Как пандемия повлияла на безработицу в мире
Опубликовано: 01.10.2024
Рынок труда в мировом масштабе ответил на пандемию COVID-19 сокращением рабочей недели, вынужденными отпусками и снижением зарплат. Но масштабы безработицы оказались меньше, чем в предыдущие кризисные периоды, в том числе благодаря программам господдержки занятости. Результатами своего исследования поделилась профессор Высшей школы бизнеса НИУ ВШЭ Елена Варшавская.
В мире сформировались разные варианты подстройки занятости под экономические кризисы. Англосаксонские страны обычно прибегают к сокращению работников, отказу от найма, что приводит к росту безработицы. Европейские страны и Япония предпочитают уменьшать продолжительность рабочего времени, переводя сотрудников на неполный рабочий день или неделю, рассказала Елена Варшавская на семинаре департамента организационного поведения и управления человеческими ресурсами ВШБ.
Елена Варшавская
Отечественный рынок труда подстраивался к кризисам через сокращение зарплаты. Так, реальная зарплата снижалась в 1990-е годы быстрее, чем падал ВВП. Тогда прогнозировался уровень безработицы в 20-25%, но максимум, показанный в 1998 году, составил около 14%. В 2015 году на фоне снижения ВВП на 2% реальная зарплата упала на 9%. Гибкость зарплат, как указывают исследователи, например, заместитель директора Центра трудовых исследований НИУ ВШЭ Ростислав Капелюшников, вызвана рядом причин.
В России не принята автоматическая индексация зарплаты в соответствии с инфляцией. Доля переменной части заработка, привязанной к объему услуг или произведенной продукции, значительно выше, чем в Европе и достигает 25-40%. Работодатели могут, не нарушая контракта, оставлять для выплат «голый» тариф. Также в России велика – до 30% фонда оплаты труда – доля неофициальных выплат. В момент кризиса работодатель снижает их почти до нуля. Наконец, в России крайне сложна процедура увольнения и велики ее издержки.
Переживаемый ныне кризис, по мнению Елены Варшавской, необычен тем, что вызван неэкономическими причинами. Фирмы закрываются не из-за неэффективности, а вследствие принадлежности к определенным отраслям или регионам, попавшим под локдаун. С апреля 2020 года, по оценкам Международной организации труда (МОТ), до 90% работников работают в областях, где действуют ограничения.
Однако прогноз о высокой безработице не оправдался. Снижение занятости было небольшим даже на пике развития кризиса и составило 2-4 п.п. Это немного, учитывая динамику ВВП, падение которого в пик кризиса во втором квартале прошлого года было двузначным. В России безработица выросла с 4,5 до 6,2-6,3%. На общем фоне выделяются США, где безработица от исторического минимума в 3,5% накануне кризиса выросла до исторического максимума в 14,8% в апреле, а за пособиями обратились 40 млн человек. Впрочем, ситуация в Штатах, отметила Елена Варшавская, во многом объясняется методикой национальной статистики, когда к безработным относят временно уволенных, которые не имеют работы по экономическим причинам, и работодатель обязан взять их на работу при улучшении ситуации. В Европе таких людей считают занятыми. Если не учитывать временно уволенных, то уровень безработицы в США будет близок к европейскому.
Кризисные явления отразились на продолжительности рабочего времени – оно сжалось за счет уменьшения рабочего дня и административных отпусков. На весеннем пике кризиса 2020 года оно уменьшилось по сравнению с тем же периодом 2019 года на 40%, в России в апреле снижение составило 25%, затем ситуация стала выправляться. В среднем в России на работе по разным причинам отсутствуют около 2,5 млн человек, в апреле их было более 17 млн.
По данным официальной статистики, реальная зарплата в России в апреле снизилась на 2% по сравнению с апрелем 2019 года, а по предварительным оценкам по итогам года выросла на 2,5%. Но, по словам Елены Варшавской, Росстат не освещает ситуацию в некорпоративном сегменте экономики, больше других пострадавшем от кризиса. Более реальные цифры можно представить, посмотрев данные Федеральной налоговой службы в апреле – в этом месяце год назад было зафиксировано снижение поступления налога на доходы физических лиц на 20%, в мае – на 14%, затем возобновился рост, впрочем, это опять же данные только по официальным зарплатам.
Пандемия повлияла на изменения форм занятости, отмечает Елена Варшавская.
Кризис дал настоящий пинок развитию дистанционной работы во многих странах. Или, как в Европе, ускорил эти тенденции, проявившиеся ранее
Сильнее всех от кризиса пострадали работники сферы рыночных услуг: досуга, развлечения, туризма, гостиниц, общепита, которые прежде попадали под удар кризиса после промышленности и строительства. Удар получила также занятость молодежи, в результате выросли риски безработицы и работы не по специальности. Серьезно пострадали трудовые мигранты и работники с низкой квалификацией, снижение занятости у них по данным МОТ оказалось в пять раз больше, чем у высококвалифицированных.
В России были аналогичные программы, например, выдавались кредиты на поддержку занятости по ставке 2% по программе ФОТ 2.0. По данным Минэкономразвития, было заключено примерно 226 тысяч кредитных соглашений на сумму около 443 млрд руб., что помогло сохранить 5,4 млн рабочих мест.
Другой формой помощи стала защита от безработицы. В 16 странах ОЭСР расширили доступ к пособиям, увеличили их размер, а действие продлили до конца кризиса. В США на четыре месяца, с мая по август, были введены выплаты по $600 в неделю. 76% безработных получали пособия выше прежней зарплаты.
Елена Варшавская отметила, что в России упрощение доступа к пособию и увеличение его размера до величины МРОТ (12 130 руб.) привело к резкому росту зарегистрированной безработицы. Прежде она уступала реальной безработице примерно в 4,5 раза, весной разрыв резко сократился. В нынешний кризис ВВП России снизился на 3,1%, число занятых на пике кризиса уменьшилось примерно на 1,5 млн человек, или на 2% от общей численности занятых, преимущественно за счет малого бизнеса.
Заместитель заведующего Лабораторией исследований рынка труда (ЛиРТ) Лариса Смирных добавила, что в 2020 году дистанционная занятость «выстрелила». Она оказалась на первом месте среди способов адаптации работодателей к кризису, на втором оказались отпуска и сокращение рабочего времени, лишь на третьем – уменьшение переменной части зарплаты.
Профессор Высшей школы бизнеса НИУ ВШЭ Ольга Филатова поставила вопрос о перспективах развития в России гибридных форматов работы. Елена Варшавская считает, что работодатели за пределами Москвы и IT-сектора в целом не готовы ее принять. По оценкам Ларисы Смирных, до 15% работников останутся на удаленке. Уже до пандемии крупные корпорации планировали перевести часть сотрудников по их желанию на дистанционный формат.
Член правления Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП), директор Института занятости и профессий НИУ ВШЭ Федор Прокопов предполагает, что после отступления пандемии многие ее последствия останутся. В частности, он назвал тенденцию отказа от увольнения работника по экономическим причинам, возможно, нынешний кризис изменит позицию законодателей и профсоюзов. С января нынешнего года действует новый закон, который позволяет включить дистанционную занятость в трудовой договор, в том числе заключаемый с новым работником, напомнил Федор Прокопов. Но впереди еще много изменений трудового законодательства, касающихся оплаты работы, контроля ее качества и рабочего времени.
В России в отличие от США и Западной Европы бремя выхода из кризиса преимущественно легло на работодателей, считает эксперт. Господдержка оказала ограниченное влияние на рынок труда, размер выплат для работодателей лишь частично компенсировал их расходы. Он также обратил внимание участников семинара, что пособие по безработице должно быть временным возмещением части заработка во время поиска работы. В то время как в России это, по сути, социальное пособие, не связанное с прежним заработком.
В мае 2020 года уровень безработицы достиг своего максимального значения за последние восемь лет и составил 6,1%. В последний раз этот порог она превышала в марте 2012 года.
По итогам 2-го квартала уровень безработицы в стране составил 6%, что на 1,4 процентных пункта выше, чем в предыдущем квартале.
По данным Росстата, общая численность безработных в стране превысила 4,5 млн человек.
С марта число официально зарегистрированных безработных выросло более чем в четыре раза и уже превысило 2,8 млн человек. Более половины (51%) — это молодые люди в возрасте от 25 до 40 лет.
Новые пособия
Люди стали чаще обращаться за пособием. Причина — временное увеличение пособия с 1,5 тысяч до 4,5 тысяч рублей, а также введение правительством специального пособия в размере 12 тысяч рублей для граждан, потерявших работу после 1 марта 2020 года.
В Минтруда заявили, что в июле рост регистрируемой безработицы замедлился на треть. В мае в центрах занятости регистрировались до 250 тысяч безработных еженедельно, в июне уже не более 140 тысяч.
Сокращения в Москве и регионах РФ
К концу мая о сокращении штата заявили в 45% предприятий по всей стране.
Больше всего пострадали от увольнений Москва, Санкт-Петербург и Московская область, всего же с начала пандемии уволили 3,5 млн сотрудников, из них только в столице более полумиллиона.
Уровень безработицы в Москве вырос в 6,3 раза с начала пандемии COVID-19, сейчас он составляет 2,72%.
По данным столичного правительства, в апреле москвичи подавали по 10 тысяч заявок для оформления пособия по безработице, к июню рост существенно снизился, в день принимается 1200–1500 заявлений. В мэрии это связывают с активизацией рынка труда после снятия ограничений.
« Это связано с тем, что рынок труда оживает — снимаются введенные ранее ограничения, все больше компаний и сотрудников возвращается к привычной жизни, появляются новые рабочие места», — считает заммэра столицы по вопросам социального развития Анастасия Ракова.
В среднем по регионам безработица выросла за время пандемии на 30%.
Наряду с Москвой, лидером по росту числа безработных стал Санкт-Петербург, где из-за строгих ограничительных мер уровень безработицы вырос с 1,4% до 2,7%, то есть на 93%.
При этом Москва и Санкт-Петербург остаются регионами с самой минимальной безработицей в стране.
Сильнее всего пострадала сфера услуг
Из-за сокращения количества рабочих мест в стране сократится рабочая миграция, считает директор региональной программы Независимого института социальной политики Наталья Зубаревич. Она отмечает, что ситуация на рынке труда меняется не от региона к региону, а в зависимости от отрасли.
«Самое тяжелое сжатие — в секторе рыночных услуг, а это крупные города, региональные столицы, такие как Москва, Петербург, Московская область как агломерация. Там очень тяжело прошли кризис многие сервисы, и они очень тяжело восстанавливаются. Да, уже есть восстановление, но еще очень далеко до прежнего уровня», — говорит Зубаревич.
Индекс безработицы, который показывает актуальность проблемы для населения, по данным ВЦИОМ в мае 2020 года впервые за последние годы достиг положительного значения и составил +7 пунктов, в мае 2019 года его значение было –11.
Стране нужны педагоги
По данным, опубликованным на сайте мэра Москвы, благодаря постепенному снятию ограничительных мер увеличилось число рабочих мест. В июне в базе данных центра занятости появилось 5 тысяч вакансий.
Согласно исследованию сервиса «Работа.ру», количество работодателей, размещающих вакансии, в июне этого года по сравнению с маем выросло в 1,5 раза.
Число вакансий для педагогов увеличилось на 81,9%, для административных работников — на 15,7%.
По мнению основателя и президента сервиса Superjob Алексея Захарова, рынок труда начинает медленно восстанавливаться. Ожидать возвращения к прежней активности работодателей можно уже к Новому году.
«Мы видим восстановление по всем направлениям, кроме, может быть, массовых мероприятий, где это все равно еще очень медленно происходит», — считает Захаров.
Известно, что во время кризисов растет внимание к показателям безработицы, несущим с собой много важных сигналов. Эта информация должна быть оперативной, максимально подробной и точной, чтобы можно было разрабатывать адекватные политические меры. Знаем ли мы, какова сегодня ситуация с безработицей в России? Боюсь, что нет. Сейчас мы встречаем в СМИ множество оценок, текущих и прогнозных, того, что есть, и того, что может случиться. Их разброс огромен, а методологическая база крайне слаба.
Место на рынке труда
Начнем с определения, что мы обозначаем термином «безработица». Для специалистов это понятие строго формализовано, и ему соответствуют четко закрепленные статистические критерии. Поэтому низкое значение показателя безработицы в статистике может легко сосуществовать с высоким, сложившимся в массовом сознании, поскольку формально занятым считается каждый, кто отработал хотя бы час в течение референтной недели. Не уверен, что индивид, работающий два часа в неделю, но продолжающий искать нормальную работу, с легкостью примет такой подход. Недаром появилось понятие «скрытая безработица», не существующее в профессиональном языке. Оно подразумевает, что есть большая группа плохо занятых — работающих неполное рабочее время или неформально, выполняющих разовые и случайные работы, на условиях краткосрочных контрактов или просто получающих низкую зарплату.
Что касается безработицы в строгом смысле, то она предполагает сочетание трех критериев: отсутствие работы, ее активный поиск и готовность приступить к работе. Другими словами, если человек, не имеющий работы, ее сейчас по тем или иным причинам не ищет или не готов к ней приступить, то он не безработный.
Сравнимость данных
Показатель безработицы существует в двух вариантах, предполагающих совершенно разные подходы к его расчету. Один использует данные специальных обследований рабочей силы, которые строятся на основе критериев Международной организации труда (МОТ). Они критикуются многими специалистами, но только следование им обеспечивает сравнимость данных, пусть относительную. Во-первых, существуют национальные особенности в проведении таких обследований, касающиеся охвата отдельных групп. Простейший пример: до 2017 года Росстат ограничивал свое наблюдение гражданами до 72 лет, хотя в большинстве стран такого ограничения не было. Во-вторых, размер пособия, замещающего заработок, влияет не только на стимулы к регистрации в службе занятости, но и на срок поиска работы. Если пособие мало, то безработный может предпочесть первую попавшуюся вакансию или уйти с рынка труда. Поэтому две страны с одинаковым показателем безработицы (например, в России и Германии в начале 2020 года он был около 5%), но сильно разными коэффициентами замещения (менее 20% против 60%) будут иметь и очень разные рынки труда. Значительная часть потенциальной безработицы в первом случае замещается скрытой безработицей, то есть малооплачиваемой занятостью. Высокое пособие переключает таких работников из занятости в безработицу, а низкое — из незанятости в занятость, включая неформальную. В-третьих, существует группа временно уволенных с обещанием обратного найма. Это похоже на наши административные отпуска без оплаты. В США они включаются в число безработных, а у нас — нет. Есть еще много нюансов, нарушающих прямолинейную сопоставимость.
Важная особенность оценок МОТ в том, что они появляются с лагом примерно в месяц. Только что опубликована оценка за май, а за июнь оценка будет получена только в конце июля. В условиях кризиса такая информация быстро теряет актуальность. Кроме того, безработный по определению должен активно искать работу, а во время карантина этот поиск крайне затруднен. А значит, тот, кто потерял работу, но из-за самоизоляции ее не ищет, безработным в статистическом смысле не является, а оказывается вне рабочей силы. Попадающие в длительные административные отпуска могут считаться либо занятыми (они же формально не уволены), либо покинувшими рынок труда (де-факто не работают, но и работу не ищут).
Что же говорит методика МОТ про российскую безработицу в период эпидемии? В январе—марте 2020 года, то есть до начала карантина и самоизоляции, мы имели примерно 3,5 млн безработных, или около 4,7% рабочей силы. В апреле, согласно Росстату, безработица составила 4,3 млн, или 5,8%, а в мае — 4,5 млн, или 6,1%. Однако к этим значениям надо отнестись с осторожностью. Росстат уточнял в своем майском докладе: «В связи с эпидемиологической обстановкой, обусловленной COVID-19, обследование рабочей силы в апреле 2020 года проводилось методом телефонного опроса респондентов». Это делает новые оценки несопоставимыми с теми, что были получены с использованием стандартных методов. К сожалению, мы не знаем, как выглядел новый инструментарий статистиков, каков был реальный охват респондентов и процент отказа от участия в опросе. Сопоставимые данные появятся вновь не раньше, чем технология обследования вернется к своему традиционному виду.
Пришедшие за пособием
Второй подход к оценке уровня безработицы предполагает учет лиц, обратившихся в службу занятости для признания их безработными, получения пособия и содействия в трудоустройстве. Коэффициент замещения утерянного заработка пособием сильно варьирует по странам, но в России, как уже говорилось, он всегда был очень низким. Стимулы же к регистрации у потерявших работу сильно зависят от условий и размера выплат. Все это делает статистику регистрируемой безработицы не сопоставимой не только между странами, но и между регионами одной страны. Даже сейчас максимальное пособие, которое получают далеко не все зарегистрированные безработные, составляет в нашей стране лишь около четверти средней зарплаты, а это соотношение сильно варьируется по регионам.
К сожалению, Роструд не публикует текущую статистику регистраций в ежедневном или еженедельном режиме, а потому приходится опираться на выступления официальных лиц. В январе—марте 2020 года регистрируемая безработица составляла около 730 тыс. человек. К концу апреля, по словам министра труда Антона Котякова, она насчитывала уже 1,3 млн, а к середине июня — 2,5 млн человек. Эта категория за два с половиной месяца выросла почти в 3,4 раза, или с 1% до примерно 3,4% от рабочей силы. Учитывая, что многие безработные по разным причинам не могут рассчитывать на помощь, статистика регистрации традиционно дает неполную картину.
Разброс оценок
Можно ли каким-то образом спроецировать данные служб занятости на общую безработицу? Все зависит от гипотез и нашей веры в их правдоподобность. Во-первых, можно предположить, что общая безработица меняется тем же темпом, что и регистрируемая. В этом случае на середину июня ее уровень мог бы составить примерно 14% (4,7% × 3). Во-вторых, можно отталкиваться от соотношения между регистрируемой и общей безработицей, которое на протяжении 20 последних лет колебалось между одним к трем и одним к пяти. Если умножить уровень регистрируемой (2,5 млн, или примерно 3,4%) на коэффициент 4, то получим 13,6% для уровня общей безработицы. В-третьих, можно учесть временное повышение пособия для тех, кто потерял работу после 1 марта, усиливающее стимулы к регистрации. Последнее значимое повышение было перед кризисом 2009 года, и тогда соотношение снизилось до трех раз. В этом случае мы придем к 10% безработных на середину июня.
А что будет, если в качестве исходных данных для еще одного возможного сценария все-таки принять оценку Росстата в 6,1% на середину мая и сокращение рабочей силы между мартом и маем на 1 млн человек? Такой быстрый уход из занятости, не сопровождающийся поиском работы, является очевидным отражением нынешнего кризиса. Если таких незанятых и неищущих добавить к безработным, то получится около 7,5%. Как видим, спектр оценок для середины июня оказывается достаточно широким.
Уже приведенные оценки варьируют в значительном диапазоне, но набор возможных гипотез далеко не исчерпан. Мы явно имеем большую зону неопределенности. Могут ли закрыть ее телефонные и интернет-опросы, которых сегодня много? К сожалению, нет. Их надежность как инструментов статистического измерения для экономической политики очень мала, хотя они дают полезный материал для анализа. К тому же вариация оценок, полученных по такой неконвенциональной методологии, оказывается еще значительнее.
Я ни в коем случае не утверждаю, что имеет место манипулирование статистикой. Мой тезис заключается в том, что мы, включая органы власти, почти ничего не знаем про то, какова сегодня фактическая безработица, не говоря уже о ее структуре. Отчасти эта ситуация объективна, и подозреваю, что с подобным вызовом сегодня сталкиваются многие страны. Но имеет ли это незнание какое-либо практическое значение? Мне представляется, что да. Применительно к собственному здоровью каждый хочет, чтобы прописываемое лечение опиралось на точный диагноз и надежные результаты анализов и обследований. Разработка обоснованной и эффективной политики по восстановлению экономики, изрядно потрепанной кризисом, предполагает, что мы хорошо понимаем, где находимся и куда движемся. Мы же оказались посередине разбушевавшегося океана на корабле с неработающими навигационными приборами.
Развернувшаяся в 2020 году пандемия COVID-19, вкупе с всемирной экономической рецессией и тотальной цифровизацией бизнеса, которые она повлекла за собой, полностью изменили облик глобального рынка труда. Сотни миллионов людей оказались вынуждены перейти на дистанционную работу или сменить сферу деятельности. А перед организациями остро встал вопрос поддержания здоровья и благосостояния сотрудников. Как будет выглядеть рынок труда в наступившем году — читайте в нашем материале.
Пандемия COVID-19 привела к всплеску безработицы сразу в нескольких развитых странах мира. Уже во втором квартале 2020 года безработица поднялась до уровня 6,6%, и на протяжении всего 2021 года, по прогнозам, удержится на уровне 8,9%. Для сравнения, даже в разгар глобального финансового кризиса 2010 года уровень безработицы по странам Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) не превышал 8,5%. По итогам 2020 года 114 млн человек по всему миру лишились работы. 2,6 млн безработных зарегистрировано в России.
В первую очередь от COVID-19 пострадали люди без высшего образования, с низкими доходами и без карьерных перспектив. По данным Всемирного экономического форума (WEF), большую часть уволенных сотрудников составили женщины и рабочие в возрасте старше 40 лет. Также текущий кризис повлиял на работников сферы искусств, развлечений, гостиничного бизнеса, общественного питания, торговли и недвижимости.
Впрочем, нашлись среди них и те, кто быстро адаптировался к меняющейся ситуации. Они переместились в индустрии, которые предоставляют основные услуги: в торговлю товарами первой необходимости и здравоохранение. Или же нашли работу в наименее пострадавших от пандемии сферах, таких как банки и финансы. Гибкость и готовность резко сменить сферу деятельности позволили многим сотрудникам проложить себе новый карьерный путь.
Изменила пандемия и основные принципы организации труда. Рабочее место, каким мы его знали до COVID-19, больше не существует. Бизнес-лидеры по всему миру в сфере ИТ, страхования, финансов, юридических и бизнес-услуг, а также многие другие уже объявили о полном переходе в онлайн. В частности, в России свыше 80% компаний начали предоставлять сотрудникам больше возможностей для удаленной работы. Остальные же заговорили о гибридном подходе к организации труда, когда часть команды, например, в отделах маркетинга и поддержки клиентов, работает из дома. В среднем, по подсчетам WEF, почти половина работников может выполнять свои обязанности в удаленном режиме.
Однако переход в онлайн оказался сопряжен с рядом трудностей. Так, 78% руководителей бизнеса ожидают падения производительности труда на удаленке. Чтобы снизить это негативное влияние, они пытаются обеспечить команде максимально комфортные условия труда. В частности, стараются создать ощущение причастности к сообществу и заблаговременно решить все технические проблемы, связанные с переходом на удаленную работу, такие как доступ к инфраструктуре или стабильная связь.
Кроме того, работодатели обеспокоены физическим и психическим здоровьем своих сотрудников на удаленке. Опрос Principal Financial Group показывает, что для более 40% бизнес-лидеров это стало важнейшим приоритетом в разгар пандемии. Еще около трети уделяют первоочередное внимание моральной и эмоциональной поддержке команды. К примеру, запускают программы помощи сотрудникам, оказавшимся в сложной жизненной ситуации, и нанимают корпоративных психологов.
Наконец, на рынок пришли новаторские технологии, которые полностью или частично облегчили человеческий труд. Интернет вещей и робототехнические комплексы теперь активно разворачиваются в горнодобывающей и металлургической отраслях, в то время как госсектор уделяет особое внимание шифрованию, а розница — большим данным. Большинство компаний также внедряет инструменты роботизации бизнес-процессов (RPA) для того, чтобы избавить сотрудников, в том числе удаленных, от рутинной работы. За счет технологической автоматизации бизнес надеется оптимизировать расходы и постепенно выйти из кризиса. Поэтому, по данным WEF, 84% работодателей по всему миру и немногим более 80% компаний в России ускоряют программы цифровизации.
Казалось бы, новые технологии должны отбирать рабочие места у людей. Но это не так. На деле внедрение передовых ИТ-решений приводит к появлению новых должностей, то есть происходит реструктуризация рабочей силы. Более того, 34% опрошенных Всемирным экономическим форумом (WEF) компаний хотят расширить свой штат для более глубокой технологической интеграции. Работодатели ожидают, что к 2025 году 97 миллионов человек найдут новое профессиональное призвание и переквалифицируются.
Но не все так просто. Для того, чтобы перераспределение текущих задач между людьми и машинами было успешным, людям придется учиться. К примеру, из-за тотальной автоматизации уже в следующие пять лет серьезно возрастет спрос на аналитиков информационной безопасности, специалистов по искусственному интеллекту и машинному обучению, инженеров-робототехников, разработчиков программного обеспечения и приложений, а также специалистов по комплексной цифровой трансформации. А умение на пользовательском уровне взаимодействовать с инструментами автоматизации и, в частности, RPA, и вовсе будет обязательным навыком для всех сотрудников.
Поэтому необходимо обладать хотя бы минимальными техническими навыками, чтобы строить карьеру будущего. С этой задачей прекрасно справляются программы переподготовки, которые в период пандемии стартовали во многих компаниях. Даже больше: по данным WEF, число работодателей, предоставляющих сотрудникам доступ к инструментам повышения квалификации, вырастет с 62% в 2020 году до 73% к 2025 году.
В первую очередь такие программы сосредоточены на освоении навыков работы с технологиями и ИТ-проектирования с нуля. Например, в онлайн-Академии UiPath можно научиться создавать программных роботов, даже не обладая глубокими техническими знаниями или профильным образованием. Однако, помимо этого, на курсах повышения квалификации можно развить навыки критического мышления и анализа. И даже освоить инструменты самоуправления, такие как умение самостоятельно выстроить эффективный рабочий процесс, стрессоустойчивость и гибкость. В связи с переходом на удаленку спрос на сотрудников, владеющих ими, растет ежедневно.
- Предоставление бОльших возможностей для удаленной работы - 80,6%
- Ускорение цифровизации рабочих процессов (например, использование цифровых инструментов, видеоконференцсвязи) - 80,6%
- Цифровизация программ повышения квалификации и переподготовки сотрудников (например, запуск LMS-систем) - 33,3%
- Ускорение текущих организационных преобразований (реструктуризации) - 30,6%
Конечно, пока сложно оценить долгосрочное влияние пандемии на рынок труда. Но понятно одно: важно прямо сейчас защитить один из ключевых активов любой компании и страны - человеческий капитал. И для этого, по данным исследования Oxford и SAP SuccessFactors, необходимы гибкая рабочая политика (с этим согласны 78% опрошенных), медицинские и другие льготы (64%) и финансовая стабильность организации (55%). Более того, бизнес-лидеры должны создавать эффективные системы повышения квалификации, развивать навыки и знания сотрудников и гарантировать, что такие усилия рабочих будут вознаграждены адекватными возможностями трудоустройства. Тогда, и только тогда, они смогут удержать сильных специалистов.
И хотя сейчас непростое время, но и такие моменты бывают полезны. По меньшей мере, из текущей ситуации можно сделать определенные выводы. Главный из них — человеку и компаниям следует быть более гибкими и готовыми принимать новое, и тогда они смогут не только выйти из мирового кризиса с минимальными потерями, но и привести бизнес к процветанию в постпандемическую эру.
Небывалого масштаба пандемия заперла дома сотни миллионов жителей Земли. Люди вынужденно сидят в четырёх стенах, пока правительства наших стран пытаются взять ситуацию под контроль. Правда пока по объективным причинам это сделать невозможно. Вирус всё ещё держит мировую экономику в парализованном состоянии. Обычные граждане уже вовсю прочувствовали последствия этого кризиса на себе. Повсеместно люди теряют работу и деньги.
Что же ждёт нас после пандемии? И что с этим всем делать?
Мировые прогноз
Международная организация труда объявила, что половина всех работников на Земле вскоре может потерять средства к существованию.
Больше всего пострадают, само собой, люди, которые работают в теневой экономике. В развивающихся странах на них приходится больше половины всех работников. По подсчётам МОТ, в мире их всего 1,6 миллиарда. Это половина всех работающих людей в принципе. Их ждут увольнения, потеря зарплат и накоплений.
По прогнозам той же МОТ, сократится и число официальных рабочих мест. В общей сложности примерно на 300 миллионов.
Глава организации заходит дальше и предрекает всему миру самый глубокий экономический кризис за всю послевоенную историю:
«Потребность в защите самых уязвимых слоев стала более чем срочной. Для миллионов работников отсутствие дохода означает отсутствие еды, безопасности и перспектив на будущее. Жизнь миллионов организаций еле теплится. У них нет накоплений или доступа к кредитам. Это реальность нашего мира. Если срочно не прийти им на помощь, предприниматели могут просто сгинуть»
Представитель ООН и вовсе пообещал Земле голод библейских масштабов:
« Если мы не сможем предоставить жизненно важную гуманитарную помощь, тогда, по нашим оценкам, 300 тысяч человек будут умирать от голода ежедневно на протяжении трёх месяцев. И это даже не считая роста числа голодающих из-за коронавируса».
Не самые приятные прогнозы для развивающихся стран, не правда ли?
Цифры по зарубежным странам сейчас и прогнозы
Но что ждёт самых богатых и самых успешных? США, Европа, Китай?
Число заболевших в США уже сейчас приближается к полутора миллионам человек. Но Америка бьёт мировые рекорды не только по числу больных, но и по уровню безработицы. Каждый шестой сотрудник в США, а это 26 миллионов американцев, подали заявки на пособие по безработице. В общей сложности 53 миллиона рабочих мест в США вошли в категорию нестабильных. Это значит, что этих работников ждут постоянные увольнения, временные отпуска или сокращение зарплаты.
В Германии дела чуточку лучше. Количество безработных меньше трёх миллионов, но за апрель их число увеличилось на триста тысяч. Более семисот немецких компаний перевели 10 миллионов сотрудников на сокращённый рабочий график. К слову, в кризисный 2009 эта цифра не дотягивала и до полутора миллионов человек. Это был прошлый рекорд для современной Германии.
Сильнее всего из-за коронавируса в Европе пострадала Испания. Сейчас там более семи миллионов граждан зависят от выплат государства. Это треть от всех работоспособных испанцев.
Китай, хоть и являлся источником вируса и пережил мощный удар, сейчас потихоньку восстанавливается. Китайцы пережили свой пик безработицы в 6 процентов в феврале. Это по официальным данным. По неофициальным данным, миллионы сельских мигрантов потеряли работу, и настоящий масштаб безработицы в стране выше. Также прогноз по росту Китая в этом году сократился вдвое. А за первый квартал 2020 года ВВП и вовсе рухнул на 7 процентов. Такого в Китае не было с 92 года.
Цифры по России и прогнозы
А что с Россией?
Сейчас в России по последним данным 3,7 миллиона безработных. Только за март-апрель число лишь официально зарегистрированных безработных составило 735 тысяч человек.
Минтруд РФ обещает 6 миллионов безработных. Высшая школа экономики прогнозирует схожий рост безработицы. Однако это один из сценариев. Есть и менее оптимистичные оценки при которых безработица составит практически 10 процентов.
Есть и более удручающие прогнозы. Специалисты Института экономики роста им. Столыпина подсчитали, что трёхмесячная самоизоляция приведет к снижению ВВП на 5%. Доходы упадут на 5-6%, безработных станет 4,5 миллиона.
Но если нас ждёт история с полугодовыми ограничениями, то страна потеряет 18-21% ВВП. Доходы граждан упадут – на 15%. И это далеко не предел. А число безработных и вовсе достигнет отметки в 14 миллионов.
При этом ряд факторов не учитывается. Например, профессор Финансового университета при Правительстве РФ Александр Сафонов напомнил, что в РФ «уже больше 20 лет не генерируются рабочие места». Подразумевая, что разница между созданными и сокращёнными рабочими местами была отрицательной. К этому стоит добавить и новых не-пенсионеров после реформы 2018 года. Они увеличивают количество безработных на рынке труда.
Также Сафонов добавил про энергетический кризис. Его влияние экономика ещё только ощутит, ощутят их и сами жители РФ.
В краткосрочной перспективе бюджетные учреждения и бизнес частично смогут сдержать вал увольнений. Всё благодаря запретам правительства увольнять людей и неформальный приоритет в пользу сокращения зарплат, а не увольнений. А ещё административные отпуска. Традиции, которые присущи России ещё с 90-х.
Но те граждане, которые получают зарплату в конвертах, массово теряют работу уже сейчас. Дальше нас ждёт лишь ухудшение ситуации.
Опыт и предложения
Есть ли какой-то рецепт борьбы с последствиями коронакризиса?
На самом деле нет какой-то общепринятой стратегии для всего мира. Развитые и развивающиеся страны оказались в очень разном положении.
Большинство западных стран с крепкой экономикой могут позволить себе напечатать много необеспеченных денег и увеличить госрасходы. Раздача денег населению и введение льгот для бизнеса обходятся им куда проще.
В нынешней ситуации большинство развивающихся стран не смогут пойти по этому пути. У них не получится привлечь иностранных инвесторов и при этом помогать своим гражданам. Занять денег в кризис тоже будет непросто.
Перспективы мрачные. Экономика развивающихся стран потеряла уже сто миллиардов долларов иностранных инвестиций.
Отток капитала привел к обесцениванию национальной валюты. А это, в свою очередь, ведёт к невозможности купить технологии, да и базовые товары из-за рубежа. В конце концов не получится платить и по долгам. Всё это закончится для многих дефолтом.
Поэтому какие-то страны стараются открыть свою экономику быстрее, рискуя увеличить масштаб заражения. Как, например, Индия. Там полагают, что последствия кризиса могут быть страшнее самого вируса.
Многим придется пойти по этому пути. Либо начать использовать свои резервы.
У России, например, они имеются. В начале апреля агентство Bloomberg отмечало, что отказ российских властей выделять крупные средства на поддержку экономики, как это делается во многих других странах, может серьёзно затруднить ее восстановление. При этом экономисты прогнозировали, что даже при активном реагировании государства Россию ожидает двухлетняя рецессия с падением ВВП на 3 процента. А активных действий пока нет.
Как вы думаете, стоит ли нам ждать адресной помощи от государства? Пишите в комментариях свои варианты.
Не забывайте ставить лайк и подписываться на канал, чтобы быть в курсе происходящего.
Читайте также: