Древолаз это кто профессия

Опубликовано: 02.10.2024

Умение виртуозно плеваться вполне могло обеспечить безбедную жизнь. Но главное тут было не увлечься — посылать «залпы» определенной силы на строго установленное расстояние. Разговаривать во время работы возбранялось, и рот профессионала был полон семенами популярнейшего на Руси корнеплода — репы.

До XIX века, когда, по указам свыше, картофель все-таки начал постепенно ее вытеснять, репа была основным продуктом на столе: из нее варили супы и каши, запекали, ели сырую, начиняли ею пирожки (и гусей), квасили ее и солили на зиму. Неурожай репы приравнивался к стихийному бедствию, но для начала надо было осуществить грамотный посев. А семена корнеплода столь мелки, что в 1 кг их умещается до миллиона — разбрасывая вручную, ровно не посеять. Неизвестно, кто первый это придумал, но репу стали на пашню «расплевывать» — определенную порцию семян на определенную площадь. Хорошие плевальщики ценились высоко и обучали своему искусству других.

Ловцы пиявок

Они проводили рабочее время, лупя палкой по болотной жиже — имитировали вхождение в воду скота. Глупые пиявки принимали это за звук обеденного гонга и торопились к трапезе. Также их приманивали на живца, в роли которого выступал сам ловец: заходил повыше колен в воду и ноги его немедленно облепляли кровососущие. Тут-то их и собирали. Правда, не всегда и не всяких. Так, запрещалось ловить пиявок во время размножения — в мае, июне и июле. Также «при ловле должны быть избираемы одни лишь годные ко врачебному употреблению, то есть не менее 1 1/2 вершков длины; пиявки мелкие, как равно слишком толстые, должны быть при ловле бросаемы обратно в воду». Хранить добычу следовало в холодке, в емкости, наполненной землей.

Гирудотерапия с древних времен была в почете: при любом недомогании лекари первым делом «пускали дурную кровь», и каждый любящий гульнуть купец знал, что лучшим средством от похмелья являются пиявки, поставленные за уши. Мало того, Россия с успехом занималась экспортом кровососущих. До революции в Европу ежегодно вывозилось до 120 млн пиявок — доход в казну составлял 6 млн руб. серебром, что было сопоставимо с доходом от экспорта хлеба.

Изготовители хвостов

Это была не просто профессия, а целый бизнес, появившийся в «нужном» месте в «нужное» время. О нем поведал Александр Дюма, автор «Трех мушкетеров», посетивший Россию в 1859 году.

Это была лютая зима, когда волки вышли из лесов и, подойдя вплотную к деревням, нападали не только на скотину, но и на людей. Власти приняли решительные меры и за каждый предъявленный волчий хвост (стало быть, уничтоженного волка) стали выплачивать по 5 руб. Народ вошел в азарт, предъявил 100 000 хвостов, за что были выплачены 500 000 руб. Но что-то пошло не так: стали наводить справки, провели расследование и обнаружили в Москве фабрику по производству волчьих хвостов.

«Из одной волчьей шкуры стоимостью в десять франков, — подсчитал писатель, — выделывали от пятнадцати до двадцати хвостов, которые приносили триста пятьдесят — четыреста тысяч: как видим, сколько бы ни стоила сама выделка, доход составлял три с половиной тысячи на сотню».

Подобная история, по некоторым источникам, будто бы случилась также в Вологодской губернии — правда, раньше. Там 1 апреля 1840 года началось слушание дела о волчьих хвостах. Этому также предшествовало нашествие волков и обещанная за каждый хвост награда — 1 коп. медью (пуд ржаной муки стоил тогда 50 коп.). Когда поголовье волков практически сошло на нет, крестьяне, привыкшие к дополнительному доходу, загрустили и нашли выход из положения — стали делать волчьи хвосты из пеньки. Возникло целое производство: одни изготавливали стержни, другие прикрепляли пеньку, третьи расчесывали, четвертые красили. Достигли в итоге почти полного натурализма. Сам губернатор был в доле, а потому изготовители хвостов работали спокойно, покуда благодетель не вышел в отставку.

Вопленицы

Профессиональные плакальщицы существовали еще в древности — в Египте, Греции, Риме. Причем в империи их чрезмерную скорбь пытались даже ограничивать: законодательно запрещали царапать себе лицо и причитать во время погребения. В русских деревнях были свои плакальщицы — вопленицы. Их приглашали не только на похороны, где они могли часами тянуть трагическую ноту, но и на свадьбы. Ведь невесте полагалось покидать родительский дом, заливаясь слезами, но никак не сияя начищенным медяком. Тут очень кстати приходился соответствующий речитатив плачеи: «Ой, да ж прости-прощай, родимая донюшка…».

Настоящая вопленица должна была сочетать в себе как авторский талант, так и актерский. Некоторые достигали в этом деле подлинных высот. Так, жительнице деревни Сафроново Олонецкой губернии Ирине Федосовой посвящен очерк Максима Горького «Вопленица». «Орина, — усердно надавливает автор на "о", — с 14 лет начала вопить. Она хрома потому, что, будучи восьми лет, упала с лошади и сломала себе ногу. Ей девяносто восемь лет от роду. На родине ее известность широка и почетна — все ее знают, и каждый зажиточный человек приглашает ее к себе "повопить" на похоронах, на свадьбах. С ее слов записано более 30 000 стихов, а у Гомера в "Илиаде" только 27 815. »

Тряпичники, крючочники

Могли ли предполагать труженики тряпья и помоек, что в XXI веке дело их — по раздельному сбору мусора — станет модным и актуальным? Заунывный крик «Старье-е-е бере-е-ем!» разносился по дворам еще в середине прошлого века. За тряпки, банки, старые газеты можно было получить всякие сокровища: сахарных петушков, хлопушки, дудочки и даже громко стрелявшие холостыми зарядами пистолеты-пугачи. Постепенно дело сошло на нет. А ведь раньше существовала целая империя.

Например, в петербургских трущобах возле Сенного рынка находился целый «Тряпичный флигель», занимавший один из корпусов Вяземской лавры. Найти его было несложно: во дворе возвышались горы тряпок, бумаги, костей и прочего мусора, место которому на помойке. Но живших здесь работников тряпичного фронта это вовсе не смущало: главное — был заработок. Низшим в иерархии сборщиков считался крючочник. Главным его орудием был насаженный на палку крюк, с помощью которого он рылся, извлекая нужное, в свалках и мусорных кучах и таким образом зарабатывал около 50 коп. в день, а в месяц — целых 15 руб. Находки сдавались маклакам (или «тряпичным тузам» — хозяевам артели), которых в 1895 году в Петербурге насчитывалось более 50. Они же выделяли тряпичникам средства для скупки (или обмена) у населения тряпья, чтобы потом сдать его более крупным перекупщикам или прямо на переработку. Товар пользовался спросом. Так, владельцы Невской писчебумажной фабрики, купцы Варгунины тратили на закупки тряпья до 150 000 руб. в год. А писчебумажная фабрика Крылова ежегодно закупала в Вологодской губернии 50 000 пудов лаптей — по 60 коп. за пуд.

В биографии многих людей можно проследить, как простое хобби становится серьёзной профессией в будущем. Сочетание, когда любимое дело еще и приносит доход, кажется идеальным для самореализации и получения ярких результатов.

Бывает и наоборот, когда люди, состоявшиеся в профессии обращают свой взор на области, не связанные с бизнесом, начинают применять свои практические навыки в совершенно непредсказуемых сферах человеческой деятельности, например, …. восходят на деревья, реализуя самые смелые фантазии и обретая новые смыслы!

Своим опытом с нами поделился арборист-древолаз Владимир Акимов, со стажем работы в профессии более 25 лет. Работал в России, Канаде, Франции и Германии. Принимал участие в проектах российской команды Petzl (автор идей и организатор — В. Савельев): строительство платформ под гнезда скоп и орланов в Тофаларском заказнике и Дарвинском заповеднике, а также поиск и восхождение на самое высокое дерево в России (Адыгея, 2018).

TW: Судя по вашему стажу в арбористике, вы прошли весь путь её развития в России. Какие главные вехи запомнились? Откуда черпали знания и опыт?

В.А.: Мне кажется правильнее сказать, что я помню, как этот термин «арбористика» ввел в оборот у нас Дмитрий Звонка, заимствовав его из зарубежной литературы. Мое персональное мнение — садово-парковое хозяйство на нашей территории существует уже очень давно. Этот же новый термин скорее подразумевает коммерческое направление, в котором деньги с заказчика берутся за обслуживание отдельно взятого дерева, а не массива или рощи. Впрочем, и обслуживание, действительно, индивидуальное.

Когда я начинал, конкуренции почти не было. Люди собирались посмотреть, и на лицах читались восторг и восхищение. После репортажей по первому каналу останавливали на улицах. В деревнях трудовые люди ценили наш труд особенно высоко:

—Люся! Ой, как интересно! Иди смотреть, как дерево пилят!

—Некогда мне, Санта-Барбара начинается…

Сейчас людей уже сложно этим удивить.

TW: Можно ли сказать, что арбокультура в России сформировалась на должном уровне?

В.А.: Дискуссионный вопрос. Если брать всю страну в целом, то скорее нет, чем да.

TW: Существуют ли ваши собственные разработки setup-ов или аксессуаров для применения на различных видах деревьев и в разных тактических ситуациях?

В.А.: Так громко я бы говорить не стал. Хотя наша разработка системы статического каблинга (тросовые стяжки) аварийных деревьев весьма широко распространилась в практике и успешно применяется, например, в Аптекарском огороде (Москва) на столь ценном дереве, как «лиственница Петра I». Есть некоторые наши технические решения по минимизации ущерба дереву, наносимого древолазом в процессе восхождения и выполнения работ. У нас есть сайт doctorles.ru.

TW: Какую технику считаете предпочтительной с точки зрения безопасности для дерева и комфорта древолаза.

В.А.: Мы популяризируем европейскую SRT технику восхождения на деревья, которая родилась в среде спелеологов (нашем ближайшем окружении), в противовес устаревшим техникам работ в гаффах или на сдвоенной верёвке (DdRT), SRT универсальна, эффективна и эргономична для человека и наносит минимальный ущерб дереву по сравнению с другими техниками, поскольку отсутствует трение верёвки о камбий. В тех случаях, когда это возможно, верёвка дистанционно завешивается как можно выше на дереве (правильно использовать в развилке протектор, исключающий трение), и восходитель без особых усилий восходит по верёвке. В случаях, когда нет надёжных развилок, можно восходить на «петлях» — удавках из верёвок. Восходитель на высоте рук затягивает удавкой верёвку, восходит по ней, затем выше крепит другую верёвку, переходит на неё и приподнимается. Затем повторяет то же самое с первой и т.д. Если делать правильно, то это быстро и легко. В некоторых случаях это единственный способ подняться на дерево. На американских континентах на SRT стали переходить лишь в последние годы и американская SRT имеет свои отличия. Но ребята вполне справляются в рамках своих заданий.

TW: Известно ли вам, как в России можно получить профильное образование в области арбокультуры? Существует ли такая дисциплина, как арбористика, canopy science в ВУЗах? Куда пойти учиться?

В.А.: Насколько мне известно, в наших ВУЗах дают более академическое образование, и специализаций по арбористике до сих пор нет. Есть курсы, которые организует коммерческая компания «Здоровый лес», где в краткие сроки слушателям читаются лекции по правилам ухода за деревьями и даётся примитивная техника восхождения DdRT. Но две недели лекций это скорее ликбез и введение в проблему. Свои лекции по всей стране читает Дмитрий Звонка. Периодически в разных местах организуются учебные мероприятия, семинары и конференции на темы по уходу за зелёными насаждениями. Можно ли считать это заменой высшему образованию? Вряд ли. Но польза от этих инициатив не оспаривается никем. Ищущий может набраться необходимых первоначальных знаний и повысить уровень своего образования самостоятельно. Также существуют обучающие курсы на различных учебно-производственных комбинатах. Цель их прохождения — получение легитимного удостоверение, разрешающего работать на высоте (в данном случае на деревьях). Здесь акцент делается на снаряжение, техники восхождения и, главным образом, на законодательную базу. Про курсы canopy science не слышал.

TW: Какие примечательные деревья больше всего вам запомнились?

В.А.: Более двух десятков лет я плотно работаю на деревьях. За это время работа для меня не стала монотонной. Каждое дерево индивидуально, каждый раз (или почти) я встречаю интересные технические задачи. Есть породы деревьев, которые я особенно люблю. Есть экзотические породы, которые редко встречаются и взойти на такое дерево – особый интерес коллекционера. Я житель средней полосы, и жизнь без леса для меня, как тюрьма. Мне необходимы эти ощущения, эти краски, эти запахи. Отдельно можно говорить о деревьях из детства — тема, которая, думаю, понятна каждому.

TW: Близко ли вам «рекреативное древолазание» и какой опыт имеете в нём?

В.А.: Я работаю на деревьях очень много и такой вид отдыха (или познания) для меня не актуален. Но я могу понять других людей.

С другой стороны временами возникает тревога за сохранность деревьев. Например, в фейсбуке разыскал фото того самого Гиппериона и почитал комментарии людей, разместивших его. Оказалось, что очень многие хотят и, даже, планируют разыскать этого гиганта и совершить на него восхождение. Я был в этом парке и отказался от восхождения на секвойи, поскольку увидел, что нанесу вред дереву: верхние слои коры не отваливаются долгое время и создают очень мягкий внешний слой, на котором отпечатывается любое прикосновение к нему. Пусть я не нанес бы вреда дереву, но отпечатки от веревок сохранились бы многие десятилетия. Мне показалось это варварством и кощунством (даже, если их не будет видно с земли). А годы работы в Канаде убедили меня, что подавляющее большинство клаймберов не относятся с такой щепетильностью деревьям, на которых работают. Перешел по ссылкам на страницы компаний этих ребят и посмотрел фото. Да, даже обрезку живых деревьев они делают в гаффах. И что будет с деревом, когда на него поднимутся несколько групп в варварской технике и с пренебрежением к здоровью старика?! Я предпочел бы, чтобы Гиппериона взяли под охрану и пресекали попытки восхождений на него.

TW: Знакомы ли вы с другими Гигантами по миру?

В.А.: Да, посчастливилось посетить в Калифорнии секвойядендроны (Генерал Шерман, диаметр 12 м) и гигантские секвойи (в том же парке, что и Гиперион, высота которого 116 м).

TW: Какие методы для измерения высоты дерева в густом диком лесу наиболее практичны на ваш взгляд?

В.А.: Есть специальные приборы, измеряющие расстояния и углы. Это называют инструментальной съемкой. Измерения, правильно сделанные с помощью этих приборов, весьма точны. Мы залезали на Дедулю и проверяли такие измерения пробросив рулетку в отвесе. У нас получилось на 70 см выше. Для дерева высотой в 61 м — это очень малая погрешность. Измерения можно делать и полуинструментальными методами — с помощью угломера и рулетки. Кроме того можно воспользоваться данными с датчика высоты, установленного на квадрокоптере. Но здесь точность меньше.

TW: Вы принимали участие в экспедиции по поиску самого высокого дерева в России в качестве технического специалиста. Как совершалось восхождение на главного претендента, найденного в лесах Адыгеи (пихта Нордмана, «Дедуля»)? Какую технику вы применили при траверсе с меньшей пихты на него?

В.А.: Изначально я пытался подняться непосредственно по стволу Дедули. Ветви растут под острым углом вниз, и закинуть в развилку не было возможности. Тогда я начал подниматься на петлях и дошёл до третьей развилки. Мне не хватало длин коротких концов, т.к. я использовал концы по 4 м, а более длинные в этот момент были задействованы товарищем по команде. В итоге было сложно каждый раз кидать конец верёвки вокруг ствола метрового диаметра при том, что для широкого размаха мешали множественные ветви, растущие вниз вблизи к стволу. Тогда я перешел к плану Б, который продумывал ещё когда собирался восходить на секвойи. Я поднялся на петлях по соседней пихте, диаметр которой был значительно меньше и подъём не составил труда. Далее перебросил конец длинной верёвки через развилку нескольких ветвей на Дедуле. Товарищи закрепили его на уровне земли. Если бы у меня был с собой арбокрюк «капитан Хук», было бы значительно проще и быстрее. Далее на зажимах я начал подтягиваться по длинному концу к Дедуле и выдавать себя через RIG по второй верёвке, которая была подготовлена на самосброс на пихте, по которой я поднялся. Это было необходимо, поскольку, как я уже говорил, ветви росли под острым углом вниз, и верёвка могла соскользнуть по ним под моим весом. Вторая верёвка меняла угол приложения сил и выполняла функцию страховки. В месте, где я перебрался на Дедулю (это примерно две пятых высоты) диаметр ствола был ещё слишком велик, а ветви росли слишком густо. Поэтому метод подъёма на петлях вокруг ствола был неудобен. Некоторые ветви Дедули имели диаметр у ствола более 10 см, но совсем не внушали доверия — были насквозь проедены жучками и создавали впечатление хрупких. Тем не менее, я задействовал их для продолжения подъёма, делая удавки петель вокруг них. Использовал три конца (два закреплены, пока третий перещёлкивается), плюс какое-то время использовал для страховки верёвку, идущую с соседней пихты. Через некоторое расстояние диаметр ствола уменьшился, и я стал крепить петли вокруг ствола и таким образом поднялся до последней развилки.

TW: Возможно ли перемещение вверх по веткам пихты свободным лазанием? Насколько можно доверять сухим ветвям пихты?

В.А.: Я бы не советовал. Ломкость ветвей проверяется опытным путём, а травмироваться на дереве крайне не рекомендуется. Свободное лазание теоретически возможно, но риск велик. С высотой увеличивается стресс. Рука может схватиться за толстую ветвь, покрытую лишайником или мхом и соскользнуть. Могут засориться глаза.

TW: Какие ощущения испытали наверху?

В.А.: Ощущения наверху для меня очень положительные. Мир видится иначе. На Дедуле к этим положительным прибавлялся стресс. Поскольку состояние Дедули уже «на грани» — растёт под углом и когда упадёт, не очень понятно.

TW: Увидели ли с макушки «Дедули» ещё более высокие деревья?

В.А.: Дедуля растет на склоне гор. Понять, какие деревья могут быть выше именно Дедули, сложно. Выделяющиеся среди окружения — да. Более высокие — не понять.

TW: Как можете оценить здоровье Дедули взглядом профессионального арбориста?

В.А.: Очень стар и болен. Одна из вершин уже усохла. Множественные следы попыток заселения вредителями. По стволу нездоровые наросты. На ветвях омела.

TW: Как организовали бивак наверху?

В.А.: На Дедуле бивак не крепили. На других деревьях использовали альпинистские сборные платформы.

TW: Позволяют ли ветви хвойных, в частности пихты, крепить гамаки (на 2х анкерных точках)? Или же только за ствол?

В.А.: Надо смотреть по месту. Если получится найти удачную развилку крупных ветвей, то можно. Но с обязательной подстраховкой к стволу.

TW: Современные исследования говорят, что более половины всех видов лесной флоры и фауны находятся в верхнем ярусе леса. Есть ли жизнь на Пихте?

В.А.: В окрестностях Дедули на деревьях могут встречаться лишайники, мхи, водоросли, паразитирующие растения. Но их видовое разнообразие, если смотреть своими глазами, не идёт ни в какое сравнение с богатством, встречаемым на нижнем ярусе. Полагаю, то же можно сказать и о представителях животного мира.

Ссылки по теме:

Личная страница Владимира в разделе команда Petzl- Россия

TreeWalkers - рекреативное древолазание в России

Бывает и наоборот, когда люди, состоявшиеся в профессии обращают свой взор на области, не связанные с бизнесом, начинают применять свои практические навыки в совершенно непредсказуемых сферах человеческой деятельности, например, … восходят на деревья, реализуя самые смелые фантазии и обретая новые смыслы!

—Люся! Ой, как интересно! Иди смотреть, как дерево пилят!

—Некогда мне, Санта-Барбара начинается…

Сейчас людей уже сложно этим удивить.

TW: Можно ли сказать, что арбокультура в России сформировалась на должном уровне?

В.А.: Дискуссионный вопрос. Если брать всю страну в целом, то скорее нет, чем да.

TW: Какую технику считаете предпочтительной с точки зрения безопасности для дерева и комфорта древолаза.

TW: Какие примечательные деревья больше всего вам запомнились?

TW: Близко ли вам «рекреативное древолазание» и какой опыт имеете в нём?

TW: Знакомы ли вы с другими Гигантами по миру?

TW: Какие методы для измерения высоты дерева в густом диком лесу наиболее практичны на ваш взгляд?

TW: Какие ощущения испытали наверху?

TW: Увидели ли с макушки «Дедули» ещё более высокие деревья?

TW: Как можете оценить здоровье Дедули взглядом профессионального арбориста?

TW: Как организовали бивак наверху?

В.А.: На Дедуле бивак не крепили. На других деревьях использовали альпинистские сборные платформы.

К ночи с Борисом Вепринцевым пристали к маленькому островку и поставили на нём палатку. Борис надеялся записать пение уже прилетевших дроздов.

Утром он тихонько меня разбудил: «Посмотри в щелку…» Почти рядом с палаткой ходили три журавля. Борис включил магнитофон, а я попытался из сумки достать фотокамеру. Видно, мою возню журавли заметили и с криком взлетели. На плёнке остались их трубные голоса.

Утро было погожее, и мы радовались, как дети, слушая щебет зябликов и дроздов.

«Ну, как ночевалось?» - окликнул нас подплывший на большой лодке директор заповедника, и мы отправились к месту, где спасались от воды на островке зайцы, но увидели прежде лису. Она ловко прыгнула с пенька на наполовину упавшее дерево и мигом, как по мосту, оказалась на высоком дубе. Снизу видно: лежит лиса, похожая на смятую шапку. Как заставить лису сбежать с дуба вниз? Друзья мои стучат по борту лодки веслом, а я стою почти по пояс в болотных сапогах в воде. Лиса наверху не шевелится. Прошу ребят подвинуть лодку прямо к дубу и стучать алюминиевым веслом как следует. Сам навожу камеру в подходящее место. Лиса шевельнулась… Бежит, подняв трубой хвост, прямо в воду! Один только раз успеваю щёлкнуть. И всё! Лисица исчезает в зарослях кустов. Надо осторожно перемотать пленку с единственным, но дорогим кадром. Всё ли получилось так, как хотелось?

На деревьях: лиса

Проявка пленки показала: всё получилось! И единственный кадр перед вами. Такое у фотографа бывает нечасто.

А РЯДОМ африканский снимок. В заповеднике Серенгети мы ночевали. И утром, кто раньше поднялся, за завтраком рассказывали, кто что видел. Нас заинтересовало сообщение: на акации в километре от приюта спит леопард и рядом с ним на том же дереве - убитая, видимо, вчера антилопа. Не очень надеясь застать зверя на прежнем месте, мы все же попросили усатого немца показать нам дорогу к приметной акации.

На деревьях: леопард

И вот везение. Через пятнадцать минут наша машина остановилась около дерева, где на суку лежал леопард. Он даже не обернулся, увидев снова людей, словно только нас он и ждал. Через пять минут мы уже стояли прямо под акацией. Леопард поднялся на толстом суку, потянулся и зевнул. Мы были для него неинтересны. Не только львы, но и более осторожные леопарды привыкли к туристам. «Наш» леопард, кажется, даже позировал фотографу.

Потом зверь, видимо, смекнул: ведь могут добычу его унести. Он остановился у наполовину съеденной антилопы, соображая, как защитить свою добычу. Сбросить ее нельзя. Лучше всего спуститься с нею вниз.

Через десять минут мы вернулись в приют и тоже стали рассказывать, что видели. Молодой англичанин попросил нас показать дорогу к леопарду. «Но ведь он утащил антилопу…» - «Я их знаю, - сказал англичанин. - Остатки добычи леопарды затаскивают на дерево, иначе, пока он спит, падальщики - гиены, шакалы и большие птицы - всё сожрут. Но не на всякое дерево он прячет добычу, есть у него «любимые деревья». Я уверен: «ваш» леопард вернется…» Вечером за ужином к нашему столу подошел с торжественным лицом англичанин: «Что я вам говорил! Леопард оказался на дереве! И вёл себя так же, как с вами».

Наш знакомый оказался журналистом. Он сказал: «Для фотографа нынешний снимок надо считать рядовым… Минутку, я сразу вернусь». Вернулся он из своей комнаты со снимком. «Вот вам на память мой шедевр. Я сделал его в первый мой приезд в Кению. Посмотрите, как высоко может забраться леопард…»

Я решил отдариться и сбегал в номер за снимком лисы. Взглянув на него, англичанин поднял большой палец кверху: «О! Как это удалось?» - «Счастливый случай. » И рассказал историю снимка.

В тот день мы с Михаилом Домогатских распрощались с англичанином - он остался, а мы поехали в Кению, где мой земляк-воронежец работал корреспондентом «Правды».

ЗА МНОГО лет у меня собралось порядочно снимков животных-древолазов. Вот дикий кот, живущий в Западной Европе. Держится в лесах неухоженных. Успешно охотится и прячется в кронах деревьев. Домашние кошки являются потомками этих древолазов - от собак мгновенно залезают на дерево, на забор или крышу.

Утро было погожее, и мы радовались, как дети, слушая щебет зябликов и дроздов.

На деревьях: лиса

Проявка пленки показала: всё получилось! И единственный кадр перед вами. Такое у фотографа бывает нечасто.

На деревьях: леопард

Читайте также: