаточно прочитать в интернете, сколько высокопоставленных чинов этой прогнившей системы было осуждено на тюремные сроки.

Когда мы прибыли на территорию «зоны», взору открылось «прекрасное» зрелище. Основное ограждение разобрано для замены, вместо него только маскировочное – из прогнивших досок с колючей проволокой. Инструменты, стройматериалы лежали без присмотра, и их воровали зэки. Оптокабель в бараках лежал без присмотра, камеры видеонаблюдения, современные замки и инструменты находились в открытом доступе, растаскиваемые администрацией и зэками. Так исчезали сотни тысяч рублей, вложенных в обновление учреждения.

Администрация, с целью избежать больших хищений со стороны осуждённых, беспорядков и ещё хуже – побегов, шла на сговор с лидерами группировок внутри колонии. По некоторой информации от местных сотрудников, на «зону» регулярно завозили женщин с низкой социальной ответственностью. На территории объекта свободно распространялись наркотические, психотропные вещества и алкоголь работавшими там гастарбайтерами из бывших южных республик СССР. Работы по строительству и благоустройству колонии велись без соблюдения правил охраны труда. Никто строителей не контролировал.

Мы проводили обыски в помещениях, на рабочих объектах, пресекали попытки осуждённых заниматься распространением запрещённых предметов, но нам противодействовали сами работники, объясняя, что не нужно провоцировать осуждённых. В конце концов мы опустили руки. Бессмысленно что-то делать, когда начальство запрещает, несмотря на законы, инструкции и правила исполнять свои обязанности.

За все время спецназ заходил на территорию колонии один раз для так называемой Акции Устрашения.

Отработав последние командировочные дни, я попрощался с коллегами и вернулся домой.

Служба дома

Отдохнув немного, я вернулся на службу в свою колонию. Вновь бардак, беспредел, пресс с двух сторон, конфликты, обыски в отрядах, сопровождение зэков по всей колонии, смены по 27-30 часов, неоплачиваемые переработки.

Отгулов мне не давали, сколько ни просил. Однажды написал рапорт на предоставление отгула, принёс на подпись начальнику отдела. Он прочитал и, смотря мне в глаза, разорвал лист. После каждой смены с нами должны были работать психологи для релаксации после работы. Никто этим не озаботился. Главным психологом была жена заместителя начальника колонии, за два года она выросла в звании со старшего лейтенанта до майора. Сами понимаете, почему руководство спускало все с рук вспомогательным службам.

После близкого знакомства со спецификой службы я понял и узнал многое. Узнал, в том числе, о «не за что» осужденных лицах. Только эти лица насиловали, разбойничали и убивали. Запомните, если человек осуждён по статье за убийство, изнасилование или разбой, то в 99,9% случаев он это совершил.

Но я знал, что есть немало сотрудников, которые проносили запрещённые предметы.

На «зоне» я понял – если человек постоянно говорит, что он честный, принципиальный и добропорядочный, то, скорее всего, он таковым не является.

Я много раз участвовал в обысках, мы с ног на голову переворачивали отрядные бараки. Что только не находили: от самых последних моделей телефонов и ноутбуков до наркотиков и алкоголя.

Сколько раз я видел, как при попустительстве начальников осуждённые переводились из режимных помещений в общие отряды на «сходки» для решения своих дел. Насколько беспомощен рядовой сотрудник – тот самый маленький человек, на чьих плечах лежит вся эта система, гнилая махина! Я был тем самым маленьким человеком. Видел коррупцию, произвол начальства. Знаю, что руководство брало взятки, но ничего сделать не мог. Элементарно боялся сообщать в специальные органы, чтобы не лишиться места работы. Ведь все куплено! И вы поймите – это не в пределах одной лишь колонии или тюрьмы. Так везде. Такова система.

Исправляет ли исправительная система?

В наше время российская пенитенциарная система представляет собой пережиток советской, но подстроенная под реалии нашего времени.

В отличие от «тоталитарного совка», в «обновлённой демократической России» нет трудовых лагерей, абсолютное большинство осуждённых категорически отказываются работать, но при этом бесплатно и полноценно питается. Так как, согласно статье 4 ТК РФ, принудительный труд запрещён, в том числе в тюрьмах и колониях, то обеспечение бандитов лежит на плечах налогоплательщиков.

Вот я думаю, что осуждённый, который не работает – обуза для государства (не берём в расчёт инвалидов, подростков, малолетних детей и стариков).

Несмотря на лишения, питание на «зоне» налажено так, что в детских домах и во многих школах детишки могут позавидовать.

Согласно отчету УФСИН, один осуждённый обходится в сумму около 60 тысяч рублей в год, а по данным на конец 2019 года, количество осуждённых, отбывающих наказание в местах лишения свободы, составило около 560 тысяч, не считая детей, живущих с матерями в женских колониях и подростков в воспитательных колониях. Умножьте эти числа друг на друга и получите восьмизначную сумму.
А если прибавить к этому вещевое довольствие, обслуживание различных объектов досуга?

Всё – за счёт трудового человека.

А теперь, уважаемый читатель, подумай, кто тебя накормит, оденет, обеспечит всем необходимым? Никто. Ты работаешь, чтобы прокормить себя, свою семью и их. В колониях все бесплатно: медицина, питание, одежда, гигиена и досуг. Хочешь, в церковь иди, хочешь, кино смотри на хорошем современном телевизоре с кабельным ТВ. Вот где наступил коммунизм. Пусть и в очень извращённой форме.

Между тем, когда-то осуждённые самостоятельно обеспечивали свои колонии и даже принимали участие в строительстве Беломорканала, Куйбышевской ГЭС, строили заводы, прокладывали железнодорожные магистрали, автодороги, добывали уголь, лес, золото, принимали активное участие в индустриализации в предвоенные годы и в восстановлении страны после Великой Отечественной Войны. За это зеки получали достойную зарплату, а тем, кто работал в тяжёлых условиях, доплачивали надбавки, например 25% в северных условиях. Отбывающие наказание люди тоже принимали участие в строительстве социализма, а не паразитировали на теле Советского государства.

Нынешняя российская пенитенциарная система не является исправительной, несмотря на своё красивое название. Она погрязла в коррупции и кумовстве. Обязательно один начальник – родственник или друг другого высокопоставленного шефа. Все факты нарушения трудового законодательства тщательно скрываются. Знаю случаи, когда сотрудники коллективно писали письмо на имя директора ФСИН с жалобой на недостойную оплату труда. Вместо повышения, работников лишили премий. Писали в прокуратуру и трудовую инспекцию, везде отписки. Как говорится, «рука руку моет».

Работа в учреждениях поставлена так, что вместо исправительной работы с осуждёнными сотрудники занимаются отчетностью. Начальник отряда, приходя на работу в 9 утра, 8 часов занимается бумажной волокитой и потом, как правило, за свой счёт идёт работать непосредственно с осуждёнными. Домой возвращается поздно вечером или вообще ночью. За переработанные часы никто в этой системе не платит. Считаю, что это все и есть причины отсталости нашей уголовно-исполнительной системы.

Как я увольнялся из УИС и судился с УФСИН

Отслужив три года, я попросил перевод на другую должность – отказ. В конечном счёте решил уволиться. Перед увольнением обратился к юристу и подал в суд на УФСИН. Нарушив статью 140 ТК, УФСИН не выплатил мне заработную плату, компенсацию за невзятый отпуск и ещё некоторые выплаты, положенные внутренними приказами. Только во время судебных тяжб, длившихся месяц, мне вернули положенную сумму.

Судебное дело выиграл и был этим горд, я одержал маленькую победу над огромной системой. Невыплаченные командировочные, о которых я рассказывал ранее, выплатили только через год, после повторного суда с УФСИН, где я снова одержал победу. Из-за отсутствия нужного опыта совершил много ошибок, но какие, я узнал только после суда.

Вишневецкий А.
Фотографии взяты из интернета

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter .

Полицейские, следователи, прокуроры и другие силовики, нарушившие закон, отбывают срок в специальных колониях для бывших сотрудников. Это — довольно закрытые и специфичные сообщества со своими правилами и законами. Специально для К29 Алексей Полихович поговорил с бывшими заключенными и рассказывает, как устроена жизнь в колониях для сотрудников правоохранительных органов.

Свои против бывших

Ильвир Сагитов и Альберт Самигуллин начинали работать в одном отделе милиции Нефтекамска. В 1993 году Альберт Самигуллин устроился участковым, а Ильвир Сагитов проходил стажировку в патрульно-постовой службе. Самигуллин помогал Сагитову составлять протоколы.

В 2003 году Самигуллин уволился из милиции и ушел работать нефтяником вахтовым методом. Сагитов остался — и дослужился до начальника уголовного розыска Нефтекамска. В 2014 они снова встретились. Сагитов и пять его сотрудников надели на голову Альберта Самигуллина полиэтиленовый пакет, связали ему руки, сели сверху и не давали дышать, заставляя признаться в преступлении — по их версии, Самигуллин ударил ножом охранника продуктового магазина.

Сагитов грозил уже немолодому Самигуллину, что доведет его до инфаркта, отвезет в лес и инсценирует несчастный случай. Тот, испугавшись, подписал явку с повинной — он думал, что начальство Сагитова и суд во всем разберутся.

На суде Самигуллину дали 4 года тюрьмы. По его словам, в день, когда было совершено преступление, он был на вахте за 150 километров от Нефтекамска. Это подтверждали работодатель и биллинг его телефона. «Система у нас такая, что государство всегда право. Писал во все инстанции, президенту семь раз писал — без толку», — говорит Самигуллин. Сидеть его отправили в исправительную колонию общего режима № 13 в Нижнем Тагиле, где отбывают срок бывшие сотрудники правоохранительных органов.

К «бывшим» относят сотрудников МВД, Следственного комитета, полиции, прокуратуры, судей и работников судов, а также тех, кто работал в МЧС. Кроме того, бывшими сотрудниками органов считаются и люди, отслужившие срочную службу во внутренних войсках. Эту категорию заключенных называют «бс» или «бсниками».

Бывших сотрудников правоохранительных органов содержат в отдельных исправительных учреждениях — для обеспечения их безопасности. По внутренним правилам ФСИН, «бсники» должны не только отбывать наказание в специальных колониях, но и во время следствия содержаться отдельно от основной массы арестантов, а также отделяться от них при перевозках в автозаках.

В России 15 колоний для бывших сотрудников (по данным Фонда помощи и поддержки бывших сотрудников). Из них 3 — общего режима, 11 — строгого режима и 1 — особого режима. Еще — шесть колоний-поселений, три из которых прикреплены к другим колониям, а три — отдельные.

По данным статистики судебного департамента, за первое полугодие 2019 года к реальным срокам приговорили 1015 бывших судей, прокуроров и работников правоохранительных органов. Но реальное число отправленных в колонии для бывших выше — туда попадают и «срочники» внутренних войск, и сотрудники налоговой службы, и сотрудники МЧС — они в этой статистике не учтены.

В 2018 году «Российская газета» писала, что колонии для бывших силовиков переполнены. «Это какая-то тенденция — идет борьба с коррупцией, идет очищение, и колонии для бывших сотрудников открываем все новые и новые», — говорил бывшй замдиректора ФСИН Валерий Максименко. На запрос «Команды 29» о том, сколько заключенных содержится в колониях для «бывших» сейчас, ФСИН не ответил.

Подпишитесь на нашу рассылку, чтобы получать интересные тексты каждую субботу

«Ты это докажешь, но лет через семь»

Вячеслав (имя изменено по просьбе героя) семь лет отработал в прокуратуре — расследовал уголовные дела, занимался надзором за следствием и поддерживал обвинение в суде.

В 2011 году, когда начали менять начальство и создавать Следственный комитет, он уволился и решил работать на себя. Вячеслав переехал в Москву, получил адвокатский статус — а затем стал фигурантом уголовного дела о мошенничестве. «Разговаривал со следователями: «Вы же понимаете, что это провокация?» Следователь отвечал: «Да, я понимаю, что это провокация, и ты это докажешь, но лет через семь в ЕСПЧ, а сейчас мы тебя посадим, и ты будешь сидеть».

В СИЗО «Бутырка» Вячеслав попал в камеру для «бывших». На 18 человек было 12 шконок, администрация СИЗО выдавала раскладушки, а во время прокурорских проверок забирала их обратно. Но поскольку каждый день кто-то уезжал на суд или на следственные действия, в камере всегда оставалось 12 человек — как и требовали правила. «Нас это не беспокоило. У нас был молчаливый договор с руководством — мы не жалуемся, нас не беспокоят», — говорит Вячеслав.

У многих в камере были хорошие отношения с сотрудниками СИЗО, поэтому не было проблем с мобильными телефонами — несколько раз адвокат приносил телефон в изолятор на встречу с Вячеславом, тот забирал его к себе в камеру.

«Любое решение [сотрудника правоохранительных органов] может повлечь два состава: превышение полномочий или халатность. Шанс присесть есть — только выбирай статью», — рассуждает Вячеслав.

Сергей — бывший начальник следственного отдела — попал в тюрьму сначала по обвинениям в мошенничестве, затем обвинения поменяли на статью о взятке. Он считает, что его уголовное преследование связано с тем, что преступники, с которыми он боролся, сами оказались бывшими сотрудниками правоохранительных органов, сохранившими связи в силовых структурах.

«Психологически было сложно, — рассказывает Сергей. — Я в принципе не понимал, как это [уголовное дело и тюрьма], почему это. Все переворачивали наоборот: знаю оперативно-розыскную деятельность, по ночам работал — это говорит о том, что я могу противодействовать следствию. Это удивляло, бесило. Судьи писали формулировки, которых даже в законе не было. Потом понимание пришло, как устроено все — что если меру пресечения избрали, то все уже, вопрос только — как осудят».

В камере Сергей встретил человека, которого когда-то арестовывал его подчиненный. Узнали об этом случайно за игрой в нарды. Никакого негатива не было — по словам Сергея, работая в следствии, он ничего несправедливого в отношении людей не делал и был уверен, что людям, которых он разрабатывал, не за что ему мстить.

«Первый год в колонии человек учится орать, а не бить»

Максим (имя изменено по просьбе героя) служил на Северном Кавказе в подразделении ФСБ по борьбе с терроризмом. По его словам, работа была интересная, но когда он стал возражать против незаконных методов ведения следствия, ему сначала предложили уволиться, а затем возбудили уголовное дело. Максиму дали три года реального срока. В 2014 году его отправили в нижнетагильскую колонию.

«Там обычные люди, ничего особенного, — рассказывает Максим. — В основном бедолаги-„ввшники“ бывшие, менты-ппсники — серьезных „бс“ единицы. Оперов много недалеких, которые ехали — бомжа отпинали, потому что могли».

Вячеслав, отбывавший срок там же в 2014–2015 годах, добавляет, что из 2 тысяч заключенных большая часть была «орками» — ограниченными людьми, выезжавшими за пределы своего мира дважды: в армию и на этап в зону. «Сидят такие ребята — ограниченные очень маленьким миром. Если к ним подойти, звук такой, как под линией электропередач, от них так резонирует — и хотелось отойти».

Максим заплатил 100 тысяч рублей за возможность устроиться на хорошую должность. Но сотрудники администрации колонии захотели еще денег. Максим отказался, после чего его избили другие заключенные, работавшие на ФСИН.

Основная масса заключенных отбывала срок по статьям, связанным с наркотиками, были мошенничества, взятки и преступления на сексуальной почве. Осужденных по последним называли «зилками» — от названия машины ЗИЛ-131 и статьи 131 УК РФ об изнасиловании. Они обычно попадали в касту «отделенных».

Попасть в «отделенные» на зоне для бывших можно как из-за статьи обвинения, так и из-за поступков, совершенных уже в заключении. Сокамерник Максима по СИЗО в Нальчике переписывался с женщиной из соседней камеры и коснулся темы орального секса. Женщина сообщила об этом другим заключенным — и мужчину перевели в «отделенные».

В случае с обвинениями в изнасиловании или педофилии смотрят материалы уголовного дела. Если человек признался — будет «отделенным», если нет — в «отделенные» он не попадет.

В отношении «отделенных» действуют те же правила, что и в отношении «опущенных» в обычных зонах — от них нельзя ничего брать, им нельзя жать руку, у них стулья специального цвета, на которые нельзя садиться.

За соблюдением правил в колонии для «бс» следят завхозы. Их выбирают оперативники ФСИН.

Бывший следователь прокуратуры Алексей Федяров, отбывавший наказание в нижнетагильской колонии с 2014 по июнь 2016 года, рассказывает, что завхозами часто становятся бывшие оперативники из силовых структур — они знают агентурную работу и методы вербовки. Кроме того, им привычнее общаться с контингентом — воровские понятия для них более органичны, чем для людей из кабинетов.

Из органов Федяров ушел еще до тюрьмы — убедившись, что руководству важна исключительно статистика. Он стал заместителем директора крупной компании, а в 2013 году против него возбудили уголовное дело о мошенничестве в особо крупном размере. Как рассказывает Федяров, он был вынужден признать вину, так как понимал, что шансы закрыть дело минимальны.

В тюрьму Алексей попал обеспеченным человеком — это ему и помогло, когда он стал завхозом.

Кроме контроля ситуации в бараке, завхозы обязаны ремонтировать подотчетное им помещение. Часто деньги на это собирают с заключенных — поэтому в Нижнем Тагиле всегда ждали этапы из Москвы. Считалось, что оттуда приезжают богатые люди, которых можно обобрать. Федяров отказался заниматься поборами и делал ремонт за свой счет.

«Большая часть времени [у меня] уходила на разруливание и поиск „крыс“, кто воровал у своих. Людям пойти не к кому, и они идут к тебе», — рассказывает Федяров.

По его словам, жизнь зоны была полна интриг. Заключенный мог пойти к оперативнику ФСИН и настучать на того, кто ему не нравится — это называлось «запустить в космос». За проступок могли посадить в ШИЗО, перевести на строгие условия содержания, лишить должности дневального или завхоза.

Драки при этом были редкостью, потому что за любой удар сразу отправляли в ШИЗО, что ставило крест на УДО. Поэтому люди научились выяснять отношения без рук.

«В начале я напрягался, у меня так адреналин выбрасывался, — рассказывает Федяров, — думал, сейчас мочилово начнется, а потом привык. Два чувака с одной и четыре с другой [стороны] орут друг на друга. Из-за мелочей: ты че не так сел, не так посмотрел, — обычные зоновские приблуды. Люди просто стоят и орут друг на друга. Первый год в колонии человек учится орать, а не бить».

Сергей, отбывавший срок в колонии строгого режима № 3 в Рязанской области, рассказывает, что завхозы часто объединялись в группы и навязывали вновь прибывшим свою защиту в обмен на деньги. «У тебя два решения проблемы: либо заплатить, либо стать уборщиком», — говорит он.

В отличие от Нижнего Тагила, в Рязанской колонии была возможность купить мобильный телефон, но, по словам Сергея, это превращалось в бесконечный цикл по вытягиванию денег с заключенных. «Человек сам себя вталкивает в оборот. Одни сотрудники постоянно пытаются у тебя этот телефон отобрать, другие пытаются тебе его вернуть или купить новый. По семь раз за месяц телефоны покупали».

«Тюрьма — это когда человека умножают на ноль»

По словам Алексея Федярова, после освобождения «бывшие» устраиваются работать кто куда: в охрану, юристами, строителями, в такси. Согласно федеральному закону «О службе в органах внутренних дел», сотрудники с судимостью не могут работать по профессии.

Федяров после освобождения стал координатором правозащитного проекта «Русь сидящая», который помогает заключенным. Он написал книгу про свой опыт заключения.

Сергей вышел из тюрьмы в начале 2019 года, отсидев пять лет. Тюремный опыт не изменил его отношения к бывшей работе. «Работа не самая приятная, не самая нужная, но как ни крути, она должна быть, иначе без нее всем станет плохо. Но к реформам правоохранительных органов я настроен скептически с точки зрения того, как они влияют на профессиональную деятельность».

Максим говорит, что тюрьма его совсем не поменяла — словно ничего и не было вовсе. По его мнению, на людей с гибкой психикой, каковым он считает и себя, подобные испытания не накладывают отпечатков. Он — так же, как и Федяров — работает в «Руси сидящей». Бывшие коллеги теперь считают его врагом.

«Я за справедливость и соблюдение законности, — объясняет Максим. — Почему-то сейчас слова „либерал“ и „правозащитник“ — ругательные. Но что я делаю такого? Я показываю государству, что закон нарушается представителями госорганов. Сейчас, конечно, хуже стало. Другие люди, другие методы, другие формы. Доказывать ничего не надо. Человек берет особый порядок, потому что ты ему по башке дал или электрошокером — и едет в колонию. Раньше же все приходилось доказывать, исследовать — экспертизы, запросы, допросы».

Вячеслав говорит, что тюрьма — это когда человека умножают на ноль. Вопрос в том, как человек справится с этим. «Но все равно ты остаешься человеком, про которого всегда можно сказать: да он ранее судим. В лицо тебе не скажут, но ты кожей ощущаешь».

Иногда он думает эмигрировать в страну, где хорошие тюрьмы — потому что там и все остальное должно быть хорошее. По его мнению, когда он начинал работать в правоохранительных органах, люди там были гораздо менее кровожадными. «Сегодня сталкиваешься с людьми со стальным взглядом, это такой режим лайт двадцатых-тридцатых годов. Следователь тебя в жернова закинет — и ему плевать. А тогда были люди, которым не плевать».

Альберт Самигуллин отсидел два года и семь месяцев из четырех лет и вышел условно-досрочно. Он обращался в Комитет против пыток, к президенту и в надзорные органы, требуя расследования пыток и пересмотра дела. Его обращения результатов не дали. Но его бывший коллега Ильвир Сагитов все-таки сел: в 2019 году его приговорили к трем годам и трем месяцам за пытки другого задержанного. Вероятно, после апелляции отбывать срок его отправят в Нижний Тагил.

Читайте также: